Воспоминания еврея-партизана - Мейлах Бакальчук-Фелин

Как нам известно, многие еврейские партизанские отряды были превращены в смешанные, а еврейское командование сменили нееврейским. Еврейский отряд имени Кагановича на Полесье потерял свой национальный вид, так как туда были влиты нееврейские партизаны. Отряд имени Жукова под командованием Гичика, действовавший в Популинском районе, был расформирован, и партизаны-евреи были направлены в другие отряды. Такая же судьба постигла в Рудницких лесах созданные из евреев, бежавших из Виленского гетто, отряды «Месть», «Мститель» и «За победу»[53].

Кроме восьми партизан, никто не ушел из нашего отряда, хотя каждый из нас положительно оценил поступок ушедших товарищей, достойно защитивших честь еврейских девушек.

О еврейских женщинах в партизанских лесах следует написать отдельную книгу. Вообще, еврейских женщин принимали в партизанские отряды с большим трудом. Партизанские штабы были такого мнения, что женщины не приспособлены для партизанской борьбы и что они своим присутствием в отрядах только ослабляют боеспособность партизан. Все же большинство еврейских женщин, бежавших из гетто и лагерей смерти, было включено в партизанские отряды. У каждой еврейки было горячее стремление бороться против врага с оружием в руках. Медсестра Матильда не раз говорила мне, что она предпочла бы сражаться с винтовкой в руках, чем находиться в амбулатории. Она научилась стрелять.

Положение женщин было особенно трудным. Зачастую командиры и комиссары, принимая в отряд женщин, преследовали при этом свои низменные цели, и у многих женщин не было иного выхода, ведь находясь в семейном лагере они были осуждены на голод, ходили оборванные и были беззащитны. Об этом писали партизанские командиры Батя (Линьков), Ковпак, Федоров-Черниговский и многие другие.

Линьков описывает следующий случай, показывающий сильное стремление еврейской женщины бороться против фашизма[54].

«В хуторе Нешково мы разместились для продолжительного отдыха. Молва о нас шла впереди отряда, и к нам со всех сторон прибывали люди с просьбой зачислить в отряд.

Разведчики сообщили мне, что под самым хутором в лесу расположились бежавшие от немецкой расправы евреи и кое-кто из местных жителей. Прослышав о появлении сильного партизанского отряда, они, видимо, решили держаться к нам поближе. Было ясно, что о нас в ближайшее время станет известно в гестапо и они не замедлят выслать карательную экспедицию. Меня это беспокоило. Большинство бойцов в отряде были необстрелянные люди, недостаточно дисциплинированные. Оружие имелось, но плохо обстояло с боеприпасами. Пулеметы, а их у нас уже было пятнадцать ручных и один станковый, часто отказывали из-за негодных патронов.

Мы начали усиленную подготовку к боевым действиям. Я решил прежде всего тщательно обследовать окрестности и с этой целью выехал с разведкой из Нешкова. Углубившись в лес, мы сразу же наткнулись на большой еврейский лагерь. Люди ютились в наспех оборудованных шалашах и землянках, оборванные, голодные и холодные: были здесь и беременные женщины, были старухи, старики и детишки. Все высыпали ко мне навстречу. Они не знали, что я не смогу их спасти, и ждали от меня какого-то чуда. Хоть и тяжело было, но я сказал людям правду: у меня лишь небольшой подвижной отряд, и семьям следовать за нами нельзя. Обещал прислать голодающему лагерю хлеба и мяса и посоветовал всем уходить на зиму дальше в глубь леса. Со мною могли пойти только люди, способные носить оружие и готовые отдать жизнь на борьбу с врагом. Несколько мужчин тогда присоединились к нашему отряду.

— А знаете, товарищ начальник, — обратилась ко мне молодая женщина, до сих пор молча слушавшая наши разговоры, — здесь есть целый отряд, человек тридцать. У них командиром старший лейтенант Басманов, они бы вам наверняка пригодились. Хорошие ребята, боевые.

Как я мечтал о встрече с Басмановым во время своих одиноких блужданий!

— Что же, — ответил я, — скажите ему, коли встретите, что я хотел бы с ним повидаться.

— Я к нему схожу, нарочно схожу, — сказала женщина, — только вы потом меня с собой возьмете воевать. У меня с фашистами особые счеты есть. Возьмете?

— Возьму, — пообещал я и вспомнил свой разговор с Садовским[55]: не все бежали в лес только спасаться, некоторые были готовы бить врага.

Наутро Басманов был уже у меня. Мы договорились с ним, что он со своими людьми присоединится ко мне».

С самого начала партизанского движения в семейных лагерях сконцентрировалось значительное количество евреев. Из них спаслось около пятнадцати тысяч. Среди этих евреев были мужчины и женщины, которые могли бы активно участвовать в партизанском движении. Но штабы партизанских отрядов не отнеслись к еврейским семейным лагерям с должным пониманием. Хотя все хорошо видели высокий боевой дух еврейских партизан и партизанок, при вступлении евреев в партизанские отряды чинились всякие препятствия.

А ведь во всех отрядах партизаны-евреи проявляли героизм в борьбе с врагом. Отважно сражались и еврейские партизанки — можно было бы составить антологию героизма еврейской женщины. Еврейские девушки стояли в дозоре на дорогах, которые вели в леса, и немало из них погибло. Они сидели в засадах, проводили диверсионные акты, взрывали железнодорожное полотно, мосты, немецкие военные объекты. Еврейские женщины готовили пищу, пекли для партизан, стирали их белье, были самоотверженными медицинскими сестрами. Они были переводчицами, канцеляристками в штабах, работали в партизанской печати, участвовали в проведении антифашистской пропаганды.

Я расскажу здесь о диверсионном акте, проведенном еврейской партизанкой Докторович.

В одном помещичьем дворе немцы заготовили большое количество зерна. В лесу, недалеко от этого поместья, стоял партизанский отряд, в котором была Докторович. Однажды она сказала командиру отряда, что хочет взорвать помещичий двор вместе со складами зерна. Командир отряда высмеял ее: это немыслимо, у немцев там большая охрана, а во дворе доты. Докторович настаивала на своем, и командир в конце концов согласился.

Недалеко от поместья находилось село, которое было настроено против партизан. Крестьяне аккуратно выполняли все поставки хлеба и продуктов, которые на них возлагали немцы. Докторович переоделась в крестьянскую одежду, отправилась в эту деревню и узнала, что крестьяне уже выполнили все поставки, кроме зерна. Докторович хорошо разговаривала по-украински, и по внешнему виду нельзя было узнать, что она еврейка.

Из деревни она направилась в поместье. Охрана ее задержала. Она заявила, что уполномочена крестьянами узнать, какие поставки еще не выполнены. Охранники сопроводили Докторович к коменданту. 3 присутствии переводчика она сказала, зачем пришла. Вызвали бухгалтера, и он установил, что осталось сдать только пшеницу, срок поставки истекает через месяц. Докторович заявила, что хочет сдать пшеницу досрочно, она уже заготовлена. Комендант похвалил ее за помощь немцам, за то, что она помогает строить «Новую Европу».