Моя любимая девочка - Марина Серова

– Я просто сказал, чтобы бабки гнала, а то скажу, от кого у ней сын.

– Все слышали? – уточнил Иннокентий Станиславович. – Так-так, давай дальше.

– А дальше – все. Мы стрелку забили у цирка, а она не пришла. Я потом узнал, что ее убили.

– Кто? Ты?

– Да нет же! – заорал Скамейкин. – На фига мне это нужно было? Я-то надеялся, что она и потом мне бабки давать будет, куда ей деваться?

Иннокентий Станиславович невольно побагровел и едва сдержал себя. Аркадий, погасивший, видимо, вспышку ярости, теперь сидел с отрешенным видом, сдвинув брови, и смотрел куда-то в пространство. Настя бросала в его сторону робкие взгляды, но заговорить не решалась. В комнате повисла тишина. Каждый по-своему переваривал услышанное.

– Да вы не стремайтесь так, – неожиданно снисходительно заявил Скамейкин. – Я ж понимаю, вам неохота такого, как я, в родственниках иметь, это ж позор просто! – язвительно продолжал он. – Так я могу и не говорить никому, что тут при делах. Дадите мне бабки, и расстанемся тихо-мирно. Мне в вашу семейку набиваться тоже понта нет.

– Что-о-о? – взревел Иннокентий Станиславович, вскакивая с места. – И у тебя, босота, еще хватает наглости у меня деньги требовать?

– Нахал парень, – качая головой и на всякий случай загораживая от Белокопытова Скамейкина, прокомментировал Леонид. – Иннокентий Станиславович, может, его скромности научить?

– С этим успеется, – процедил Белокопытов.

Он подошел к Скамейкину и, сжав его подбородок, четко сказал:

– Твой рассказ о шантаже слышали восемь человек. Кроме того, вооруженное нападение. И ты еще будешь мне тут угрожать чем-то? Короче, звони в милицию, – повернулся он к Маргарите Михайловне. – Скажи, пускай немедленно приезжают и забирают его. Скажи, у него нож при себе.

Тетя Рита, вновь почувствовав себя нужной, тут же воспряла, быстро закивала и помчалась звонить в милицию. До ее приезда в комнате висела тяжелая тишина, нарушаемая только натужным кашлем Артемия Владимировича.

Вскоре прибыла милиция, Скамейкина взяли под белы рученьки и увели, пообещав на прощание Иннокентию Станиславовичу, что разберутся с ним как следует. Успокоенный более-менее Белокопытов пошел на кухню курить. Я прошла вслед за ним. Белокопытов некоторое время мрачно смотрел в окно, а потом неожиданно, без всякого предисловия сказал:

– Зачем вы приезжали ко мне домой и задавали вопросы жене?

– Мне нужно было, во-первых, узнать, не давали ли вы Наташе денег в последнее время для расчета с Валерием, – твердо сказала я. – А во-вторых…

– Так вы были в курсе этого всего? – удивленно поднял брови Иннокентий Станиславович.

– Да, – призналась я. – Я вытрясла эти сведения из него, когда он попытался на меня напасть в подъезде моего дома. Скамейкин следил за мной. Он все деньги хотел получить. Я посчитала, что будет лучше, если я никому не скажу об этом. Но он сам все-таки решил по-другому.

– Значит, это действительно правда… – задумчиво проговорил Белокопытов и как-то горестно покачал головой. – М-да. Вот уж чего не ожидал… Так что во-вторых? – круто повернулся он ко мне.

– Мне нужно было просто поговорить с вашей женой, понять, что она за человек и не может ли быть причастной к убийству.

– Моя жена? – недоуменно сказал Иннокентий Станиславович и даже засмеялся. – Ей-то это зачем?

– Я просто проверяю всех близких Наташе людей, хоть в какой-то степени близких.

– У моей жены абсолютно не было мотива, – спокойно сказал Белокопытов. – Те деньги, что я давал Наташе, можно, конечно, назвать крупными суммами, но не настолько, чтобы от их отсутствия мог пострадать наш бюджет. Так что Анжелика могла лишь морщиться про себя, но не более того. К тому же она при виде таракана в обморок падает, а уж чтобы взять нож и убить… Да она вида крови не переносит! С детства боится. А если даже развить вашу версию и предположить, что она наняла киллера, то ему пришлось бы заплатить гораздо больше, чем получала от меня Наташа. К тому же киллеры с ножами на дело не ходят. Так что… – он выразительно развел руками.

– Спасибо, я поняла, – кивнула я. – Извините, что побеспокоила вашу жену, это было необходимо.

– Так, давайте-ка вернемся, там, кажется, что-то совсем выдающееся началось, – прислушавшись к звукам, доносившимся из комнаты, сказал Иннокентий Станиславович.

Царившая до недавнего времени тишина в комнате уже была успешно нарушена. Говорили одновременно почти все, кто там находился. Громче всех галдела тетя Рита. Когда мы с Иннокентием Станиславовичем вошли в комнату, она как раз причитала, сидя на стуле:

– Ну, точно ни одного нормального человека в семье нет! Господи! Сведут Алю в могилу, как есть сведут! Думала, хоть Наташка, покойница, мать ее… царство ей небесное, нормальная была, а она еще хлеще учудила! Да теперь же этот уголовник до конца жизни нам покоя не даст! Перережет еще всех!

– Да что вы такое несете, тетя Рита! – с досадой махнула на нее рукой Настя. – Сейчас не об этом думать нужно.

Самым спокойным выглядел Артемий Владимирович. Аркадия, у которого нервно подрагивали руки, Настя повела в кухню. При виде Иннокентия Станиславовича тетя Рита прекратила свои причитания и сказала:

– Вот, Кеша, чего теперь молодые-то вытворяют!

Белокопытов не удостоил ее ответа. Вместо этого он подошел к Алевтине Михайловне и спросил:

– Ты как, Аля?

– Что же теперь будет, Кеша? – умоляюще посмотрела на него женщина и снова заплакала.

– Ничего не будет! – повысил голос Иннокентий Станиславович. – Я уже все продумал. Тут и думать-то особо нечего было. Настя, Аркадий, идите сюда! – громко позвал он.

Парочка тут же вернулась в комнату. Аркадий выглядел более-менее успокоившимся.

– Я хочу, чтобы это слышали все, – проговорил Иннокентий Станиславович, – чтобы больше к этому не возвращаться никогда. Итак, Кирилл по-прежнему наш, кто бы ни оказался его физическим отцом. И этот вопрос не обсуждается. Отношение к нему остается таким, какое было раньше. К тому, что мы здесь услышали сегодня, нужно отнестись спокойно и принять как должное. И не смаковать эту тему на всех углах! – при этом он строго посмотрел на тетю Риту.

– А что я-то, а что я-то? – недоуменно вытаращила она глаза. – О вас же только…

– Короче, я все сказал. Надеюсь, ни у кого возражений нет.

– Нет, – за всех ответил Аркадий. – Только Кирилл с нами будет жить.

– С кем это с вами? – нахмурился Иннокентий Станиславович.

– Ой, да ты же, Кеша, не знаешь, чего тут эти-то учудили! – радостно заговорила тетя Рита. – Представляешь, жениться надумали! – она показала на Аркадия с Настей.

Эта новость явно была для Иннокентия Станиславовича неожиданной. В первый момент он несколько оторопел, потом нахмурился сильнее, что-то обдумывая.

– Я вам могу все объяснить, – шагнул вперед Аркадий. – Все рассказать, чтобы вы нас поняли.

– Потом расскажешь, Аркадий, – устало остановил его Иннокентий Станиславович. – Я обязательно тебя послушаю. А же́нитесь – так жени́тесь, дело ваше. Это даже для Кирилла лучше будет, с вами жить. А я сейчас домой поеду, что-то мне нехорошо…

– Валерьянки иди выпей! – тут же услужливо предложила тетя Рита, у которой, видимо, имелось единственное лекарственное средство на все случаи жизни. – Или давай я вон пойду налью, а то ты устал поди.

Иннокентий Станиславович отмахнулся.

– Налить валерьянки-то тебе? – не отставала Маргарита Михайловна, угодливо глядя на Белокопытова.

Белокопытов гневно взглянул на нее, приблизился и прямо в лицо дыхнул:

– Нет!

Тетя Рита отшатнулась и быстро прошагала к своему стулу. Белокопытов попрощался со всеми и отбыл. Настя с Аркадием, которых после нового удара оставили в покое – затея с их свадьбой теперь казалась цветочками по сравнению с известием от Валеры Скамейкина, – сидели в стороне. Я поняла, что мое присутствие должно быть как-то оправдано, и решила перейти наконец к тому, зачем, собственно, и приехала сюда.

К тому времени я уже успела проанализировать ситуацию. Еще раз оценив характер каждого, взвесив все мотивы, вспомнив, кто где находился, и проследив за поведением и реакцией всех членов семьи Натальи Белокопытовой, я поняла, что, похоже, вывод из всего этого можно сделать только один. И в этом случае все начинает сходиться – понятны и мотивы, и последующее поведение, и, скорее всего, отсутствие алиби…

Я даже специально ходила в ванную, где бросила кости. Они меня обнадежили.

21+33+11. – Вы настроены на «хорошую волну». Близится несколько неожиданных и очень выгодных для вас событий, почти каждый ваш шаг принесет удачу.

Меня подтолкнул оптимистичный настрой костей. И сейчас мне предстояло установить истину. Вернувшись из ванной и обведя комнату взглядом, я проговорила:

– Артемий Владимирович, может быть, вам сходить прогуляться? Пока квартира проветрится, а то тут накурили сильно…