Бизнес-план неземной любви - Лариса Соболева

– Вот это стерва! Всем стервам стерва.

– Извлекай урок, – сказала Кристина. – К выбору подруги и спутницы жизни надо относиться рационально, не поддаваясь обманчивым чувствам. Иначе тебя обдерут как липку.

– Мне обдирание не грозит, у меня же нет глубоких карманов, набитых бабками.

– Как сказать. У всякого человека есть что взять.

Тимофей оседлал стул, на котором до этого сидела Ева:

– Мне до сих пор неясно, как ты догадалась, когда?

– Хм! – улыбнулась Кристина. – Твоя заслуга. Не помнишь? Однажды ты высказал мысль: это кто-то из очень близких Даниилу Олеговичу людей.

– Но мотивы были у Виктории Яковлевны и Романа…

– Были. Но не было стыковки их мотивов с действиями преступников. Я тоже до последнего думала, это Роман закрутил историю. Когда ты сообщил мне, что визу открыли только Ева и Эдгар, вспомнила фотографию в доме папы Жало, сделанную в Швейцарии. Он же вскользь обронил, будто побывал в Лихтенштейне. И тогда я вспомнила, как ты не раз говорил: кто-то очень близкий. И самое главное – Ева меня аккуратно настраивала против Романа. Этого стало достаточно, чтобы пересмотреть Еву, проверить ее, чем я и занялась. Ну, а как только выяснила о ложной беременности, пасьянс разложился сам собой. Потом получила распечатку… Слушай, не много ли мы уделяем времени этой гадюке?

– Много, – кивнул Тимофей.

– Идем, захватим Зураба и отпразднуем у нас. Толик ждет.

– Валька бы еще загрести.

– Всему свое время, попадется.

Прошло два месяца. Даниил Олегович отлежал в больнице положенный срок, вернулся в пустой дом. Из родных его навещала только Леля, изредка заходили бывшие друзья, общение с которыми давалось нелегко. Хотя они не затрагивали тему Евы, нашумевшую в городе, он видел, с каким чувством жалости на него смотрели. Его жалели! Но не уважали, как раньше. Прискорбно. Даниил Олегович находился между прошлым и настоящим, не видя смысла в будущем. Даже не хотел думать о будущем, не знал, чем станет жить, а ведь человеку необходима дальнейшая перспектива, иначе он захиреет. Печально.

Однажды вечером приехал Роман, удивив отца.

– Чем обязан? – обдал сына холодом Даниил Олегович.

– Приехал узнать, как ты?

– Не умер, как видишь.

Роман поставил пакеты на стол, без приглашения уселся в кресло, закинул ногу на ногу. Папа был хмур, сдал очень сильно, совсем поседел, теперь он не выглядел на сорок пять, а на все шестьдесят пять. И не хотел общаться с сыном, не поинтересовался, кто оплачивал дорогие лекарства, отдельную палату, кто давал Лельке передачи, следовательно, и не поблагодарил. А Роман выдал и премию, обещанную отцом, ментам, чтоб уж самому не быть должником. Нет, папа воспринял все как должное, склонить голову ему мешает гордыня.

– Как мать? – дежурно поинтересовался Даниил Олегович, которому надоело сидение в тишине.

– Отлично. Отец, у меня к тебе предложение.

– Какое? – насторожился папа, так как ждал от сына только подвоха.

– Ты уже набрался сил, я предлагаю тебе стать во главе своего бывшего предприятия.

– То есть ты нанимаешь меня?

– Пусть так.

– Да как ты смеешь…

– Не торопись оскорбляться, – перебил его Роман. – Ты без того долгое время слушал свою гордыню, а она плохой советчик. В том, что произошло, винить тебе некого, кроме гордыни. Подумай спокойно о моем предложении. Ты хорошо знаешь производство, к тому же работа отвлечет тебя, даст стимул.

– Хочешь выставить меня на посмешище?

Роман вздохнул, однако удержал язык, не подливая масла в огонь, мол, посмешищем стал ты без моего участия, переживать поздновато. Он посчитал, что на сегодня будет достаточно, поднялся:

– Да, в субботу мы с Альбиной расписываемся, приглашаем тебя на ужин в ресторан «Центавр» в шесть вечера.

– На свадьбу? – изумился Даниил Олегович.

– Ну, большой свадьбы не предвидится, соберутся только свои.

– Твоя мать будет против меня.

– Да ей, папа, все равно. Она занимается Лелькой, не пьет, готовится стать бабушкой – Альбина беременная, поэтому мы торопимся. К тому же у мамы появился ухажер. Может, мне не следовало тебе говорить об этом, просто не хочу, чтоб ты попал в неловкое положение. Придешь?

– Приду, – буркнул отец. А куда он денется?

– И подумай насчет моего предложения. До свидания.

Роман развернул машину, Альбина, до этого поедавшая лимон без сахара, осведомилась:

– Как он?

– Думаю, кризис пережил, дальше будет легче.

– Согласился?

– Согласится, – уверенно заявил Роман. Заметив кислое выражение на лице Альбины, спросил: – Тошнит?

– Все время.

– Открой окно. И держись, скоро наступит второе дыхание, пройдет.

– Я держусь. А все равно тошнит.

Тем временем Даниил Олегович бросил дрова в камин, поджег. Огонь гасит пламя внутри, когда смотришь на него. А в груди жгло. Всем хорошо, все довольны, один Даниил Олегович в пограничном состоянии, когда свет не мил, но покидать его неохота. Как же ему жить в этой пустоте, чем ее заполнить? О предложении Романа он подумает завтра, наверное, согласится, потому что не научился наслаждаться одиночеством. А придется учиться.