Нити разрубленных узлов - Вероника Иванова

Он старался говорить спокойно, но все равно в каждом слове чувствовался какой-то странный надрыв, словно юноша старается уговорить себя самого. Вот только на что?

— Кто-то и вовсе лишен…

Тихий шепот растворился в стуке копыт, и, поскольку продолжения разговора не последовало, я волей-неволей начал прислушиваться к звукам снаружи. Надо сказать, таковых было немного: шум лошадиного бега, поскрипывание колес и шелест полотна, спасающего седоков в коляске от солнца. Да и что еще можно услышать в степи? Может быть, картинка окажется увлекательнее?

Я приподнял полог, выглядывая наружу, и изумленно открыл рот, увидев, как возница пересаживается с козел на бегущую рядом лошадь, отвязывает поводья и, ударив пятками по лоснящимся бокам, удаляется от коляски, охаживая бока животного тем самым длинным концом шарфа. Потом всадник резко забрал влево и быстро исчез за полосой высокой, хотя и жухлой травы, а вышколенные упряжные продолжили как ни в чем не бывало бежать дальше.

— Что за…

— А? — приоткрыл один глаз Натти.

— Кажется, у нас неприятности.

Юноша тоже встрепенулся, заметно бледнея:

— Что-то случилось?

Не тратя сил и времени на описание своего недоумения, я перебрался на переднее сиденье и откинул полог, показывая всем пустеющее место возницы.

— Ого! — присвистнул рыжий.

— Ага. Он сбежал.

— Куда? И зачем? — спросил юный борец с демонами.

— Хотел бы я это знать.

— Ну править-то и я сумею, — успокоил Натти, перелезая на козлы. — Да и не нужно ими править, — с некоторым недоумением сообщил он чуть погодя. — Сами дорогу знают.

— Вот только куда эта дорога нас приведет?

Словно в ответ на мой вопрос, раздался пронзительный свист, как мне показалось, прямо из-под копыт лошадей, а в следующее мгновение коляска остановилась, потому что невесть откуда взявшийся, будто выросший из земли человек схватил лошадей под уздцы.

— Приехали! — весело сообщил он, глядя на наши растерянные лица.

Видимо, это слово означало сигнал к действию для остальных разбойников, потому что не успело оно стихнуть, а по обе стороны от коляски широкими дугами уже выстроились разномастно одетые молодцы. Общим в их внешнем виде были, пожалуй, только одинаково отчаянные рожи и кушаки, подозрительно похожие на пояс возницы, только не синего, а черного цвета.

Всего я насчитал дюжину человек, вооруженных длинными кривыми ножами. Правда, ножи эти пока не покидали ножен, что вселяло некоторую надежду. Хотя бы на то, что убивать нас никто просто так не собирается.

— Что нужно? — хмуро спросил Натти.

— А то сами не догадываетесь? — ухмыльнулся тот, кто остановил лошадей, видимо, главный среди разбойников. Изъяснялся он на вполне понятном мне наречии, но гортанно и почти не проговаривая букву «г».

— Не везем с собой денег, — отрезал рыжий.

— Да неужто?

— Хочешь — верь, хочешь — нет.

— А если вздумаю проверить?

Натти пожал плечами:

— Валяй!

Подобное равнодушие чуть остудило пыл разбойника и заставило задуматься. Впрочем, ненадолго.

— Что ж, если денег нет, их надо раздобыть. Придется вам, эррете, посетить наше скромное убежище. Там найдутся бумага и чернила, а вы, конечно, сразу вспомните, кому и куда нужно написать, чтобы выкуп не сильно задержался в пути.

Прозвучавшее предложение было хорошим. Только не для нас. Но если я еще мог понадеяться на помощь со стороны того же Керра или, на худой конец, Нери, то русоволосый юноша оказывался в вовсе безвыходном положении. Впрочем, так мне только казалось. Первые несколько минут.

Он внимательно выслушал речь главаря разбойников, чуть ли не проговаривая про себя каждое слово, потом вопросительно посмотрел на меня:

— Желаете следовать за ними?

Я ответил честно и без долгих раздумий:

— Нет.

Юноша кивнул, сосредоточенно сдвинув брови, поднялся с сиденья и выпрыгнул из коляски на сухую землю, примяв ломкую траву. Сделал несколько шагов, словно разминая затекшие во время поездки ноги, поерзал плечами под плащом, тяжелыми складками спускающимся на худощавую фигуру.

— Эрте не принимает ваше предложение.

— Предложение? — брезгливо переспросил мужчина, остановивший наших лошадей. — Это приказ. И вам всем придется его выполнить, иначе…

Посулить страшные кары ослушникам он не успел, получив два пальца стали прямо под подбородок. Следом полегло еще пятеро охотников за наживой, каждому из которых метательные ножи вошли либо в глазницу, либо в шею. На ответный залп у оставшихся в живых не нашлось подручных средств, поэтому разбойники просто бросились в атаку на неподвижно стоящего и очень сосредоточенного русоволосого юношу. А Натти, как только уздечки освободились от нахального захвата, хлестнул вожжами по соловым крупам, посылая лошадей вперед и тут же осаживая для разворота так, чтобы коляска благополучно убралась с места, где намечалось сражение.

Длинный плащ сделал свое дело: в первые мгновения боя широкие плотные складки скрыли от глаз нападающих и оружие, и движения рук, что позволило юноше легко справиться еще с одним противником. А потом наш странный попутчик наконец-то показал себя во всей красе.

Он тоже оказался вооружен двумя клинками, разве что чуть длиннее разбойничьих и намного прямее, но владел ими явно искуснее, чем чернопоясники. А самое главное, когда схватка завершилась полным разгромом разбойников, я совершенно искренне трижды хлопнул в ладоши, потому что в успехе русоволосого юноши не было и следа от зелий наподобие тех, которыми меня пичкали в Сопроводительном крыле. Нет, наш попутчик рассчитывал только на собственные силы и умения, и рассчитывал просто замечательно.

— Браво!

Он, не теряя ни капли сосредоточенности, убрал клинки в ножны под полами плаща и только потом повернулся в сторону коляски. Наверное, следовало поблагодарить юношу за помощь и спасение от непредвиденной и малоприятной задержки, но первым с моего языка сорвался вопрос:

— И как с такими поразительными талантами вы ухитряетесь путешествовать без денег? Думаю, многие состоятельные люди с радостью воспользовались бы вашими услугами… определенного рода.

— Я не убийца.

А верится с трудом. Взять хотя бы двенадцать тел, надежно упокоенных в течение нескольких минут.

— За смерть всегда платят хорошие деньги.

— А я хочу получать плату за жизнь. За то, что люди остаются живыми.

Играет в благородство? Похоже на то. Возраст уж точно позволяет. Но если он и вправду желает добиться того, о чем заявляет, пора взрослеть.