Из жизни читательницы - Елена Лобанова

– Так его же с работы уволили?

– УВОЛИЛИ! Как уволили, так и обратно пригласят! – вскинулась я. – Подумаешь, президентское кресло! Венец карьеры!

Он хмуро задумался и надолго замолчал, невидяще глядя перед собой. Я затаила дыхание. Быть может, судьба и счастье Прохора, верного друга моей юности, решались в эти секунды! Кажется, я уставилась на Валерия умоляюще. Кажется, даже тронула его за рукав. По крайней мере он вдруг очнулся от своей задумчивости, сжал мою руку сильной и теплой ладонью и властно повел меня танцевать. И, обняв меня за талию, проговорил в самое ухо:

– Мечта каждого автора – найти своего читателя. А каждого Мастера – встретить свою Маргариту!

Хотела бы я знать, какие экстренные меры для спасения рассудка могут быть предприняты в такой момент?

И как прикажете вести себя человеку, мечты которого ни с того ни с сего принялись исполняться одна за другой безо всякого вмешательства фей, золотых рыбок и иных представителей потусторонних миров?

Говоря о моем семейном положении, как близкие мне, так и посторонние люди время от времени произносят одну и ту же фразу:

– Марина Анатольевна! (Марина! Марыся!) Да ведь вы же (ты же) свободная женщина!

Интересно, что у каждого из них это словосочетание звучит по-своему.

Со временем я научилась различать в понятии «свободная женщина» как минимум шесть таких наиболее явных значений, как:

а) полновластная хозяйка своей судьбы;

б) женщина передовых взглядов;

в) не совсем нормальный человек;

г) особа легкого поведения;

д) вместилище всех мыслимых пороков;

е) опасное существо вроде гремучей змеи.

Надо сказать, с годами я научилась относиться к этим вольным толкованиям сравнительно спокойно. Но все же полагаю, со своей стороны, что ни одно из вышеперечисленных определений не имеет ко мне ни малейшего отношения (кроме разве что третьего пункта – в том смысле, что идеально нормальных людей не существует в природе). А что касается личной жизни, то тут свободная женщина отличается от семейной, по моим наблюдениям, разве что меньшей предсказуемостью встречающихся на ее пути нестандартных личных ситуаций.

При всем желании я не могу причислить себя к натурам страстным, темпераментным или, как именуются в школе парочки, норовящие уединиться в тупичке у спортзала, озабоченным. И, однако, если бы мне пришло в голову вести дневник своих любовных похождений, он получился бы, пожалуй, довольно содержательным. Беда лишь в том, что все мои романы напоминают произведения школьной программы в кратком изложении: то, что должно представлять собой толстый том, умещается в несколько страниц. Наверное, потому, что после двух-трех встреч я обычно без особого труда различаю за текстом реплик нового поклонника как подтекст, так и общую композицию, а также главную мысль. После чего за дело обычно принимаются мои ноги...

Разумеется, потом, на досуге, я имею полную возможность всесторонне проанализировать очередную попытку лавстори и вывести из своих размышлений массу выводов, гипотез и туманных предположений типа «А может быть...», «Вот если бы не...» и «Наверное, лучше было бы...».

Однако и в следующий раз действия развиваются по точно тому же сценарию!

По крайней мере так было до сих пор...

– Лежи. Я сварю кофе, – сказал он.

Нет, не сказал, а приказал!

Я на секунду закрыла глаза, вслушиваясь в эти властные ноты, а потом послушно отодвинулась к стенке и натянула до носа желто-коричневый плед.

Вообще-то я совершенно не собиралась вставать. Мне не хотелось даже шевелиться. Одно-единственное желание обуревало меня сейчас – растянуть до бесконечности эту минуту, когда все только началось и ничто еще не осквернено ни пошлостью, ни бытом, ни каким-либо иным сюрпризом судьбы.

Как замечательно было бы навсегда запечатлеть, увековечить этот миг – в виде картины, или кинопленки, или серии фотоснимков!

С осторожной и печальной жадностью я оглядывалась вокруг. Кто знает, на какое время дано мне это блаженное забвение! Я чувствовала себя избранницей, принцессой, королевой... прима-балериной. Мысли в голове путались. Комната это или сцена? Книга или жизнь? Прохор или Валерий варил кофе для меня? Нет, для нас... для нас!

Меня трогали до глубины души вот эти серенькие занавески! А стол? Впервые в жизни я видела настоящий писательский стол – беспорядочную гору мятых бумаг, раскрытых и закрытых книг, торчащие отовсюду концы ручек, стержней и карандашей. В центре, разумеется, возвышалась пишущая машинка – этакий симпатичный мастодонт с воинственно оскаленными клавишами. И пожелтевшие эти клавиши наводили на мысль о творческих муках и открытиях, о безумном вскакивании и стуке среди ночи, о яростном треске рвущейся бумаги и негромком чтении новой главы друзьям, рассевшимся вокруг – кто на кресле, кто на полу, а кто на этом самом диване. (Так и есть! Диван украшала роскошная бахрома – след кошачьих когтей!)

Да ведь это же комната моей мечты, осенило меня! Я наконец-то УЗНАЛА ее! Ощущение нереальности происходящего усилилось и заставило похолодеть. Неужто?! Разве так бывает, чтобы вдруг все и сразу? Должно быть, я сплю, и вот-вот раздастся мамин голос: «Марина! Десять минут восьмого! Ты что, решила сегодня опоздать?!»

Но тут раздался какой-то грохот, и озабоченный голос крикнул:

– Тебе черный? Есть молоко... Черт! А хлеба совсем нет...

И я тихонько рассмеялась с облегчением и тут же, неизвестно с чего, всхлипнула.

И в этот самый миг в углу над телевизором ясно обозначилась тень Маргариты, отмывающей пальцы от картофельной шелухи над маленькой раковиной, которой так гордился Мастер.

Новая любовь – это и новая судьба, сказал Валерий.

И я чувствовала, как моя новая судьба понемногу проявляла свою волю. А может быть, это была уже наша общая судьба?

Мои мысли неудержимо тянулись к нему, точно примагниченные мощным полем.

Я торопила время. Никогда еще я не ориентировалась в своем книжном лабиринте с такой скоростью. Никогда не обслуживала посетителей с такой ловкостью и сноровкой. Только что не по глазам я угадывала, кому требуется журнал «Перспективы образования», кому – сборник задач по химии. Моя ручка так и летала по формулярам, а глаза украдкой косились на циферблат часов: до конца работы оставалось еще полтора часа... еще час... сорок минут... и, так и не дождавшись указанных в расписании шестнадцати часов (отпетая троечница! прямо-таки на грани двойки! Но, как видно, настоящих двоечниц успеваемость совершенно не заботит!), я хватала сумку и, бесшумно повернув ключ в замке, с проворством пятиклассницы слетала по лестнице.

Валерий открывал дверь в следующую секунду после звонка.