По праву сильного (СИ) - Саша Кей

Прекрасно. Я, с женами бизнесменов, не знакома. Только с одной. И если там стервозина типа Ольги, то еще не известно, правду ли говорит этот муж.

— Я так понимаю, эта Маша Николаева и есть жена Антона Николаева, который обеспечил аварию брату, — хмуро уточняю я. — Вот и запирал бы свою жену дома!

Это я, конечно, в сердцах. Но выбор явно делала женщина, уводиться ей или нет, за что нашей-то семье такое горе? А если б он и в самом деле погиб?

Гордеев смотрит на меня изучающим взглядом, а Лютаев начинает ржать.

— Что, брат? Длину поводка прикидываешь?

Я вспыхиваю. Охренели совсем! Мне и так сегодня хвост прищемили все, кто можно и кто нельзя!

— Для начала я бы хотела поговорить с братом, — цежу я. — Я его слову верю больше, чем слову какого-то урода, который пошел на преступление по мутным причинам. И уж простите, я считаю, что этого Николаева надо сажать. Или в тюрьму, или в такую же неисправную машину!

Как вспомню, как мама выглядела, когда узнала об аварии и все то время, пока Лешка в себя не приходил, так готова сама убить это чудовище.

— Не волнуйся, — успокаивает меня Макс. — Мы его в органы сдадим. Все для этого у нас есть.

Однако, я все равно не успокаиваюсь. Я понимаю, что это не их брат, но они так спокойно обо всем рассуждают, что зло берет. Этому морду набить, этому голову отвернуть… Варвары.

Поднявшись к брату, я не даю зайти в палату ни Максу, ни Гордееву, который по-прежнему немногословен и смотрит на меня сурово. Мне хватило в прошлый раз братовских нотаций. Меньше знает, крепче спит.

Хотя, если он и впрямь повадился уводить чужих жен, у него нет никакого морального права меня в чем-то упрекать.

Загляну в приоткрытую дверь палаты, я с удивлением вижу, что у Лешки гостья, которой он улыбается подозрительно нежно. И вовсе это не мама.

Глава 34

Вполоборота ко мне сидит худенькая женщина с каштановыми волосами.

Она оборачивается на шум, который я создаю, задевая пряжкой сумки о дверной косяк, и я вижу, что это совсем молоденькая девушка, с худеньким острым личиком и глазами в пол-лица. Вид у нее, как у потерявшегося щенка, несмотря на робкую улыбку, которая увядает, когда девушка видит незнакомку.

— Вы — Мария? Мария Николаева? — уточняю я растерянно.

Не так я себе представляла жену бизнесмена, сгулявшую на сторону.

Хотя, чего удивляться? Мой брат тоже на рокового мужчину не тянет. Ну я так думаю, по крайней мере.

— Да, — насторожено отвечает она.

— Ксюш? — хмурит брови Лешка.

Мне кажется, он мне совсем не рад. Краем глаза вижу, как брат ободряюще сжимает ладошку Марии.

— Будем знакомы, я — сестра Алексея, — представляюсь я, потому что Лешка нас не знакомит. — Это я вам сказала по телефону, в какой больницу он лежит. Это же вы звонили и молчали в трубку?

Моя фразу звучит обвинением, хотя я этого не хотела, но, видимо, накопившийся стресс так выходит. Меня очень пугали эти звонки.

— Ксюха! — прикрикивает на меня брат.

Защитничек нашелся! Я закипаю, но вижу испуганный взгляд посетительницы, и мне становится стыдно. И от этого я еще больше злюсь.

Я имею право возмутиться.

— Что? — я перевожу взгляд на него. — Спешу тебя порадовать новостью, что тебя пытались убить из-за нее.

Мария придушенно всхипывает и закрывает лицо руками.

— Я так и знала, — дрожащим голосом говорит она.

— Да глупости, — бросается успокаивать ее Лешка.

— Не глупости. Уже установлено, что Антон Николаев нанял шпану, чтобы испортить тебе что-то в машине. Всех уже нашли.

— Конечно, не глупость, — соглашается со мной Мария. — Антон нехороший человек, злой, без царя в голове.

Она говорит так тихо, что я непроизвольно делаю несколько шагов вперед, чтобы лучше ее слышать. И замечаю, что то, что я приняла сначала за родимое пятно на лицо, прикрытое косметикой, на самом деле уже начинающий желтеть синяк.

Господи!

— Вы меня простите, я, пожалуй, пойду, — заполошно начинает собираться девушка.

— Куда ты пойдешь? — волнуется Лешка.

Вот бы он так за нас с мамой волновался.

Но гнев мой угас. Выходит, Лешка и вправду не зря переживает за эту Машу.

— Куда-нибудь. Отсижусь пока на той квартире, которую ты снял, а потом уеду к матери на Сахалин. Когда-нибудь ему надоест меня искать, и он сам подаст на развод.

— Минуточку, — останавливаю я ее. — Я очень рассчитываю, что вашего муженька посадят. Я в тонкостях не сильна, но мне кажется, что вы можете пригодится, как свидетель.

Маша плюхается назад и зябко обхватывает себя руками, хотя в палате весьма жарко. Это в жилых домах мы никак отопления не дождемся. Хорошо хоть в больницах дают вовремя.

— Честно говоря, мне очень страшно и стыдно, но это меньшее, что я могу сделать для Алеши.

Даже у меня сердце сжимается, когда я смотрю на Машу, понятно, с чего так растащило брата.

— Спасибо. За дверью ждут два человека, которые помогут не уйти от ответственности вашему мужу. Пожалуйста, расскажите им все. Раз вы сказали, что так и знали, значит, что-то подозревали.

— Какие уж тут подозрения, — горько усмехается Маша. — Антон мне открытым текстом сказал, что уж он постарается, чтобы больше мне некому было помочь. А мне и так никто не помогал. Только Леша.

— Кого ты там притащила? — гневно спрашивает меня брат. — Это что за ловушки?

— Какие ловушки? — изумляюсь я. — Понятия я не имела, что ты не один.

— Тогда кто там? Менты?

— Нет. Те, кто защитил меня и маму, пока ты защищал Машу, — уязвленно огрызаюсь я.

У меня к Маше претензий не остается, тут невооруженным взглядом видно, что у девчонки большие проблемы. На вид она даже младше меня. И как ее только угораздило? Зато к брату счет копится.

— От чего вас защищали? — напрягается он. Довольно запоздало, надо сказать.

— У нас вымогали деньги, грозились отобрать квартиру, а меня в бордель продать, — буднично говорю я.

Лешка теряет дар речи.

— И кто? Кто помог? — наконец начинает соображать он. — Стой. Ты упоминала Лютаева. Это он? Ты все-таки с ним спуталась?

— Нет. Я спуталась с Ящером, — отвечаю ему. Устала от всего.

Брат смотрит на меня недоверчиво, так, будто видит меня впервые.

Но мне сейчас плевать, что он думает.

И я, и Маша, и много других девочек вляпывается, потому что те, кто рядом, не думают о последствиях своих поступков.

Лешке нечего сказать. Кажется, до него только