Кто и куда ведет Россию? От харизмы до маразма - Владимир Фортунатов

Стоит напомнить, что для теоретиков экономических реформ из числа тех, кого называли демократами, в сфере социальной политики главным было формирование социального государства по образу и подобию большинства развитых европейских стран. Критика Б. Н. Ельциным привилегий номенклатуры, обещание провести реформы без серьезных социальных потерь, многочисленные обещания и ряд популистских мер сделали свое дело. Сейчас уже никто не помнит, что Указом № 1 первого Президента РСФСР Б. Н. Ельцина было обещано приравнять заработную плату учителей к средней заработной плате в промышленности, а заработная плата педагогов высшей школы должна была в два раза превосходить этот уровень. Немало говорилось о достойных пенсиях, стипендиях, пособиях социально слабым группам, об индексации заработной платы в соответствии с возможным все-таки ростом цен и т. д.

Схема социального развития страны выглядела предельно просто и убедительно. В результате приватизации в России формируется средний класс (в западном понимании этого явления). Сам средний класс в социальном отношении требует к себе не так уж и много внимания, являясь в какой-то степени самодостаточным слоем. За счет перераспределения налогов с высокодоходных групп и среднего класса легко удовлетворяются нужды социально слабых групп: инвалидов, пенсионеров, студентов и т. д. «Нам нужны не десятки миллионеров, а десятки миллионов собственников», – сформулировал Ельцин существо теоретически выстроенной модели.

В 1989 г. официальная граница бедности определялась по прожиточному минимуму, который равнялся 81 руб. Ниже такого прожиточного минимума среди населения СССР находилось 14,3 % населения. В Ленинграде ниже этой границы бедности оказались около 13 % жителей. Половину бедных на исходе советского периода составляли многодетные семьи, около 30 % – неполные и молодые семьи с одним или двумя детьми, остальные 20 % были пенсионерами. Качественные характеристики потребления живущих за чертой бедности были значительно ниже физиологических норм: калорийность питания на 20–25 %, расходы на покупку предметов первой необходимости (одежды, обуви) – на 30 %, на бытовые услуги – в 1,5 раза.

С начала 1990 г. прожиточный минимум стал оцениваться на основе минимального потребительского бюджета (МПБ), который был привязан к фактическому уровню жизни беднейших семей. Минимальный потребительский бюджет к середине 1991 г. составлял 210 рублей, слой бедных увеличился до 36 %. Это было связано с повышением цен в апреле 1991 г.

К концу 1991 г. прожиточный минимум был установлен на уровне 342 рублей. За абсолютной чертой бедности считалось 32 % населения. Но Независимая Федерация Профсоюзов, считая МБП в 691 рубль, к слою бедных относила 85 % населения России.

С января 1992 г. прожиточный минимум стал рассчитываться с помощью «урезанной» потребительской корзины. И к августу 1992 г. слой абсолютной бедности (нищеты) в обществе достиг почти трети населения страны.

Уже 1992 г. в полной мере показал, что вместо новой социальной политики российское руководство взяло на вооружение политику социального манипулирования. Летом 1992 г. первоначально задуманная модель приватизации была мошеннически подменена. А социальная политика, проводившаяся в России в условиях реформ с 1992 по 1998 г., отличалась спонтанностью и бессистемностью, фактически противоречила направлению экономических реформ и закончилась крахом под названием «дефолт». В условиях гигантской инфляции осуществленный передел собственности привел к огромной социальной дифференциации. Страна разделилась на небольшую прослойку «новых русских» и огромное большинство «старых русских». Российский средний класс, который каким-то чудом постепенно формировался между двумя социальными полюсами, получил сильнейший удар в виде «дефолта» 1998 г. За 1990-е гг. доля заработной платы в российском валовом внутреннем продукте снизилась с 50 до 30 %. По данным ООН, средневзвешенный ежегодный годовой доход в мире на 1 января 1998 г. составлял 5,5 тыс. долларов на человека. В России же он и до августа 1998 г. составлял 2,4 тыс. долларов.[68]

Приведем еще раз статью 7 Конституции РФ. В пункте 7.1 утверждается: «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Это важнейшее положение, которое говорит о добрых намерениях составителей данного текста. Но в этом тексте есть понятие «достойная жизнь», которое не нашло последующего разъяснения в российском законодательстве.

Наверное, какой-то ответ должна давать статья 7.2: «В Российской Федерации охраняются труд и здоровье людей, устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развивается система социальных служб, устанавливаются государственные пенсии, пособия и иные гарантии социальной защиты».

Попробуем ответить на вопрос: что такое достойная жизнь? И какими должны быть условия, обеспечивающие достойную жизнь?

Под достойной жизнью обычно понимают материальную обеспеченность на уровне стандартов современного развитого общества, доступ к ценностям культуры, гарантированность прав личной безопасности. Ни для кого не секрет, что существует такое понятие, как базовые потребности человека. Их удовлетворение является главнейшим условием, обеспечивающим достойную жизнь. Это потребности в пище, жилье, одежде, транспортных услугах и т. д.

Каким должно быть питание человека, чтобы его жизнь могла считаться достойной? В советские годы при составлении Третьей Программы КПСС (принята осенью 1961 г.), при определении очередных задач по развитию сельского хозяйства (последняя Продовольственная программа 1982 г.) население СССР узнало, что, оказывается, существует такое понятие, как «научно обоснованные нормы потребления». При разъяснении населению Продовольственной программы 1982 г. опытные лекторы спрашивали аудиторию: испытывал ли кто из присутствующих чувство голода? Не в период службы в Советской Армии после многократного преодоления полосы препятствий или целого дня боевой учебы в поле. И не потому, что утром проспал на лекции и до обеда ничего не удалось «перехватить». Очень редко отдельные слушатели рассказывали про то, как они заблудились в лесу, застряли в отдаленном населенном пункте и т. д. Суть «продовольственной проблемы» в СССР была не в том, что кто-то умирал от голода. Дело было в том, что структура потребления продуктов не соответствовала научно обоснованным нормам потребления. Так, например, мяса в 1982 г. в среднем потреблялось около 60 кг на душу населения, а научно обоснованной нормой для климатической зоны, в которой находится Россия, считалось необходимым потреблять не менее 80 кг. Значительно меньше (или просто меньше) научно обоснованных норм потреблялось овощей, ягод, рыбы, яиц, молока и т. д. Почему же никто не голодал и по ежедневному рациону (3300–3500 ккал) СССР практически не уступал США, Канаде, Германии и другим развитым странам? Дело в том, что нехватку килокалорий, которые должны были поступать в организм от потребления мяса, овощей и т. д., советские люди восполняли заметным перебором в потреблении хлебобулочных изделий, картофеля, сахара, значительная часть которого уходила на производство высококалорийного самогона.

Н. С. Михалков в рамках телевизионного проекта РТР «решил» продовольственную проблему в России уже к 1913 г. Но он просто перепутал царскую Россию и США, где действительно к началу XX в. среднедушевое потребление продовольствия достигло научно обоснованных норм потребления.

В реформируемой России в 1992–1999 гг. уровень потребления продовольствия заметно понизился, так как реальная заработная плата, покупательная способность населения значительно сократились (табл. 9).

Те, кому приходилось по-настоящему голодать в этот период, об этом уже никогда не расскажут. Немногие любят вспоминать о том, как они бедствовали, перебиваясь «на макаронах», как похудели на 15–20 кг, как корячились на своих шести сотках, пытаясь вовремя убрать урожай, чтобы спасти его от мародеров. Автору удалось выжить самому, помочь близким и даже не пришлось голодать. Но трудно забыть голодные глаза некоторых читателей Публичной библиотеки, которые заглядывали в чужие тарелки, или молодых парней совершенно дистрофического телосложения (во время флюорографического обследования), на фоне которых пожилые профессора выглядели богатырями. Стоит, правда, заметить, что пожилые ленинградцы, пережившие блокаду, считали, что в немецком окружении было все-таки тяжелее, чем при Ельцине. «Мы пережили блокаду, переживем и это», – говорили терпеливые и умудренные опытом люди.