Англия изнутри: записки нелегала - Александр Донец

— Ты, наверное, еще что-то с этой собачкой должен делать, — засмеялся Володя.

— Ты что повелся на такой бред? — удивился Римас.

— Но ты же тоже повелся, на другой бред, так какая разница?

— Да мне если бы за собачку рассказали, я бы оттуда сразу ушел.

— Мы бы тоже ушли, — вмешался Виталя, — если бы знали тот расклад, который нас ждет. Но мы все здесь, благополучно работаем, а больше нам ничего и не надо. Все мы, всегда умные задним числом и скорее другого признаем дебилом, чем себя любимого. Я вообще предлагаю выпить за хороших людей, которых здесь очень мало, но попадаются. Их не испортили эти деньги, и для них они еще не все значат в жизни. Вот за таких людей я предлагаю выпить.

— Я не знаю таких людей, — не согласился Римас.

— А это не важно, мы таких знаем, за таких и пьем.

— Нет таких людей, всем нужны деньги, даже если тебе помогают, то все равно рассчитывают на твою помощь в дальнейшем. Деньги решают все, мне 25 лет, а я вам 40 летним это рассказываю.

— Тебе 25 лет, но это не значит, что ты жизнь видел. Горе тебе, что дожил до своих лет, а бескорыстных людей не встречал.

— Но почему, встречал, только с мозгами у них что-то, если можно заработать, то почему бы и не заработать?

— Есть разные ситуации, и люди по разному на них реагируют, кто-то дает, но просит взамен, а кто-то, как в том мультфильме, помнишь: делает добро, и бросает его в воду.

— В воду, а что взамен? Спасибо? Или пошел на хрен? Вон ваш союз любимый, помогал всем и странам третьего мира, и соседям. А как только появилась возможность, так бросили все и с чем остались? С голой жопой? Они дали нам промышленность, построили города, а мы оперились и послали союз подальше. Так, где ваша благодарность? Бескорыстие? Все решают деньги, заплатил, получил работу, нет, иди, ищи лохов.

— Ну, хорошо, — кивнул Виталя, отодвигая банку пива, — ну купили они вас, американцы, европейцы, это не важно. Что вы получили взамен? Володя правильно сказал, все ваши красивые бабы, работают в европейских публичных домах, вы, молодое поколение, выехали на заработки в Европу. Знаешь, что это означает? Что ваша промышленность вскоре заглохнет, поскольку в прогрессирующей стране промышленность только наращивает обороты. Как в Канаде, миллион рабочих мест в год, вот показатель. А у вас его нет, вы выезжаете. Ваша страна в вас не нуждается. Дальше будет хуже, вы были крутыми, пока ваши товары сбывались в союзе, за границей вас проглотят их корпорации и банки, они сожрут все ваши заводы, фабрики, и банки лет за 5 максимум.

— Ваши бабы тоже работают проститутками.

— Белорусок здесь не много, — покачал головой Виталя, — Володя правильно сказал, литовки, украинки и полячки.

— Не важно, а на промышленность мою мне плевать, я молодой, смогу, заработаю, я не вы, от государства подачек не жду. Сам справлюсь, было бы здоровье.

— Речь сейчас не о том, да вы получили все, что хотели, свободу, только раньше вы ездили в Москву, которая вам реально помогала, и не просила особо ничего взамен, у вас была своя культура, свой этнос, история. Теперь вы смотрите в сторону Европы, хотите ездить в Брюссель, который деньги дает только взаймы, под такие проценты, которые и твои дети не отдадут, на историю вашу, Европе насрать, извини за выражение, а уж культура в Латвии? Так это вообще никому не нужное слово. Знаешь, я много езжу, со многими общаюсь, ты не первый кому я это говорю. Смотри, чтобы в один из дней, когда до вас дойдет, что вы получили взамен, вам не стало стыдно и горько перед вашими детьми.

— Не будет горько.

— Тебе рано это говорить, поживи, стань мудрей, посмотри вокруг. Однажды вы поймете, что у Европы свой путь, в котором мы все стоим на обочине. Европа никогда не была ни для кого союзником. Хищные звери беспокоились только за свои латифундии и золотой кошелек. Мы для них дешевая раб сила и рынок сбыта некачественных товаров.

— Когда мы вступим в Евросоюз мне на это будет начхать, если мне не будет нравиться жить в Латвии, я спокойно перееду в Англию, например, или Германию, и буду себе жить припеваючи.

— Нас рассудит время.

— Да нечего ему рассуживать, вот ты такой умный, да? Какого хрена ты работаешь на поле? Иди в правительство, занимайся полезными делами в Белоруссии. Что ж ты подымаешь экономику Англии, а не Белоруссии? Значит, мне говорить, что я баран и ничего не понимаю можно, а себе ты как это объяснишь?

— Я не сказал, что ехать на заработки не стоит, мы заговорили о другом…

— Ни о чем мы не говорили, ты подобно другим моралистам, защищаешь союз, но они там, в Москве, сами виноваты. Времена меняются, это в ваше время, родина сказала и все пошли, а в мое время всем плевать на родину. Кого я пойду защищать? Власть олигархов одних, против других? Мне это надо? Да пусть они хоть перережут друг друга, я только улыбнусь. У меня есть моя семья, вот за них я глотку перегрызу, а родина сейчас это несколько богатых, которые держат Латвию под своим контролем. За них я точно воевать не пойду. И так думают все мои знакомые, все изменилось, вот я с вами говорю по-русски, свободно, все понимаю, а уже дети, которые учатся в первых классах, русский не изучают. Радио наше и фильмы, тоже на литовском. Все меняется, был русский, стал английский, немецкий. К прошлому возврата нет, никакого объединения у нас не может быть, поскольку мы его не хотим…

— Ну, хватит, — вмешался Юра, — мы собрались отдохнуть, а вы здесь такую тему развили.

Я посмотрел на часы, которые стояли на полке, над нами, было уже 22–30.

— Я уже, пожалуй, пойду, — сказал я, — а то завтра на работу.

— Давай допьем, — согласился Юра, — и пойдем.

На следующий день на клубнике нас с Юрой начали немного прессовать. В первые дни, глядя, как делают другие мы, конечно же, хитрили. Ящик с пинетками стоит дороже чем, ящик с гнилой клубникой, да его и собирать тяжелее и дольше. Поэтому принцип «правильного» собирания клубники заключался в том, чтобы плохую клубнику ложить на низ, а хорошей присыпать. При сдаче получалась отличная картина, сверху красавцы, в конце гадость. Но зато тебе засчитывают ящик.

Меня начал прессовать польский супервайзер Юрек, я принес ящик и уже собирался, как обычно, ставить его в общую стопку, когда он меня остановил:

— Положи ящик.

Я поставил ящик на землю.

— Не хорошо так собирать, — сказал он, перебирая мои пинетки, — это не сбор клубники, это сбор отходов. К тому же, ты мало набираешь клубники. Вот нормальное собирание клубники.

Он из 3 пинеток набрал одну, накидал с горой клубники и поднял ее вверх.

— Вот это качество.

— А здесь так кто-то собирает?