Рекрут Великой армии - Эркман-Шатриан

Мы бежали мимо пушек, которые были вывезены нам на подмогу. Артиллеристы, состоявшие при этих пушках, были изрублены драгунами. Мы с Бюшем все время держались рядом друг с другом. Только через десять минут мы достигли главного шоссе и остановились, чтобы перевести дух, и обернулись назад.

Драгуны уже подымались на возвышенность, чтобы напасть на нашу главную батарею из двадцати четырех орудий, но пришел и их час! Император издали заметил наше отступление. По его приказанию два полка кирасир и полк улан нагрянули, как гром, на оба вражеских фланга.

Было слышно, как скользят сабли по кирасам, как храпят лошади. Было видно, как подымаются и опускаются пики, как блестят сабли, как всадники перегибаются с седла, как лошади становятся на дыбы и кусаются с ужасным ржаньем. А на земле, под копытами лошадей, валяются люди; они пытаются встать и закрывают голову руками.

Какая ужасная вещь — война!

Бюш кричал: «Смелей!» Холодный пот выступил у меня на лбу. Некоторые солдаты смеялись. Их глаза были налиты кровью. На лицах было выражение жестокости.

Через десять минут семьсот драгун выбыло из строя. Их серые лошади мчались во всех направлениях. Несколько сотен драгун вернулись обратно к себе, но многие из них шатались в седле или цеплялись за гривы лошадей.

Мне особенно запомнилось то, что наши кирасиры, возвращаясь назад с окровавленными до рукоятки саблями, весело пересмеивались между собой, а один толстый капитан с большими черными усами, проезжая мимо нас, добродушно подмигивал нам, словно желая сказать:

— Ну, что? Видели, как мы с ними ловко справились?

Да, но ведь в долине остались и три тысячи наших!

Бой еще далеко не закончился. Роты, батальоны и бригады стали выстраиваться заново. Около Хе-Сент продолжалась ружейная пальба, еще дальше, у Гугомона, гремели пушки. Это было еще только начало. Офицеры говорили:

— Надо начинать!

Можно было подумать, что человеческая жизнь не стоит ни гроша.

Надо было овладеть фермой Хе-Сент. Какой бы то ни было ценой, надо было захватить этот ключ к большой дороге, ведущей в центр неприятельской линии. Мы уже были отброшены от фермы один раз, но бой завязался и отступать было поздно.

У Гугомона битва продолжалась. Направо от нас тоже началась канонада. Были подвезены две батареи, чтобы очистить от неприятеля шоссе позади фермы.

Мы стояли с ружьями к ноге. Часов около трех Бюш, посмотрев назад на дорогу, сказал мне:

— Вон едет император!

Стоял такой густой дым, что каски старой гвардии едва виднелись вдали на холме а фигур вообще нельзя было разобрать. Когда ехавшая группа приблизилась, я узнал маршала Нея со свитой.

Маршал остановился перед нашим фронтом и выхватил саблю из ножен. Ней показал саблей в сторону, где находилась ферма, и крикнул нам:

— Мы отнимем ее!.. Будем действовать дружно… Я сам поведу вас. Батальоны, налево кругом!..

Мы двинулись скорым шагом.

Глава ХXV. Ферма в наших руках

На шоссе мы выстроились тремя отрядами. Я попал во второй. Маршал Ней с двумя нашими командирами и капитаном Флорантеном ехал впереди.

Свистели сотни пуль. Пушки справа и слева грохотали так сильно, что напоминали звон громадного колокола, удары которого уже нельзя различить за непрерывным гуденьем. То один, то другой солдат падал на землю, и мы шагали через них.

Немцы, находившиеся на ферме, направили весь огонь против нас. Поэтому маршал Ней, выхватив саблю, громовым голосом скомандовал:

— Вперед!

Он скрылся в дыму. Мы ринулись за ним с ружьями наготове. Сзади, очень далеко, гремели барабаны. Мы увидели Нея снова уже перед воротами большого сарая. Видно было, что уже многие пытались ворваться в эти ворота: около валялась гора трупов, кучи бревен, булыжника и мусора. Огонь вырывался изо всех отверстий здания.

— Выломайте ворота! — крикнул нам маршал.

И мы — человек пятнадцать-двадцать — бросили ружья и, схватив бревна, стали с грохотом выбивать скрипевшие и трещавшие ворота. При каждом ударе нам казалось, что ворота сейчас рухнут. Они были все изрешечены. Сквозь отверстия мы видели, что внутри до самого верха ворота завалены булыжником. Ворота и камни при падении могли раздавить нас, но в своем бешеном ослеплении мы не замечали этого.

Мы перестали походить на людей. У одних не было киверов, другие были изодраны и чуть ли не в одном белье, руки наши были в крови.

Я огляделся, но не нашел ни Бюша, ни Зебеде, никого из нашей роты. Маршал тоже уехал. Наше ожесточение увеличилось. Мы обезумели от злобы, но ворота все не подавались.

Вдруг среди невероятного грохота на дворе фермы послышались крики: «Да здравствует император!». Значит, наши были уже на ферме. Мы бросили бревна, схватили ружья и побежали через сад, отыскивая место, через которое наши солдаты ворвались внутрь. Оказалось, они вошли в задние ворота, которые вели в овин. Мы вошли сюда один за другим, как волки. Внутри это ветхое здание, полное соломы и сена, походило на окровавленное гнездо, где ястреб растерзал свою добычу.

Посреди двора шло избиение неприятелей. Я вышел туда. Я услышал крики: «Жозеф! Жозеф!»

«Это Бюш зовет меня», — подумал я.

В это же мгновение я увидел его около дверей дровяного сарая. Он отбивался от шести наших же солдат. Неподалеку находился Зебеде. Я позвал его на подмогу и бросился к Бюшу.

— Что случилось? — спросил я.

— Они хотят убить моих пленных, — ответил Бюш. Я встал около Бюша. Обезумевшие солдаты начали заряжать ружья, чтобы застрелить нас. Это были стрелки другого батальона. Зебеде явился с несколькими солдатами нашей роты. Не спрашивая, в чем дело, он схватил одного из самых свирепых солдат за горло и закричал:

— Меня зовут Зебеде, я сержант 6 стрелкового полка. После дела мы объяснимся!

Солдаты ушли, а Зебеде спросил в чем дело. Узнав, что у нас есть пленные, он побледнел от гнева. Но когда Зебеде вошел в сарай и старый майор протянул ему свою саблю, а солдат произнес по-немецки: «Не убивайте меня!», он смягчился и ответил:

— Хорошо… Вы будете моими пленными.

Он ушел, а мы остались в сарае до тех пор, пока не стали бить сбор. Все выстроились. Зебеде сообщил капитану Флорантену, что у нас два пленника. Их отвели в комнату, где находились три-четыре других. Вот и все, что осталось от двух батальонов, защищавших ферму.

Два других батальона, шедших на подмогу, были изрублены нашими кирасирами. Итак, мы одержали победу и завладели передовым укреплением англичан. Мы могли теперь начинать атаку на главные неприятельские позиции и отбросить врага с главного шоссе в малопроходимые лесные дороги.

Мы спокойно приходили в себя, отдыхали и радовались победе, как вдруг пришла весть, что приближаются пруссаки, которые собираются напасть на нас с флангов.

Это была ужасная новость, но некоторые безумцы говорили все-таки:

— Тем лучше! Мы их всех раздавим!

Более благоразумные тотчас же поняли, какую мы сделали ошибку, не отправив после победы при Линьи кавалерии вдогонку за пруссаками. Эта ошибка и была отчасти причиной поражения при Ватерлоо. На другой день император велел маршалу Груши с 32 тысячами человек двинуться вслед пруссакам, но было уже поздно. Пруссаки уже успели оправиться и соединиться с англичанами.

И вот теперь, когда у нас впереди были англичане, пруссаки решили напасть на нас с фланга. Маршал Груши остался далеко позади. Надо заметить, что у пруссаков, руководимых Блюхером, было около 90 тысяч солдат, из которых тридцать тысяч — совсем еще свежих.

Единственной нашей надеждой было то, что Груши получит приказ идти к нам на подмогу, однако, как потом оказалось, император не отдал этого приказа.

Глава XXVI. Кавалерийская атака

Два батальона, в том числе и наш, остались защищать ферму. Все остальные отряды двинулись на помощь корпусу генерала Дерлоня, который возобновил свою атаку.

Мы прежде всего поспешили кое-как заложить двери и бреши бревнами и камнями. У всех отверстий поставили в засаду солдат.

Мы с Бюшем и Зебеде находились в углу фермы, на чердаке скотного двора.

Я, как сейчас, вижу ряд отверстий на высоте человеческого роста, которые проделали немцы в стене. В эти отверстия мы наблюдали за передвижениями наших войск.

Как мы после узнали, навстречу пруссакам был отправлен Лобо с 10 тысячами человек. Вся же наша прекрасная кавалерия оставалась на прежних позициях. Главная битва предстояла все-таки с англичанами.

Мы бы часами смотрели в отверстия на наши войска, если бы не появился капитан Флорантен и не сказал нам:

— Что же вы тут делаете? Или вы собираетесь защищать дорогу от нашей гвардии? Живее пробейте мне эту стену по направлению к врагу.

Мы подобрали ломы и лопаты, валявшиеся на полу, и начали пробивать бойницы. Через четверть часа работа была окончена. Тогда мы увидели битву у Гугомон, горящие здания, гранаты, каждую секунду взрывающиеся среди обломков, шотландских стрелков, засевших в засаде у дороги. Направо от нас, совсем близко, англичане собирались отвести назад свою передовую линию и поставить выше орудия, которые стали сбивать наши стрелки. Но остальные ряды врагов не двигались. Мы видели красные и черные каре, расположенные в шахматном порядке. Эти каре соприкасались друг с другом своими углами. Если идти на них атакой, то пришлось бы попасть под перекрестный огонь. Сзади, в лощине, около деревни Мон-Сен-Жан стояла в резерве английская кавалерия.