Наследники исполина - Ольга Елисеева

"Всю Европу", -- усмехнулась про себя Като.

-- Признайтесь, вы этого не ожидали!

-- Никто не ожидал, - осторожно молвила императрица. - Когда же вы успели составить столь важный документ? О котором еще вчера ничего не было слышно, -- с сомнением осведомилась она.

-- Ночью, - весело отвечал Петр Федорович. Он был бодр, чрезвычайно доволен и вовсе не походил на человека, тяжело трудившегося до рассвета.

Екатерина подняла испытующий взгляд на Волкова, вспомнив, как сегодня утром тот с великими предосторожностями выводил от государя очаровательную графиню Куракину. Только что проснувшаяся Като раззевалась у окна. Дверь на улицу распахнулась и из их покоев кабинет-секретарь мужа проводил какую-то даму, с ног до головы закутанную в холодный плащ. Волков испуганно озирался вокруг и сильно спешил. Като особенно удивило то, что свои башмаки чиновник держал в руках и ступал по снегу в чулках. Подъехал наглухо закрытый возок, Волков стал настойчиво и даже грубо подталкивать туда даму. Оскорбленная Куракина резко вывернула руку и откинула капюшон. Графиня медленно, с сознанием вдруг обретенной значительности села в карету. Она спиной чувствовала, что в окна дворца на нее смотрят, дивятся, завидуют.

-- Пошел! Пошел! - Торопливо замахал рукой Волков.

Возок рванулся с места, но настырная Куракина точно прилипла к окну, показывая всем, кто желал видеть, что сегодня она, а не прежняя любовница, у государя в чести. И несколько человек, отскочив к стене, быстро закланялись ей.

"Эва как!" Екатерина вспомнила голую на ветру шею и укус мороза в круглое розовое плечо под чуть отогнутым жарким лисьим мехом. Припорошенные снегом живые цветы персика чуть дрожали в растрепанных волосах.

"Глупая, она и не знает, что и Петр, и его кабинет-секретарь смертельно боятся Воронцовой". Като поморщилась от удовольствия, представив, как вспыхнет толстое гневное лицо Лизки при известии о неверности ее сердечного друга. А ведь донесут... обязательно донесут... Эй, Екатерина Ивановна!

Сейчас Волков смотрел воспаленными, усталыми глазами в пол и мял бумагу пальцами.

"Не надо меня надувать, Ваше Величество, - усмехнулась императрица. Вот, кто сочинил вам эту блистательную белиберду! Если у ваших слуг есть мозги, это еще не означает, что они есть у вас. - Она перевела испытующий взгляд на Волкова. - Хите-ер. Государю потрафил. Небось, вчера Лизавете сказал, что с императором всю ночь над указом трудиться будут. И такую бомбу под государеву же власть подложил... -- Екатерина буквально испепелила кабинет-секретаря взглядом. - Впрочем, эта бомба в мой огород кинута".

-- Я полагаю, что Манифест прославит имя Вашего Величества в веках, сказала она.

Петр не уловил издевки.

-- Идемте, пора показаться нашему благодарному стаду, - он протянул ей руку.

Екатерина с ужасом представила, что ей придется вновь окунуться в возбужденный, радостный шум, но последовала за мужем, всем своим видом демонстрируя полное удовольствие. Они втроем покинули душную диванную и уже в следующей комнате столкнулись с оживленной толпой.

До своих покоев Екатерина добиралась, как побитая собака. Ни один день с самой смерти государыни не давался ей так тяжело, как сегодняшний. Она мечтала рухнуть на кровать и забыться.

В темной, без свечей, спальне сидел Орлов. Като не ждала его сегодня.

-- Чай в полках радуются? Празднуют государев указ? - Устало спросила она. - А ты ушел? Голуба моя, один ты мне - утешение.

-- Чего радоваться-то? - Искренне удивился Гришан. - Эта грамотка не про нас писана. Большим господам, может, и привалило счастья: хочешь по коллегиям трись, а не хочешь, поезжай домой, залезай на печь и хлебай киселя. А кому некуда ехать? Или такая деревня, что с нее не разживешься? Мы тут лямку тянем не за государево спасибо, кормиться как-то надо.

Екатерина с изумлением смотрела на любовника. Оказывается, даже этот очень смышленый и толковый человек слабо соображает, что ему подарили. И не только он. Гвардейцы угрюмо латали изношенные камзолы, проклиная тех, кто и так жил богато, а с сегодняшним указом и вовсе заживет.

-- Гриша, но ведь воля... -- Тихо начала Като.

-- На что мне эта воля? С кашей ее есть? -- Рассердился Орлов. - Все равно не служить не могу - сдохну. Нас пять хозяев на две деревни. - Он окинул Екатерину злым взглядом. - То-то я и смотрю у тебя сегодня рожа похоронная. Испугалась, что все сейчас ироду твоему поползут руки целовать? Лучше б денег дал...

-- Подожди, - вспомнила Екатерина. Она вышла в другую комнату. Там щелкнула дверца хитро открывавшегося секретера. Через несколько минут женщина вернулась, неся очередной кожаный мешок, и с натугой поставила его на стол.

-- Вот это ты молодец, - кивнул Орлов. - Вот это утешение служивых. Плюнь, не тужи, - он обнял ее сзади. - Что им тот указ? На него хлеба не купишь. Им твое материнское благословение, -- Гришан похлопал рукой по мешку, -- дороже всех указов вместе взятых.

"Что за народ! - подумала Екатерина. - Продажность невероятная. Им волю дают, а они все одно: жрать хотим!"

Потемкин мрачно разглядывал свой мундир. Ему должны были пойти аксельбанты. Вчера принц Георг сказал, что добился для адъютанта офицерского чина.

-- Поручик, не Бог весть что, -- разглагольствовал голштинец. -- Но вы должны понимать, Грегор, -- принц называл его на немецкий манер, -насколько сейчас это трудно. Мой племянник жалует только выходцев из голштинской роты...

Этого и следовало ожидать. Государь продвигал своих. Он побаивался и не доверял русским. Но немцев на всю страну не напасешься. Даже на весь двор. Странно, но такое поведение не одобряли и ближайшие родственники царя. Вот и сейчас принц Георг говорил, явно смущаясь поступков Петра.

Как вышло, что наполовину русский государь хуже относился к соотечественникам, чем его дядя -- голштинец с ног до головы -- или, скажем, силезец врач Крузе, или потемкинские же приятели барон Розен и Остен-Сакен из Семеновского? Еще вчера пили вместе, а сегодня... новый император проложил между ними ясную черты. Ганс -- не заходи в "Тычок". Иван -- вали из дворцового караула.

-- Я очень благодарен, Георг Карлович, -- мягко произнес Потемкин. -Но, может быть, не стоило хлопотать? Лишний раз вызывать гнев государя?

-- Поймите, Грегор, -- принц с остервенением боднул головой воздух, -- мне крайне неудобно за все, что сейчас происходит. В моем полку в том числе! -- Он с силой захлопнул красную кожаную папку и в упор посмотрел на адъютанта. -- Вы понимаете, чем все это может кончиться? Если государь заденет права императрицы, моей племянницы? Ведь за нее весь город. Все полки. И не в ней дело! Ее высылка или арест послужат только поводом ко всеобщему возмущению...