Доля ангелов - А. Веста

— И к тому же с перстнем Чингисхана!

Сорвав со стены грузинский кинжал, Нелли метнула его в меня. Увернувшись от удара, я опрокинул туалетный столик, с него стеклянной лавиной обрушились флаконы и банки. Удар ятагана раскрошил стену за моим плечом. Мрачный гранит оказался подделкой. Нелли размахивала клинком, как разъяренная амазонка. Второй удар был точнее и пришелся по плечу. Внезапно погас свет, протяжно завыла сирена пожарной сигнализации. Нелли сослепу распорола подушку, и пух, разгоняемый рукопашной схваткой, как вентилятором, мгновенно наполнил ее чертог. На уровне пола замигали аварийные «клопы» и стало чуть-чуть светлее. В эффектном полумраке Нелли метнулась к висящей на стене тибетской маске и запустила туда руку. Сигнализация завыла глуше. Зажегся свет. В левой руке Анели блестел перстень, а в правой угрожающе покачивался все тот же увесистый тесак. Анеля взяла перстень в зубы, и плавно играя мечом, гипнотизируя сияньем клинка, двинулась на меня.

— Посторонись!

Маша, неожиданно выпрыгнув из-за колонны и сорвав со стены саблю, сделала несколько сверкающих «восьмерок». Нелли ответила каскадом ударов. Яростная дуэль двух прекрасных дев похожа на битву жизни и смерти. Мечи со свистом рассекают воздух. Анеля явно теснит Машу. Довершая победу, Нелли делает несколько прямых эскапад и внезапно замирает в сложной неустойчивой позе. Как потерявший равновесие конькобежец, она резко выгибается назад, от чего расходится ее и без того легкомысленный халатик. Полированные плиты пола густо залиты парфюмерным елеем из опрокинутых банок и пузырьков. Выронив тяжелый меч-противовес, Лисица Чингисхана скользит вперед и падает на спину. Перстень со звоном ударяется о мраморный пол.

Маша ловко подхватила с пола перстень:

— Быстрей, Казанова! По лестнице направо, там не заперто!

Мы покинули негостеприимную «юрту» Чингисхана через запасной выход, по-пластунски проползли под зубчатыми воротами внутреннего двора и очутились на улице. Распахнув дверцу черной приплюснутой машины, Маша прыгает внутрь.

— Перстень останется у меня! — бросает она на прощанье.

Я успеваю вцепиться в дверь ее машины:

— Что это значит?

— Это значит, что у тебя есть шанс выйти живым из всей этой истории. О перстне не заботься, он в надежных руках! Прощай, друг Арсений!

Она срывается с места. Рубиновые искры тают в ночной мгле. Через несколько секунд оседлав байк, я лечу за ней по ночным улицам.

Она прибавляет скорость и на светофоре обгоняет меня. Я отчаянно пытаюсь догнать ее, вылетаю на окружную и продолжаю безнадежную погоню уже за городом, и только тут замечаю, что меня самого «ведут», я взят в клещи четырьмя джипами. Черные монстры, зажав «Кочевника», прижимают меня к обочине. Я иду на рискованный маневр и врезаюсь в бампер крайнего джипа. Меня отбрасывает в сторону, и я заваливаюсь на обочину вместе с мотоциклом.

Из машин выпрыгивают крутые парни, пробуют на прочность крепость моих сухожилий и после недолгой борьбы запихивают в машину.

Мой последний взгляд обращен на «Кочевника». Он обреченно лежит в кругу рычащих чудовищ, как закованный в ржавую броню раненый гладиатор. «Крутые» сбивают крышку бензобака, суют в него конец шарфа и поджигают зажигалкой. Огненный столб с черным плюмажем наверху поднимается в ночное небо и почти сразу гаснет. В аскетичном сложении «Кочевника» нет пищи для огня.

Неожиданно, взвизгнув тормозами, рядом с джипами, останавливается гоночная машина.

— Эй, что за дела? — высокий девичий голос заставляет громил приглушить мотор.

На шоссе стоит Маша. Ночной ветер треплет ее бальное платье, раздувает шлейф, похожий на хвост вуалевой рыбки.

Тонированное стекло главной машины ползет вниз. Оттуда выглядывает знакомая одноглазая личность. Это Циклоп — тот самый, что устроил стрельбу на пикнике. Черные розыгрыши продолжаются?

Выйдя из машины, он оглядывает Машу с головы до ног:

— Красавица хочет поехать с нами?! Ассоль все еще ждет принца под парусами или уже присмотрела другого?

Маша решительно открывает дверь и садится рядом со мной.

Машины останавливаются далеко за городом, около недостроенного особняка, нас ведут в дом.

— Ну что, как поживаешь, наследничек? — интересуется Циклоп.

— Нормально, не жалуюсь.

— Не зарекайся…

— Похоже, у вас проблемы?

— Вот только не говори, что ты ничего не знаешь. Верни мне все, и у меня нет к тебе претензий.

— Сколько?

— Пустяки. Два с половиной лимона… в долларах.

— Да это же огромные деньжищи, должно быть, целая телега денег. Вы что, видели меня с телегой денег?

— Не прикидывайся черепашкой. Сумма была выдана в чеках на предъявителя.

— Так, продолжай…

— Твой брательник занял у меня бабки под собственное ювелирное дело. Говорил, что договорился о выставках за рубежом. Показывал брюлики на фотках и верительные грамоты от «Де Брис». Мы поверили картинкам с голыми бабами и остались в дураках.

— Может быть, вам стоит спросить у Маркела?

— Издеваешься, сука! — единственный глаз Циклопа наливается гневом.

— У меня есть подозрения, что мой брателко жив.

— Еще слово — и мы тебя подвесим…

— Ну, раз так, должен вас огорчить, ребята: ни денег, ни драгоценностей у меня нет. Сожалею…

— Ты сожалеешь? — вскипел Циклоп. — Ты еще не знаешь, что такое сожалеть! Я лично выписал десять чеков на предъявителя, каждый на четвертак: двести пятьдесят тысяч долларов. Сечешь? Чеки были оприходованы за день до того, как твой брательник сыграл в отходняк. Ты был первым, кто побывал в его халупе, а потом мотался в Гурзуф. Откуда мне знать, может быть, ты там прятал деньги или переправлял в Турцию драгоценности?

Ближайший оруженосец подал Циклопу «саквояж доктора Ватсона», из его раскрытой пасти явились паяльник, ведерный электронагреватель и электроутюг.

В кирпичной коробке, куда нас затащили, гулял сквозняк. Циклоп включил калорифер и расцвел каннибальской улыбкой. Должно быть, он представил, как посадит нас на этот гриль. Но для начала он включил паяльник и поднес раскаленное острие к лилейным щекам Маши, явно намереваясь выжечь автограф.

— Стой, стой, командир, так не пойдет. Предлагаю начать с меня. Так, значит, это вы обшмонали мой дворец в Тихой Пристани?

— Ты нам зубы не заговаривай, принц Датский. Если не вернешь деньги, вас обоих, тебя и твою кралю зароют под гробом покойника, но перед этим вы пожалеете, что родились на свет.

— Стойте, ребята. Может быть, он перевел деньги на другой счет? Я нашел у Маркела какие-то облигации, бумажонки, пачку банковских кредитов. Я в этом ни черта не понимаю.

— Где они?

— У меня дома.

— Точнее.

— В книгах… Полное собрание сочинений Сталина в тринадцати томах.

— О, це дило! Где живешь?

Я назвал адрес.

— Ладно, — сжалился Циклоп. — Если мы найдем деньги, мы вас небольно зарежем. А вот если не найдем…

Представитель теневого бизнеса выразительно скрипнул зубами и ухмыльнулся. Должно быть, в эту минуту его пустое око смотрит в ад, выбирая для нас самые жестокие муки.

Мои запястья сковали наручниками. На Машу спецсредств не хватило, ее руки перекрутили скотчем. Нас обоих привязали к стульям и оставили под надзором охранника, ражего детины с «говорящим» прозвищем Дебил. Каждые несколько минут Дебил выходил на балкон и по мобильнику докладывал шефу обстановку.

— Почему ты вернулась, Маша? — спросил я, едва мы остались одни.

— А ты не догадываешься?

— Ты что, тайная послушница матери Терезы? Сначала ты решила избавить меня от всех хлопот с перстнем, а теперь — поддержать морально?

— Я видела в зеркало заднего вида, что у тебя неприятности и решила вернуться. Если можешь, прости меня, Арсений.

— Ты тоже охотилась за перстнем?

— Не надо об этом. Молись, чтобы Циклоп и его банда задержались.

— Об этом я уже позаботился. Тринадцать томов сочинений Сталина… Плюс три прижизненных издания… У нас в запасе целый час.

Маша оглядела стены в сырой штукатурке и паутине проводов. На полу стоял калорифер. Спирали малиново накалились. Дебил сел на диван, расстегнул ворот рубахи и смотрел на Машу. Ее лицо и шея блестели от пота, а духи пахли одуряюще. Охранник подошел к ней ближе, потрогал толстыми пальцами серебряный амулет на ее шее.

— Пить! — Маша выразительно посмотрела на столик с пятилитровой бутылью воды.

Охранник снял крышку с бутыли, перелил воду в пластиковый стакан и поднес к ее губам.

Я дернулся и опрокинул со стола пятилитровую бутыль с минералкой под ноги дебилу.

Маша резко ударила его головой в подбородок.

Потеряв равновесие, детина осел в лужу на полу. Я пинком опрокинул калорифер в разлитую минералку. Посыпались искры. Дебил задергался в конвульсиях. Я зубами взял со стола бутыль с пивом, на стуле допрыгал до окна и выбил стекло. Маша перепилила скотч на своих руках о торчащие из рамы осколки, и, обернув руки в пластиковый пакет, достала у обвитого молниями дебила ключ от наручников.