Заколдованный круг - Александр Кулешов

Рив недовольно кивнул (ему не нравилась откровенность толстяка, Дон еще не созрел для такой беседы).

— Ну что ж, он в курсе дела?..

— Нет, — торопливо перебил Рив, — мы еще не говорили, но…

— Да сними ты белые перчатки, — усмехнулся толстяк, — не успел сказать, я скажу. Так вот, паренечек, — обратился он теперь уже к Дону, — тебе надобно «зелье». Отлично! Оно всем надобно. Но стоит денег, — он поднял вверх указательный палец, — и не малых. Как быть? Очень просто. Приводишь к нам своих приятелей, а мы тебе скидочку. Вот Рив…

— Чего про меня говорить… — попытался перебить тот.

— А почему не говорить? — удивился толстяк. — Ты живой пример. Можешь подтвердить, что мы не обманываем. Вот привел ты нам пять…

— Не надо!..

— Не перебивай, говорю! У нас фирма честная. — Толстяк радостно улыбался. — Так вот, паренечек, — он опять повернулся к Дону, — устраивает?

Дон в течение всей этой речи не проронил ни слова.

И вдруг рука Дона молниеносно распрямилась. Его кулак со страшной силой ударил толстяка в подбородок. Толстяк почти взлетел над своим стулом и с грохотом покатился на пол, увлекая в своем падении стольг и кресла. Он еще не успел коснуться земли, как в другой угол полетел Рив, отброшенный могучим ударом. Лысый бармен застыл на месте, не зная, как поступить.

Дон быстрым шагом приблизился к двери и, на мгновение обернувшись, бросил:

— Я иду в полицию. И все расскажу. Надеюсь, вас упрячут надолго. А ты, Рив, молись богу, что еще жив. Задушил бы тебя этими руками, подлец, да притронуться гадко…

Он вышел, хлопнув дверью. В полутемном баре наступила тишина.

Первым тяжело поднялся толстяк. Досадливо отстранив бармена, спешившего на помощь, он вынул платок, вытер разбитую губу, поправил галстук, неторопливо отряхнул костюм. Потом со вздохом сел и потребовал:

— Пива, похолодней.

Пришел в себя и Рив. Он с трудом встал, опустился на стул. В его широко раскрытых глазах, устремленных на толстяка, был ужас.

Но толстяк улыбался.

— А, паренечек, видал, как он нас? Хоп-хоп — и мы с тобой кверху тормашками. Учись!

— Я же говорил, не надо было… Он еще не знал… — _бормотал Рив, — я его еще не…

— Так зачем приводил? — Толстяк говорил тихо, улыбка по-прежнему не покидала его лица. — Не был готов — не приводи. Но ты спешил. Ты и его обманывал и меня. Ему не сказал, зачем привел, а мне — что он не в курсе. Когда всех кругом стараешься обмануть, обычно сам попадаешь впросак. Так-то, паренечек. Ну да ладно. Ищи теперь другого.

— А полиция? — робко заметил Рив. — Он ведь в полицию пошел.

Толстяк досадливо махнул рукой.

— Что нам полиция! Впрочем, ты прав, лучше пойдем. По одному. Сначала ты, потом я. Давай быстро!

Рив не заставил повторять. Он пулей выскочил за дверь. Он не заметил, как толстяк сделал знак бармену, как бармен торопливо скинул фартук и накинул пиджак…

Рив шел ночной улицей, сам не зная куда.

Да и куда теперь идти? Дело с Доном сорвалось. Хорошо еще, если не схватит полиция. Денег нет, и кредит ему, конечно, закроют. Надо вернуть долги, а где взять деньги? С толстяком шутки плохи, он не прощает. Бежать? Куда? Как? Как вообще теперь жить? Да и стоит ли?

Рив вышел на набережную.

Справа и слева высились огромные черные туши кораблей. Под ногами плескалась черная вода, в ней плясали отражения тусклых фонарей, плавали консервные банки, щепки, всякий мусор.

Рив, словно загипнотизированный, смотрел на мерцающую воду, на изломанные, как его жизнь, огни, тонувшие в этой черной воде. Он не замечал холодного сырого ветра, начавшегося дождя, не слышал дальние пароходные сирены и близкий плеск грязных волн о замшелую, пахнущую тиной и нефтью каменную набережную.

Он не заметил грузной тени с высоко поднятой рукой, возникшей у него за спиной…

Глава XIII

КАК ТРУДНО ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ!

Покинув бар, Дон быстро зашагал по улице в поисках полицейского участка. Долго идти не пришлось: на углу он увидел массивную фигуру в форменной фуражке, неподвижно стоявшую, заложив руки за спину.

— Послушайте, — торопливо заговорил Дон, подскочив к полицейскому, — там в баре эти… продавцы наркотиков… они пытались меня тоже вовлечь в свои… Такой толстый человек в клетчатом костюме и в каскетке. Их надо задержать, пока они не скрылись… Быстрей!

Но полицейский не шевелился. Он смотрел на Дона равнодушным, скучающим взглядом.

— Проходи, — изрек он наконец басом.

— Да вы поймите, — горячился Дон, — они же там…_ преступники. Их надо арестовать… наркоманы. Полицейский усмехнулся.

— Если за всеми наркоманами в квартале бегать, тут дивизии не хватит. Пусть сами себе глотку режут. А ты-то кто? — Полицейский подозрительно оглядел Дона. — Сам-то не из этих ли?

— Да поймите! Меня хотели завербовать, чтоб я помог им продавать наркотики… Это же контрабанда…

— Ага, ты приведешь ребят — тебе скидочку? Так? Знаем мы эти номера. Значит, тоже покуриваешь? А ну, проходи! — рявкнул полицейский басом и так толкнул Дона, что тот едва не упал.

Дон поспешил удалиться, а бдительный страж порядка задумчиво смотрел ему вслед, размышляя, насколько больше, чем обычно, он сдерет сегодня с клетчатого толстяка за то, что не внял словам Дона.

Тем временем Дон, все убыстряя шаг, покидал портовый квартал. Он уже понял, что ни в какой комиссариат не пойдет. Действительно, кто он такой? Сам наркоман, продающий своих дружков-наркоманов. За решетку — так всех! Почему их, а не его? Теперь он по уши залез во всю эту грязь. Он один из них, один из них… Ну и что? Какое все это теперь имеет значение? Тер окончательно потеряна для него, уж сейчас в этом нет сомнений. А Рив? Оказывается, все время он торговал им, Доном, как гнилым товаром. Эруэль! Любовь! Спасительная миссия! Боже, каким же дураком считал его Рив. Каким дураком — Тер. Каким круглым безнадежным болваном выглядит он в глазах всех.

Дон злорадно усмехнулся, засмеялся, развел руками. Он шел, что-то бормоча себе под нос, жестикулируя. И очнулся перед хорошо знакомым подвальным баром.

Спустился, сел в углу. Тихая девушка с пустыми глазами тут же выросла перед ним со своей неизменной кока-колой на подносе.

— Слушай, — Дон схватил ее аа руку, девушка вопросительно уставилась на него, — а где взять… это? — С помощью большого, указательного и среднего пальцев Дон изобразил укол. — А? — Он вытащил из кармана деньги, бросил на стол.

Девушка так же вяло, как делала все, собрала деньги, спрятала в карман. Медленно удалилась. Она вернулась минут через десять, присела на соседний стул и, вынув из сумочки уже наполненный жидкостью шприц, ловко, привычным движением вонзила иглу.

Опустив Дону рукав пиджака, девушка встала, снова превратившись в привидение, неторопливо бродившее между столиками.

Некоторое время он ничего не чувствовал. Потом пришло желанное ощущение покоя, довольства, безмятежности.

Он вдруг убедился, что руки и ноги его живут самостоятельной жизнью, независимой от его желаний. Он захотел положить руку на стол, а она уперлась в стул, хотел подвинуть ногу к себе, а она отодвинулась от него.

Неожиданно он понял, почему так происходит: он ведь не человек, он медуза. Он растекался вокруг, его члены, его туловище теряло очертания, становилось похожим на студенистую массу. Каждую секунду ему грозила опасность — он мог, подобно выплеснутой кока-коле, растечься по полу. Дон испугался, он застонал, хотел подняться, но потоки его уже растекались между столиками. Это было невыносимо, он закричал во весь голос, но никто не услышал — то был беззвучный крик.

Потом он уже был не медузой, а крохотным страшным паучком с волосатыми лапками. Мрак продолжал давить его, выдавливать из него внутренности, душить…

Дон отчаянно глотал воздух, но железный обруч вокруг ^орла сжимался все туже. Его вырвало, он съехал со стула, пальцы скребли пол.

Он потерял сознание.

На него никто не обратил внимания. К утру, когда подвал закрыли, уборщики выволокли его, как и других, в ближайшую подворотню и бросили там, возле больших помойных ведер.

Дон пришел в себя от холода и сырости, с трудом поднялся и побрел. Он зашел в дешевую киношку, куда можно было, взяв билет, входить в любую минуту, и, усевшись в уголке почти пустого зала, задремал.

В теплом, темном зале он проспал до вечера, а выйдя на улицу, словно лошадь в стойло, не отдавая себе отчета, направился в знакомый подвал.

А на рассвете проснулся в какой-то подворотне.

У него не было ни сигарет, ни «полярных конфет», и не на что было их купить. Тогда в его затуманенном мозгу [возникла невероятная мысль — наверняка что-нибудь найдется у Эруэль. В конце концов, она виновата перед ним — она тоже была с Ривом в заговоре.