С кем и за что боролся Сталин? - Валерий Евгеньевич Шамбаров

разгулявшейся вакханалии, как и в прошлых погромных кампаниях, положил Иосиф Виссарионович. 22 августа 1938 г. первым заместителем Ежова был назначен Берия, которому Сталин доверял лично. 15 ноября было запрещено рассмотрение дела «тройками». 17 ноября 1938 г. вышло постановление Совнаркома и ЦК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Указывалось, что «массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные… при упрощенной процедуре следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений… Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительской работы и так вошли во вкус упрощенного порядка следствия, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых “лимитов” на массовые аресты…»

Постановление запрещало масштабные операции по арестам и депортациям. Предписывалось проводить их строго в соответствии с Конституцией, по решению суда или с санкции прокурора. 27 ноября Ежов был снят со своего поста, а 1 февраля 1939 г. генеральный прокурор Вышинский доложил Сталину о разоблачении чекистов, которые «встали на путь подлога и фабрикации фиктивных дел». Многие дела пересматривались, в 1939 г. освободили более 327 тыс. заключенных. А в тюрьмы и под расстрелы пошли те, кто раздувал беспредел, — Ежов, Фриновский, Блюхер, Постышев, Косиор и т. д.

Но общее число жертв «большого террора» не известно до сих пор. Зарубежные источники пользуются данными Р. Конквеста — 700 тыс. расстрелянных, 7–8 миллионов заключенных в лагеря… Вот только не понятно, откуда же эти цифры выкопал Конквест? Они совершенно недостоверны. Так, в печать попали официальные данные, что на 1 марта 1940 г. общий контингент ГУЛАГа составлял 1.668.200 человек. В пять раз меньше, чем у Конквеста. Причем лишь 29 % были осуждены по политическим статьям, остальные — по уголовным. Исследователи, получавшие доступ к официальным данным, констатировали: «Число жертв политических репрессий в РККА во второй половине 30-х годов примерно в десять раз меньше, чем приводимые современными публицистами и историками» (Военно-исторический журнал. 1993. № 1. С. 59).

В наше время историки приводят другую цифру — 642 тыс. расстрелянных. Она взята из официальной справки, подготовленной для ЦК партии генеральным прокурором Руденко при Хрущёве. Но… это количество всех казненных по политическим статьям с 1921 по 1 февраля 1954 г.! В него входят казни побежденных белогвардейцев, массовые расстрелы при подавлении крестьянских восстаний Антонова, Махно, восстаний в Сибири, Белоруссии, на Кавказе, Кубани, Дону. Входят раскулачивание, подавление мятежей в годы коллективизации. Входит Великая Отечественная война — изменники, дезертиры, власовцы. Входит послевоенная борьба с бандеровцами, прибалтийскими «лесными братьями»…

Какая часть этой цифры приходится на «Большой террор» 1937–1938 гг.? По какой-то причине подобные данные не были опубликованы ни хрущевскими, ни горбачевскими «разоблачителями». А отсутствие подобных публикаций само по себе представляется многозначительным. Автор ни в коем случае не оправдывает террор против невиновных людей. Но кому и зачем требуется ещё и искусственно преувеличивать число жертв? И таким ли уж «большим» был террор 1936–1938 гг. по сравнению, допустим, с террором гражданской войны, которого мировая общественность вообще «не заметила»?

А чистки 1930-х ознаменовали как раз обратный процесс. Пошли под расстрелы те самые палачи гражданской войны. Сгинули разрушители, осквернители, грабители исторической России. И одновременнно, избавляясь от их засилья, Сталин начал крутой поворот государственной политики в патриотическое русло. Постепенно, шаг за шагом пошло возрождение Российской державы.

В 1934 г. Совнарком и ЦК приняли постановление, отвергшее прежние методы преподавания истории. Из лагерей и ссылок была возвращена вся плеяда российских историков, загремевших туда усилиями Бухарина, Покровского и иже с ними. В 1936 г. их линия была официально осуждена, в школах учебник Покровского сменил учебник Шестакова, где восстановливалась преемственность между царской и Советской Россией. Начали выходить книги и сниматься фильмы о Петре I, Александре Невском, Суворове, Ломоносове и др.

В 1935 г. из библиотек были наконец-то изъяты труды Троцкого, Каменева, Зиновьева и прочих «теоретиков», заражавшие умы советских людей. Зато возвращались на книжные полки и в школьный курс «изгнанные» из обихода Пушкин, Лермонтов, Достоевский. В том же году распущены Общество старых большевиков и Общество бывших политкаторжан. А в армии были введены маршальские и офицерские звания. Красноармейские комроты, комбаты, комполки превратились в капитанов, майоров, полковников. Только слово «генерал» в советском обиходе все еще воспринималось негативно. Поэтому генеральские звания были восстановлены позже, в 1940 г.

Весной 1936 г. последовала «реабилитация» казачества. Пересматривались «революционные» установки об «отмирании» семьи. К середине 1930-х в Москве число абортов дошло до 3 на 1 рождение ребенка, число разводов — до 48 на 100 браков. Постановлением правительства от 27 июня 1936 г. аборты и их пропаганда были запрещены под страхом уголовной ответственности. Увеличивались государственные пособия матерям, усложнялась процедура развода (для этого требовалось присутствие обоих супругов, делались отметки в паспортах, вводился строгий контроль за выплатой алиментов). Отныне семья признавалась не временным «пережитком», а ячейкой социалистического общества.

В ноябре 1936 г. была принята новая Конституция, отвергшая постулат Маркса и Энгельса об отмирании государства. Напротив, требовалось его укрепление. Эта же Конституция утвердила равноправие для всех граждан СССР. Таким образом, наряду с казачеством произошла и реабилитация выходцев из семей дворянства, купечества, духовенства. Категория «лишенцев» перестала существовать.

Закрылся и проект «Хазарии». В данном отношении начали предприниматься шаги еще в 1934 г. Было объявлено, что следующий, 1935 г. — последний срок для переселения желающих в Крым. Но, невзирая на это, переселенческая работа еще продолжалась, без шума, исподволь. И только в 1938 г. ее решительно завершили, постановлением Политбюро от 4 мая деятельность организации «Джойнт» в России была запрещена (всего в Крыму на 1941 г. оказалось до 70 тыс. евреев, но из них в 86 еврейских колхозах проживало лишь 17 тыс.).

А 11 ноября 1939 г. Политбюро приняло строго секретное постановление № 1697/13 «Вопросы религии». В нем указывалось: «Признать нецелесообразной впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей русской православной церкви, преследования верующих». Прежние указания и инструкции по данному вопросу отменялись. Предписывалось произвести ревизию «осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительной деятельностью». Уже 22 декабря 1939 г. Берия подал на имя Сталина справку № 1227 «Б»: «Во исполнение решения ПБ ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 г. за № 1697/13 из лагерей ГУЛАГ НКВД СССР освобождено 12. 860 человек, осужденных по приговорам судов в разное время. Из-под стражи освобождено 11. 223 человека. Уголовные дела в их отношении прекращены. Продолжают отбывать наказание более 50. 000 человек, деятельность которых принесла существенный вред советской власти. Личные дела этих граждан будут пересматриваться. Предполагается освободить еще около 15. 000 человек».

В это время в аппарате Патриархии оставалось всего 4 штатных архиерея. Но Сталин фактически отбросил декрет «об отделении церкви от государства». Он сразу привлек Патриархию к выполнению государственной задачи — поручил воссоединить православные епархии в новых республиках и областях, вошедших в состав СССР: в Западной Белоруссии, на Западной Украине, в Литве, Латвии, Эстонии, Бессарабии. Впервые легально прошли хиротонии новых епископов. От НКВД к Патриархии был прикомандирован майор Георгий Карпов — он и сам был выпускником духовной семинарии. И задача ему ставилась не собирать компромат, а оберегать Церковь от чрезмерно ретивых партийных