Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!" (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж"

Заранее купил билет на станции почтовых дилижансов, шлялся по далеким от центра улочкам и по набережной, прощаясь с тем Парижем, который любил. Зашел в ювелирную лавку, забрал из мастерской новый костюм для бала, не дожидаясь его утреннего появления с курьером. Белый, как требует от него этикет, умоляющий не разрушать равновесие цвета Бьянки: ей скучно, когда в светлом только дамы и английские лорды! Камзолов красных оттенков всегда больше!

По собственному вкусу и гербовым правилам, граф Ориенталь мог позволить себе абсолютно любой цвет, кроме чисто-черного. Но родовым считал синий. Цвет диких гиацинтов, греческого "цветка дождей", которые тысячи лет назад бывали только синими. Он предпочитал синий при всяком свободном выборе. Но где вы видели свободу при дворе?

Забавно, если первый кудрявый цветок вырос из крови юноши, почему синий? Цветки на крови в добропорядочных легендах обычно красные! Деревенский мальчик приглянулся сразу нескольким олимпийским богам, а их симпатии до добра никогда не доводят. Вот они его и закопали к общему примирению, вырастив цветочки на могилке, считая, что достаточно почтили его память!

Новый камзол был сливочно-белым с контрастным серебристым шитьем. Теплый оттенок лучше гармонирует с фиолетовым. А серебро — с синим. Небесно-синий в отделке всё-таки был: фоновое шитье по краю, треугольные вставки-"эполеты" на плечах, зубцы на фигурном воротнике и широких манжетах. Темным в цвет глаз был только галстук.

Понимая, насколько рискованно гулять с таким богатством в сумке по темным улицам, Гиацинт дотянул в городе до ночи. Но возвращаться всё-таки пришлось.

Единственный способ избежать ненужных встреч во дворце — не ходить там. Пройти снаружи. Этот нечестный путь Гиацинт знал и собирался влезть в окно, которое нарочно оставлял открытым. Но проходя мимо девичьего крыла, увидел свет в двух соседних окошках. Поли ещё не спит? Надо забрать гитару, завтра будет не до того, а на прощальный банкет в театре она нужна. Да и ехать домой без верной шестиструнной подружки граф не собирался.

Бросив сумку и воткнув рядом ножны со шпагой — знак, чье богатство, Гиацинт привычно взобрался по водостоку до второго этажа, встал на карниз и бесшумно подкрался к нужному окну. Открытое настежь, оно словно приглашало к позднему визиту. На самом деле так выглядели большинство окон дворца теплой майской ночью.

Просунув руку сквозь занавески, граф постучал в подоконник.

— Можно заглянуть? Надеюсь, вы прилично одеты, мадемуазель?

Поли тихонько ахнула, но не от страха, только от неожиданности. Потребовала подождать, пока ее вид станет более приличным: видимо домашний халатик уровня соседок, отличался от гостевого, который можно показать сиятельному графу. Или дело в прическе? Гиацинт не гадал, просто дождался сигнала и легко скользнул в комнату. Поли действительно прикрыла ночным чепцом папильотки, накрученные перед балом.

— Прости, я на минутку, забрать гитару. Вы всегда так поздно ложитесь перед праздниками? — строго спросил тот, кто мог по трое суток подряд не смыкать глаз. — А как же цвет лица и свежесть мыслей?

— Да я уже с ног падаю, — пожаловалась Поли. — Проклятая прическа! Хорошо вам, мужчинам! Особенно тебе, — она мечтательно коснулась его волос, вьющихся без помощи раскаленных щипцов и прочих орудий пыток. — А разве Виолетта не спит? Она же собиралась лечь пораньше!

— Разве что, боится темноты и спит при свете, — пожал плечами Гиацинт.

— Нет, не боится. Значит, нервничает! Ещё бы! У вас завтра выступление, а ей труднее всех, она не выпускница! Слушай, загляни к ней, скажи, чтоб выбросила все глупые мысли и через полчаса спала!

— Ты смерти моей хочешь? Она-то не привыкла к мои ночным визитам! Инфаркт хватит! Или ее или меня!

— Мадемуазель Одората не из пугливых, кричать не станет, — ответственно заявила Поли. — Ты сразу успокой ее.

— Дубинкой? — продолжал сомневаться он.

— Словами! Или музыкой, — она красноречиво кивнула на гитару в его руке и бесцеремонно вытолкала за окно: — Смелее, граф!

— Ну, если что, ты виновата! Так и в завещании указано!

Поли приглушенно фыркнула и пожелала ему удачи.

— Спокойной ночи! — он помахал рукой сквозь занавески и двинулся по карнизу дальше.

У Поли Маршан, возможно, и не самые крепкие нервы в девичьем крыле, но ни младших, ни старших девчонок лазающим по окнам привидением не напугать. Они привыкли видеть (и слышать) его с тех пор, как будучи третьеклассником, он вопреки правилам навещал своих подружек в темное время суток. Устраивались веселые посиделки и концерты. Став старше, он сидел ночи напролет на окне комнаты Амариллис, но пробираясь к ней, заговорщицки приветствовал любую, кто выглянет в окошко. Тайное бегство на рассвете видела обычно только стража. Но если барышни не жалуются на графа, пускай лазит. Дело молодое!

Нынешним ученицам первых двух-трех классов реже всех приходилось наблюдать ночные посиделки в девичьем крыле, но им, по крайней мере, пересказывали это в легендах. А вот Виола… Для ее строгих понятий о приличиях вольные парижские нравы и так дикость. Куда уж больше! Но упустить новый этап знакомства граф тоже не хотел.

Бесшумно подкравшись к позолоченному ночником окошку, он заглянул сквозь шторы. Девушка могла заснуть над книгой, зачем ее будить? Но нет, она читала, лежа в постели, опираясь на локоть. А отдыхать перед ответственным выступлением кто будет? Граф с трудом оторвал взгляд, любующийся подсвеченным лампой склоненным тонким профилем. Ореховые волосы казались золотыми, кожа стала полупрозрачной, как драгоценный опал. Поли права! Нужны решительные меры!

Отвернувшись, Гиацинт смотрел на звезды и, крепко держась руками за выступы стены, царапал каблуком по камню. Надеясь, что шум заставит ее поднять голову от книжки и тревожно смотреть на окно. Когда занавеска качнется, это не будет неожиданностью.

— Прошу прощения, мадемуазель! Доброй вам ночи! — громким шепотом объявил он свое присутствие, ещё не заглядывая в комнату. — Не бойтесь, это всего лишь я!

— Граф Ориенталь? — от неожиданности и возмущения Виола снова перешла на "вы".

— Нет, призрак Генриха Четвертого! — жизнерадостно возразил Гиацинт, взбираясь на подоконник. Сел боком, так, что ноги оставались на улице. — Говорят, тот ещё был бабник! Не сомневайтесь, мадемуазель, если его покойное величество заявится, я ему не позволю смущать ваш покой! Можно войти?

— Разумеется, нет! — девушка уже сидела на кровати, отложив книжку. Не визжала и не закрывалась легким одеялом. Лиловая шелковая сорочка могла сойти за пляжное платье. — Как вы посмели? Что вы здесь делаете?

— Не поверите, — покачал головой Гиацинт, и только сейчас поставил на подоконник гитару: — Просто проходил мимо. Заглянул к Поли, она сказала, вы давно спите, я возразил, что свет горит… Пришел разбираться. Отчего вы не спите, мадемуазель? Бессонница перед балом? Но это вредно отразится на наших завтрашних танцах. Я вас прошу укрыться потеплей и смежить веки. Могу спеть колыбельную…

— Да вы с ума сошли! Я теперь точно не засну! — "морские" глаза Виолы были настолько широко раскрыты, что море грозило выплеснуть наружу. Гиацинт мягко улыбнулся:

— Надеюсь, у вас очень мало опыта в ночных визитах кавалеров, поэтому вы не знаете, как сладко спится после легкой нервной встряски. Я вам ничем не угрожаю, я даже не в комнате… Если хотите… — он снова легко скользнул за окно, прихватив гитару за ремень. И нарочно присел, чтобы Виола видела только руки, держащиеся за край подоконника. — Надеюсь, так вы чувствуете себя достаточно безопасно?

Она взволнованно вскочила, босиком подбежав к открытому окну. Схватила гостя за руку, боясь падения:

— Как ты там висишь?

— Вообще-то, я стою, — он плавно вырос над подоконником по пояс. — У вас очень удобный карниз. Я готов держаться на нем всю ночь! Но сидеть на окне всё-таки удобнее. Позволите?