Александрийская поэзия - Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

От народа была богине назначена, в руки

Взявши мак и повязки, ключами же препоясавшись.

45 Кроткие речи она обратила к негодному мужу:

«О дитя, что стволы, богам посвященные, рубишь,

О дитя, отступись! О дитя, ведь мил ты родившим!

Труд прекрати и слуг отошли, да не будешь постигнут

Гневом властной Деметры, чью ты бесчестишь святыню!»

50 Он же воззрился в ответ страшней, чем дикая львица

На зверобоя глядит, в горах его встретив Тмарийских,

Только что родшая чад (говорят, страшны у них очи):

«Прочь! — он вскричал, — иль моим топором тебя поражу я!

Что до этих дерев, то они пойдут на укрытье

55 Для чертога, где радостный пир сотворю я с друзьями!»

Юноша кончил; была записана речь Немесидой.

Гневом вскипев, свое божество Деметра явила, —

Праха касались стопы, глава же касалась Олимпа.

Слуги, от страха мертвея, узрели богиню и тотчас

60 Прочь пустились бежать, в лесу топоры покидавши.

Их Госпожа отпустила, людей подневольных, не доброй

Волей пришедших сюда; но владыке молвила гневно:

«Так, хорошо, хорошо, о, пес, о, пес! О веселых

Ныне пекися пирах! Предстоит тебе трапез немало».

65 Так провещала она, Эрисихтону горе готовя;

В тот же миг он был обуян неистовым гладом.

Жгучим, ярости полным, и злой в нем недуг поселился.

О, злосчастный! Чем больше он ел, тем больше алкал он.

Двадцать слуг подносили еду, а вина — двенадцать,

70 Ибо гневом пылал Дионис с Деметрой согласно:

Что ненавидит Деметра, всегда Дионис ненавидит.

Срама такого стыдясь, своего родители сына

В гости не смели уже отпускать, отговорки слагая.

Как-то на игры Афины итонской его Ормениды

75 Призывали — но им ответила матерь отказом:

«Нет его дома сейчас; вчера в Краннон поспешил он,

Во сто быков ценой востребовать долг». Посетила

Их Поликсо, Акториона мать, на сыновнюю свадьбу

Звать вознамерясь Триода, а с ним и Триопова сына.

80 Скорбь держа на душе, в слезах ей молвила матерь:

«Будет с тобою Триоп; Эрисихтонже› вепрем на склонах

Пинда ранен, лежит на одре уж девятые сутки».

Бедная, нежная матерь, какой ты лжи не сплетала!

Коль устрояется пир — так «нет Эрисихтона дома»;

85 Свадьбу справляет сосед-«Эрисихтон диском ушиблен»,

Или «упал с колесницы», иль «числит отрийское стадо».

Дома меж тем запершись, целодневно, с утра и до ночи

Ел он и ел без конца, но вотще — свирепый желудок

Только ярился сильней; как будто в пучину морскую

90 Все погружались бесплодно, нимало не пользуя, яства.

Словно снег на Миманте иль воск в сиянии солнца,

Так он таял, и таял сильней, пока не остались

Только жилы одни у страдальца, да кожа, да кости.

Горько плакала матерь, и сестры тяжко скорбели,

95 И сосцы, что вскормили его, и десять служанок.

Сам Триоп, седую главу поражая руками,

Громко воззвал к Посейдону, ему не внимавшему вовсе:

«О лжеродитель! Воззри на внука, если и вправду

Твой я сын от Канаки, Эоловой дщери; мое же

100 Семя — этот злосчастный. Когда бы стрелой Аполлона

Был он сражен и его схоронил я своими руками!

Ныне же мерзостный голод в его очах поселился.

Или недуг отврати, иль его под свое попеченье

Сам прими и питай; мои же иссякли запасы.

105 Пусты конюшни мои, на дворе моем больше не видно

Четвероногих; меж тем повара, из сил выбиваясь,

Уж и месков моих отпрягли от большой колесницы.

Он и корову пожрал, что готовила мать для Гестии,

И боевого коня с ристалищным вместе, и даже

110 Самое белохвостку, страшившую малых зверюшек!»

Все же, покуда в Триоповом доме столы накрывались,

Только родимый покой об этом ведал злосчастье.

Но когда от зубов ненасытных все опустело,

На перекрестке дорог уселся царственный отпрыск,

115 Клянча сухие куски и стола чужого отбросы.

Другом моим да не будет, Деметра, твой оскорбитель,

Ни соседом моим! Не терплю соседей злонравных.

Молвите звонко, о девы, и вы подхватите, о жены:

«Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!»

120 Как четыре коня провозят святую кошницу,

Белые мастью, так нам царящая мощно богиня

Белую пусть ниспошлет весну, и белое лето,

Также и осень, и зиму, блюдя обращение года!

Как мы, ноги не обув и волос не связав, выступаем,

125 Так да пребудут у нас и ноги и головы здравы!

Полную злата несут кошниценосные жены

Ныне кошницу; таков да будет злата избыток!

Те, кто таинствам чужд, идите до пританея;

Вы ж, посвященные жены, до самого храма богини,

130 Если шести не достигли десятков. А вы, кто во чреве

Носите плод, Илифию моля, или мучимы болью, —

Сколько ноги пройдут; и вас Део в изобилье

Всем одарит, а когда-нибудь вы и до храма дойдете.

Радуйся много, богиня, и граду даруй удачу

135 Ты и согласье, в полях возрасти плоды нам и злаки,

Скот возрасти, дай яблокам сок, дай колосу зрелость,

Сладостный мир возрасти, чтоб жатву пожал, кто посеял.

Милость яви мне, молю, меж богинями дивная силой!

…Был обряд совершен так, как обычай велит,

Должен был мальчик-малютка, чьи оба родителя живы,

Всю перед свадьбою ночь возле невесты проспать.

Гера, сказанье гласит… но умерь свою дерзость собачью,

Мой бесстыдный язык, — речь беззаконна твоя.

Счастье твое, что не видел ты таинств грозной богини:

Мог бы, пожалуй, о ней что-нибудь ты разгласить.

Да, многознанье — беда тому, кто молчать не умеет:

Это — двуострый кинжал в слабых ребенка руках.

………

10 Ранней зарею в реке свой пыл быки охлаждали,

А над загривком у них был уже нож занесен.

Но пополудни невесту покрыла смертельная бледность;

Этот недуг от людей гоним на коз мы лесных,

Ложно священным назвав. Но недуг этот злобен жестокий,

Он в Аида чертог девушку чуть не увел.

Вновь подготовлен был брак, но семь месяцев целых невесту

В утро четвертого дня жег лихорадки огонь.

Третью готовили свадьбу, но так же при третьей попьггке

Холод смерти опять тело Кидиппы сковал.

20 Больше отец и пытаться не стал. У дельфийского Феба

Он совета спросил. Феб ему ночью изрек:

«Да, на браке ее заклятье лежит Артемиды.

Ни Лигдамида в тот день не обличала сестра,

Ни камышей не сплетала в Амиклах, ни после охоты

Не омывала одежд на Парфенийской реке;

Нет, на Делосской земле услышала клятву Кидиппы:

«Только Аконтий, клянусь, станет моим женихом».

Если согласен теперь моего послушать совета,

Дочери клятву твоей должен исполнить и ты.

30 Ты серебро со свинцом не сольешь, взяв Аконтия зятем, —

Нет, поистине ты в золото вправишь янтарь.

Ты, Кодрид,246 станешь тестем; жених — уроженец Кеоса,

Отпрыск жрецов, что в горах Зевса-Аристия чтут,

Зевса — подателя влаги; явление Мойры зловещей

Должно им уследить, ярость ее укротить,

Зевса о ветре молить, который бессчетные стаи

Птиц загоняет всегда в тонко сплетенную сеть».

Так изрекло божество. И отец, на Наксос вернувшись,

Дочь расспросил, и она все рассказала ему.

40 Тут же стала здорова. Теперь ее дело, Аконтий,

Взяв Дионисом тебя, вместе на Наксос взойти.247