Бизнес-план неземной любви - Лариса Соболева

Она постаралась и приготовила ужин, это не столь уж сложно, когда есть желание, а оно у Альбины было. Получилось неплохо, Роман оценил:

– А говорила, не умеешь готовить. Отлично справилась.

– Просто у женщин тяга к огню и куску мяса на нем заложена генетически. Ничего не слышно о твоей сестре и Еве?

– Ничего, – как-то уж мрачно ответил он.

– Извини, я испортила тебе настроение, напомнила…

– Да я все время помню, что бы ни делал.

– А Марат? Не звонил?

– Нет. Я звонил раз сто, он не берет трубку. Не знаю, что и думать.

– Значит, не Эдгар, – сделала вывод Альбина. – Быть не может, чтоб за это время он ни разу не навестил пленниц.

Роман отвлекся на телефонный звонок, по мере того, как он слушал, а голос в трубке был женский, но неразборчивы слова, произносимые очень быстро, – лицо его становилось собранным и жестким.

– Я еду, – сказал он в трубку, положил ее на аппарат и двинул в прихожую.

– Что случилось? – помчалась за ним Альбина.

– Мама звонила, но я ничего не понял. Она в истеричном состоянии, говорила сумбурно. Что-то случилось.

– Я с тобой.

Он секунду подумал и согласился.

Закон «дай – на» не сработал. Виданное ли дело – не берут! Враги сами себе, что ли? Даниил Олегович не смог урегулировать проблему, то есть откупиться меньшими суммами, внутренне смирился с потерями, в конце концов, люди теряют больше иногда. Однако это чужие, посторонние люди теряют, до лампочки они ему были и будут. А тут свои бабки горят, много-много горит, и ничего не сделаешь, потому что в некоторых придурках проснулась совесть, они захотели ни с того ни с сего стать честными. Может, в государстве переворот скоро случится, оттого и потянуло чиновничью братию на благородство, чтоб в будущем их не спихнули с насиженных мест? Не иначе. Эти мародеры грозу за полгода чуют. Даниил Олегович махнул рукой: пусть подавятся вместе с государством.

Дома его встретила не Ева, умевшая успокоить, а бессловесный Гриша с биноклем на шее, изъяснявшийся знаками. Поужинали – Гриша на третьем этаже, Даниил Олегович перед телевизором. Еще недавно он возлежал на диване, уставившись в экран и поглаживая как кошку жену, прижимавшуюся к нему всем юным телом. Из киношек Ева любила боевики и про любовь, ни первый, ни второй жанр Даниила Олеговича не увлекал, но он смотрел вместе с ней, потому что его забавляло, когда она в напряженные моменты прятала на его груди личико. Потом они в упоении любили друг друга, да он в молодости столько сексом не занимался, сколько с Евой за полтора года. Теперь один лежал перед телевизором, тоска душу точила, а когда зазвонил телефон…

Даниил Олегович подскочил с бешеным сердцебиением, но не схватил трубку. А вдруг это те, кто дочь увез? Опять угрозы услышит? Только не сейчас, не сегодня.

– Не возьму, – прошептал он. – Пусть звонят. Я в ванной. Или в сортире.

Телефон позвонил и перестал. Только Даниил Олегович прилег – опять звонок, но мобильника. Пришлось подняться, так как трубка лежала в кармане пиджака. Идя к пиджаку, висевшему на стуле, Даниил Олегович решил: если номер не определен, не ответит. На дисплее высветилось: Роман.

– Отец, ты где?

– Дома.

– Мы едем к тебе, жди.

– Кто – мы?.. – Но сынок, ничего не объяснил, отключился. Даниил Олегович надел пиджак, собираясь встретить сына во дворе, ворчал: – Мало я тебя ремнем порол, Ромик, мало. Не научил уважать родного отца. Говнюк, а не сын вырос. Но ничего, ничего. Внуки за нас отомстят. А я постараюсь, чтоб мои внуки показали тебе кузькину мать.

Он вышел во двор, опустился в плетеное кресло, подпер кулаком скулу и ждал, гадая, с чем пожалует сынок. Встрепенулся, когда к воротам подъехал автомобиль, мотор заглох. Интересно, чего это ему вздумалось посетить отца на ночь глядя. Даниил Олегович пошел открыть, услышал, как сын сказал кому-то:

– Подожди нас в машине.

С кем он приехал? Кого просил подождать? Даниил Олегович повернул задвижку… и едва не упал: Виктоша! Нагло оттолкнула его, прошла во двор, за ней сын, а он так и остался стоять у железной двери, пригвожденный внезапным визитом. Подлая Виктоша обходила двор и разводила руками, ядовито вещая:

– Ба! Какой хауз отгрохал твой папуля, Роман! И заметь: в тайне от нас. Лельке велосипед жилился купить… Ах, да! Велосипед стоит бешеные бабки, без которых папочка не построил бы это! Три этажа всего? А чего не четыре? И простора нет. Где, позвольте вас спросить, играть в гольф, теннис? А бассейн есть? Нету? Несолидно для олигарха. Ладно, – плюхнулась она в кресло, – неси угощение, обмоем твое убогое пристанище без теннисного корта и бассейна.

Заслышав шум, а может, он увидел автомобиль в окно, на порог выскочил Гриша. Даниил Олегович замахал руками, мол, уйди, потом его глаза вновь приковались к ехидне, то есть к Виктоше. Уселась в его кресло, закинула ногу на ногу… Какого черта Роман привез ее? Даниил Олегович выдавил, находясь в шоке:

– Ты пьяная?

– Абсолютно трезвая, – зло процедила она в низкой тональности, подавшись корпусом вперед. – Хочешь, дыхну?

Базарная баба. Или шлюха с панели. Даниил Олегович приструнил ее:

– Оставь, пожалуйста, свои штучки…

– Мои штучки ему не нравятся! Ха-ха-ха-ха!.. – Оборвала она смех ведьмы так же внезапно, как и начала хохотать. – Потерпишь.

– Роман, что это значит? – пришел в себя Даниил Олегович.

Тон взял строгий, одновременно сухой, подбородок гордо приподнял, на ногах пружинил, немного выдавая негодование. Нет, ворвались в его дом, одна хамит, другой молча курит и смотрит, чем дело кончится! Сейчас как возьмет Даниил Олегович метлу да как погонит обоих… Метлы нет. Веник есть! Он их веником по морде, по морде!..

– Сядь, отец, – внушительно сказал Роман.

Он не повысил голоса, не прорычал, не сверкнул гневно глазами, а Даниил Олегович под воздействием его фразы как стоял, так и бухнулся в кресло. Во время паузы, когда Роман сбрасывал пепел с сигареты, кстати, пепла-то и не было, что говорило о нервозном состоянии сынка, папа вдруг задумался: а что заставило Виктошу притащиться в столь поздний час? Не на хауз же, в конце концов, она приехала поглядеть. Он открыл было рот, чтоб спросить, мол, что случилось, но сын опередил его:

– Мама, рассказывай.

– Сам расскажи, я не могу и не хочу этому змею подколодному…

– А я хочу еще раз услышать, – перебил ее Роман с настойчивостью в голосе. – Мне рассказывай.

Виктория Яковлевна запрокинула голову назад, встретившись лицом с черным пространством над головой, всхлипнула. Что она видела в глубине неба? Из уголков глаз выкатились слезы… Даниил Олегович невольно обратил взор кверху, а там ничего, одна темная пустота. Он вернул взгляд на бывшую, потом, закряхтев как старик, повернулся к сыну всем корпусом, мол, долго это будет продолжаться?

– Ма-ма, – протянул Роман, возвращая мать на землю.

– Слышу, слышу, – заворчала она, опустив голову. – Я ходила в магазин, когда вернулась и открыла дверь, ворвались двое. Лиц не видела, они не включили свет. Меня толкнули, я упала, мне не дали подняться на ноги…

Осталось закричать. Если кричать громко, то, может быть, услышат соседи. Или не услышат. Но нельзя не пробовать спастись.

– Молчи, тетка, а то я за себя не ручаюсь, – тихо приказал один из двух силуэтов, увидев, что она готовится закричать.

– Что вы хотите? – хрипло выдавила Виктория Яковлевна, отползая назад, подальше от них. – Берите и уходите… я не буду вам мешать…

Один присел перед ней на корточки, светил прямо в лицо лучом и:

– Дочку хочешь вернуть?

Виктория Яковлевна задохнулась, ей хотелось одновременно кричать от ужаса, плакать от радости, что дочь жива (это она поняла), и ответить двум подонкам, что очень хочет вернуть девочку, ничего не пожалеет ради нее. Но удушье сдавило горло, она лишь закивала часто-часто.

– Хочешь, – понял он. – Правильно?

– Да… – вымолвила Виктория Яковлевна. – Хочу… Где она?

– Тогда передай своему бывшему козлу, чтоб приготовил миллион евро. Ты поняла? Миллион! Евро! Наличкой.

– Да… поняла…

– Миллион стоит жизнь твоей дочери, – вдалбливал в нее каждую букву он, не надеясь, что тетка вникла в его слова.

– Миллион, – кивнула Виктория Яковлевна.

– Скажи, даю ему три дня. С завтрашнего, поняла?

– Да… Три дня… с завтрашнего… И что потом? – Он выпрямился, не убирая слепившего луча. Это была пытка, потому что он молчал и не уходил, второй стоял без движений. Не дождавшись ответа, Виктория Яковлевна подумала, что они не расслышали вопроса, повторила: – А потом что делать?

– Всему свое время. И передай своему козлу, если на нас менты устроят облаву, то ему тоже не жить. У нас руки длинные, достанем. Так и передай: не жить ни ему, ни дочери.

Два силуэта утонули в темноте, затем хлопнула входная дверь, а Виктория Яковлевна не поняла, что они ушли. Она сидела на полу, вглядывалась в темноту, вслушивалась в тишину…