Уголовное дело Фрэнсиса Гэри Пауэрса - В. А. Злобин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руденко: Через какие государства Вы летели к границе СССР, вылетев 1 мая с аэродрома Пешавар?
Пауэрс: Я захватил небольшую часть территории Пакистана, небольшую часть территории Афганистана и затем пересек границу Советского Союза.
Руденко: Таким образом, Вы нарушили воздушное пространство Афганистана?
Пауэрс: Мне неизвестно, было ли у меня разрешение на это.
Руденко: Но афганские власти не давали Вам разрешения на полет над их территорией?
Пауэрс: Мне лично такого разрешения они не давали.
Руденко: И Ваше начальство не сообщало Вам, что такое разрешение получено?
Пауэрс: Нет.
Руденко: Таким образом, Вы нарушили суверенитет нейтрального государства — Афганистана?
Пауэрс: Если мое подразделение не получило соответствующего разрешения, то да, действительно я нарушил.
Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение совершать полеты вдоль границ Советского Союза?
Пауэрс: Это мне неизвестно.
Руденко: А разве ваше подразделение получало разрешение вторгнуться в пределы Советского Союза?
Пауэрс: Предполагаю, что нет.
Руденко: Предполагаете. А может быть, скажете более точно: не получало разрешения?
Пауэрс: Если бы такое разрешение имелось, то это касалось бы более высоких властей и мне это не было бы известно.
Руденко: Если бы такое разрешение имелось, то Вы не были бы, очевидно, здесь, на скамье подсудимых?
Пауэрс: Именно поэтому я полагаю, что такого разрешения не было.
Руденко: На какой высоте Вы пересекли советскую границу?
Пауэрс: Я не помню сейчас точные данные высоты вмомент пересечения границы, но могу сказать, что это было ниже той высоты, на которой я был настигнут ракетой. Я пересек границу примерно на высоте около 66 тысяч футов.
Руденко: На какой высоте Вы продолжали полет — на высоте 66 тысяч футов?
Пауэрс: По мере того как горючее расходовалось, уменьшался вес самолета и я набирал высоту.
Руденко: На какую высоту Вы забрались?
Пауэрс: Примерно на высоту 68 тысяч футов, может быть, немного меньше или больше.
Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы летели в районе Свердловска?
Пауэрс: Да.
Руденко: Именно на этой высоте — 68 тысяч футов — Вы были сбиты советской ракетой?
Пауэрс: Да, что-то на этой высоте меня сбило.
Руденко: Вы сказали, что Вас что-то сбило?
Пауэрс: Да, я не видел точно, что меня сбило.
Руденко: Но именно на этой высоте Вы были сбиты?
Пауэрс: Да.
Руденко: Я прошу суд огласить рапорт командира воинского подразделения Советской Армии, сбившего 1 мая 1960 года американский самолет «Локхид У-2», на котором летел Пауэрс. Этот рапорт находится в томе 7, л. д. 5, английский текст — л. д. 7.
Председательствующий: Товарищ адвокат, у Вас нет возражений против просьбы Генерального прокурора?
Гринев: Нет.
Председательствующий: Суд, совещаясь на месте, определил удовлетворить просьбу Генерального прокурора Советского Союза. (Зачитывает рапорт.)
Рапорт
Командиру воинской части
Доношу, что Ваш приказ об уничтожении самолета — нарушителя государственной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, выполнен в 8.53 — время московское.
При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбитого самолета. О результатах боя мною было доложено по команде и приняты меры задержания летчика, спустившегося на парашюте.
Майор Воронов, 1 мая 1960 года
Руденко: Поддерживали ли Вы радиосвязь с авиабазами Инджирлик и Пешавар, пролетая над территорией Советского Союза?
Пауэрс: Нет, не поддерживал.
Руденко: Почему Вы не поддерживали радиосвязь с этими базами?
Пауэрс: Радиоаппаратура, которой я располагал, была ультравысокой частоты, она служит для радиосвязи в пределах прямой видимости, при совершенно плоской местности. С высоты, на которой я находился, я мог бы поддерживать связь на расстоянии примерно 300–400 миль, но горы, находившиеся между мной и Пешаваром, снижали возможность радиосвязи до 200 миль. От Инджирлика я находился слишком далеко, чтобы поддерживать с ним связь.
Руденко: А не объясняется ли отсутствие радиосвязи секретностью Вашего полета, опасением, что Ваш сигнал может быть зафиксирован?
Пауэрс: Даже если бы я имел возможность поддерживать радиосвязь на таком расстоянии, я бы не стал делать этого из-за возможности пеленгации самолета.
Руденко: Об этом я и спрашиваю. Прошу суд разрешить предъявить подсудимому Пауэрсу полетную карту, которая находится в томе 6, л. д. 25.
Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.
(Подсудимому Пауэрсу предъявляется полетная карта.)
Руденко: Подсудимый Пауэрс, это Ваша карта?
Пауэрс: Да.
Руденко: Почему на Вашей полетной карте основной маршрут полета обозначен красным и синим цветом?
Пауэрс: Как я вчера, кажется, говорил, части маршрута, помеченной красным карандашом, я должен был придерживаться как можно более точно. Синим карандашом отмечены менее важные участки, они дают лишь указание направления. Разумеется, на протяжении всего полета я должен был как можно более точно придерживаться указанного направления, но в участках, обозначенных красным карандашом, требовалась максимальная точность.
Руденко: Таким образом, красным карандашом отмечены те части маршрута, которые особенно интересовали Центральное разведывательное управление?
Пауэрс: Во всяком случае они представляли максимальный интерес для тех лиц, которые дали мне эту карту.
Руденко: Для кого?
Пауэрс: Поскольку я работал для Центрального разведывательного управления, эти участки, по-видимому, интересовали именно его.
Руденко: Прошу посмотреть на карту. Участок маршрута от Кандалакши до Будё обозначен на ней коричневым карандашом. Что это значит?
Пауэрс: В случае недостатка горючего или кислорода я мог сократить свой полет и лететь по
