Пока ты не спишь - Мишель Бюсси

Пол ушел из-под ног Марианны. Бокал недопитой риохи подпрыгнул и начал опрокидываться, как в замедленной съемке. Энджи раздавила свой в пальцах.

Время остановилось. По белой скатерти расползались пурпурные пятна: вино смешивалось с кровью из порезов, образуя что-то вроде «пятен Роршаха»[56]. Психиатры используют этот тест, когда хотят выманить призраков из подсознания пациентов.

Пятница

День любви

Маленькая стрелка на 8, большая – на 6

Ворота на школьный двор открылись. Обычно Клотильда несколько минут стояла у решетки, здоровалась с каждым ребенком, называя мальчиков и девочек по именам, улыбалась мамам и папам.

Вела себя, как гостеприимная хозяйка, чтобы приручить семьи. Нужно обеспечить себе хорошие отношения с тремя поколениями манеглизцев, ведь если она задержится на своем посту на несколько десятилетий, то будет учить детей сегодняшних детей.

Этим утром все было иначе. Сегодня к ней явился необычный посетитель. Они отошли в сторонку, к небольшому огороду, за который отвечали ребятишки из средней группы. Мужчина не был похож на отца кого-то из малышей и ничем не напоминал учителя на замену или инспектора академии.

Наверное, приятель хорошенькой директрисы, думали мамаши, украдкой поглядывая на мачо с трехдневной щетиной в дорогой кожаной куртке и узких джинсах. Да нет же, нет, он похож на… полицейского! На героического сыщика из телесериала в исполнении второразрядного артиста с квадратной челюстью и накачанными грудными мышцами.

Они невольно замедляли шаг.

Дети отпускали руки мам и пап и бежали в свои классы. Мать и сын Мулены только подходили к воротам. Малон был в коротком синем пальтишке с капюшоном, шерстяном колпачке и варежках, к груди он крепко прижимал Гути. Внезапно мальчик остановился, внимательно оглядел двор, окна классов, мамочек, которые уже сдали своих отпрысков с рук на руки учителям, несколько припаркованных у школы машин. Мотоцикла нигде не было видно.

– Я хочу к Василе!

Аманда потянула его за руку, произнесла, понизив голос:

– Ты виделся с ним вчера, дорогой, сегодня Василе поехал в другую школу.

– Я хочу к Василе!

Малон еще крепче прижал к себе Гути. Раздавленного. Плоского. Пустого. Он чувствовал, как заходится от страха его маленькое сердце, и повторял про себя: «Василе обещал! Василе сказал, что будет здесь и вернет сердце Гути. Он приедет. Вот сейчас затрещит мотоцикл и Василе появится. Значит, нужно стоять тут и ждать».

– Идем, Малон!

Мама-да больно дернула его за руку. Однажды он вот так же потянул за лапку своего старенького медведя и оторвал ее.

– Я хочу к Василе. Он обещал!

Малон закричал так громко, что стоявшая на школьном дворе Клотильда и ее собеседник резко обернулись. Аманда инстинктивно отступила назад, оттеснив Малона к доске, на которой было вывешено меню на неделю. Проходившие мимо родители не выглядели слишком удивленными: ну не хочет ребенок идти в класс, ну закатил истерику, с кем не бывает!

Аманда повысила голос, как сделала бы на ее месте любая мать:

– Все дети уже вошли, Малон! Перестань упрямиться!

Две мамаши – Валери Куртуаз и Натали Делапланк – покивали Аманде, одобряя ее суровую твердость. Она покрепче ухватила Малона за рукав, ясно давая понять, что, если потребуется, потащит его силой.

Малыш знал, что нужно делать. Он станет таким же, как Гути, у которого украли сердце. Притворится тряпичной куклой.

Малон как подкошенный рухнул на землю.

Мать Лолы Жеральдина Валетт присоединилась к двум стоявшим у решетки кумушкам, которые и ради приличия не делали вид, будто обсуждают свои проблемы. Даже красавчик-полицейский перестал их интересовать: они наблюдали.

Что еще им оставалось?

Пройти мимо, изобразив полное безразличие, значило бы нарушить материнскую солидарность. Вмешаться? Ни в коем случае! Бедняжка Аманда будет оскорблена до глубины души. Каждая женщина, становясь матерью, знает, что однажды неизбежно переживет момент публичного позора. Любой ребенок может нагрубить, описаться, закатить истерику…

– Вставай, Малон, маме ужасно за тебя стыдно! – воскликнула Аманда. Правильная, естественная реакция.

Она боялась сделать сыну больно и не решалась тащить его за руку. Он лежал на асфальте, похожий на сломанную куклу.

– Повторяю последний раз, Малон. Вставай сейчас же, иначе мама…

Мальчик вскочил так резко, что Аманда не сумела поймать его за рукав, и помчался между стоявшими на улице машинами, крича во все горло, как будто хотел, чтобы слышал весь Манеглиз:

– Ты – не моя мама!

Марианна жутко замерзла.

Она уже два часа находилась на террасе мыса де ла Эв.

Ветер разгонялся до пяти тысяч километров, летел над океаном и планировал в устье Сены.

У ног майора Огресс лежала кучка остывшего пепла и то, что не сгорело: Guzzi California без шин, рулевой обводки и седла, искореженный остов с серебряным, расправившим крылья орлом.

Деформировавшийся от огня черный овальный шлем напоминал череп инопланетного чудовища.

Человеческая плоть сгорела, шлем, фонарь и сотовый оплавились, стекло часов треснуло, почти не пострадали только ключи да пряжка ремня. Можно подумать, Василе пришлось выложить на стол все металлические предметы, чтобы пройти в райские врата.

У Марианны не осталось никаких сомнений насчет личности погибшего.

Василе Драгонман.

Человек десять полицейских перебирали, сортировали, классифицировали обнаруженные на месте происшествия предметы. Первые анализы ДНК будут готовы через несколько часов, и они получат формальные доказательства, обретут уверенность, окончательно лишатся иллюзий.

Она сосредоточилась на работе, чтобы совладать с эмоциями. Важно поставить точные вопросы, бесстрастно сформулировать гипотезы.

Зачем понадобилось убивать школьного психолога?

Версию несчастного случая сразу отбросили, не обнаружив следов столкновения или резкого торможения. Константини ездил на Yamaha V-Max – эта модель очень похожа на Guzzi – и категорично заявил, что разжечь такой пожар, использовав только горючее из бака, невозможно, разве что устроив взрыв. Кто-то специально вылил на стоянку не один литр дизельного топлива, а потом поджег.

Следователь Дюма, которому сообщили о происшествии по телефону, выдвинул идиотскую гипотезу о… самосожжении. Подавив бешенство, Марианна ответила, что не верит в это, и закончила разговор. Дюма незачем знать, каким был Василе. Она не станет описывать их последнюю встречу в пляжной кабинке, где он с азартным блеском в глазах показывал ей карту сокровищ, убеждал, делился сомнениями…

Она подошла к ограждению террасы, посмотрела на погашенный маяк и бескрайнюю гладь океана. Деревья загораживали пляж у подножия утеса – увидеть, что находится внизу, можно было, только пробравшись через колючие заросли можжевельника над обрывом.

– Телефон, майор…

Агент Бурден стоял за спиной Марианны, метрах в десяти, не больше, но она была погружена в свои мысли и не реагировала.

Зачем Драгонман поехал на мыс де ла Эв? Что ему здесь понадобилось среди ночи? Почему он взял с собой фонарь? Есть ли связь между этой смертельной вылазкой и рассказами Малона Мулена?

Марианна нащупала лежавший в кармане плеер, который накануне доверил ей Драгонман. Он должен был заехать рано утром, чтобы забрать его и вернуть мальчику.

За это его и убили? За семь коротких рассказов – по одному на день?

Конечно, она прослушала семь сказок Гути – в меру поучительных, забавных, нестрашно страшных. Миллионам детей во всех уголках планеты каждый вечер читают подобные истории.

В чем их секрет? Не секрет – тайна, причем настолько мрачная, что ее спрятали в животе плюшевой игрушки? Такая опасная, что маленького мальчика заставили выучить сказки наизусть, как «Отче наш»? Кошмарная тайна, ради сохранения которой можно убить человека.

– Вам звонят, шеф, – снова подал голос Бурден.

Маленькая стрелка на 8, большая – на 8

Школу и сквер Мориса Равеля в самом центре Верхнего Манеглиза разделяли восемьсот пятьдесят метров.

И все это расстояние ей придется нести Малона на руках.

Первые двести метров он вел себя спокойно, потом стал колотить Аманду по груди и спине. Она поставила сына на землю и так ужасно накричала, что он разрыдался. Аманда снова подхватила его, перекинула через плечо и пошла дальше. Малон не противился, только вздрагивал иногда всем телом.

Восемьсот пятьдесят метров, путь от школы до дома, уподобился гонке «Тур де Франс».

Ей казалось, что все обитатели деревни оказались на улице: посетители бара с табачным киоском «Пиковый туз» вышли покурить; клиентки «Вивеко» – няни, домохозяйки, безработные и сверхурочники[57] – решили именно этим утром отправиться за покупками; озеленители сажали петуньи вдоль Эпувильской объездной дороги, а старушки на лавочке у дороги дю Кальвер как будто и вовсе обосновались там с ночи.