Щит героя - Анатолий Маркуша

Синюхин, конечно, понял Игоря, он сказал преувеличенно громко, чтобы его услышал не только Иван Карлович, но и все ребята:

- Чего ты на меня так смотришь? Я-то при чем?

Но старый Иван Карлович, немногословный и справедливый человек, правильно понял и мгновенно оценил ситуацию.

- Синюхин свободен. В классе задерживать не смею. А Петелин, - марш за мой стол, заканчивай работу.

Игорь без особой охоты перебрался за учительский стол. Гарька, гримасничая и пожимая плечами, убрался из класса.

Давно уже, однако, замечено: если уж не везет, то не везет! Не успел Гарька притворить за собой дверь, как наткнулся на Беллу Борисовну.

- В чем дело, Синюхин? - строго спросила завуч. - Разве сейчас перемена?

- Выгнали, - обреченно пояснил Синюхин. - Писали контрольную. Иван Карлович подкатился, увидел на столе шпагу и вот... Гуляю.

- Выходит, все дело в том, что ты не сумел вовремя припрятать шпаргалку?

- Я бы припрятал, не сомневайтесь...

- После уроков зайдете ко мне вместе с Петелиным.

Во время перемены между Гарькой и Игорем состоялось первое в этот день объяснение.

- Уж не мог толкануть, Карлыч-то с твоей стороны крался?! возмущенно кипел Синюхин.

- Не видел я его, понимаешь, решал и не видел.

- А когда он спрашивать стал, чья шпага, на меня показал! Скажешь, не показывал? Так я-то точно уж видел...

- За такие слова... - вспыхнул Игорь.

- Горячий больно... Не жди - я тебя тоже перед Беллой выгораживать не стану.

- А Белла-то при чем?

- При том: велела после уроков прийти.

- Никуда я не пойду. - И не пошел. К Белле Борисовне явился один Синюхин.

- Где же твой друг? - спросила Белла Борисовна.

- А что мне, его силой вести?

- Но ты ему сказал, что я звала вас обоих?

Гарька пожал плечами и отвернулся к окну. Понимать его следовало так: не заставляйте меня наговаривать на друга. Все, что вы мне велели, я исполнил, а за результат отвечать не могу.

- Не понимаю, Синюхин, вы с Петелиным дружите или не дружите?

- В одном доме живем, на одной парте сидим...

- Петелин, на твой взгляд, хороший человек?

- А я знаю? Сегодня такой, а завтра...

- Петелин раньше подводил тебя?

- Вообще-то... из-за сестры...

- Сестра у него? Она как будто взрослая?

- Ясно взрослая и спуталась с проходимцем. Я спросил у Петелина, что за тип, он расписал - фарцовщик и вообще. Я с матерью поделился, а она его матери сказала... И мне же досталось.

Белла Борисовна брезгливо поморщилась. Разговор принимал совершенно нежелательное направление, и она попыталась изменить тему:

- Ладно, оставим сестру в покое, что произошло в классе?

В это время Игорь сообразил, если он не явится к Белле Борисовне, она снова будет звонить, жаловаться, и все получится еще хуже. Идти к завучу было неприятно, но он все-таки заставил себя.

Когда Игорь тихонько приоткрыл дверь кабинета Беллы Борисовны и хотел попросить разрешения войти, он услышал голос Синюхина:

- Ладно, раз велите, я про сестру его больше ничего говорить не буду, хотя все это вместе, к одному идет...

Позабыв спросить разрешения, Игорь мигом очутился в кабинете и с порога крикнул:

- Ты чего, гад, Ирку тут поливаешь?

Белла Борисовна даже вздрогнула от неожиданности. А Гарька и вовсе отпрянул в сторону.

- Петелин! Все-таки изволил явиться! Очень разумно, - сказала Белла Борисовна. - Я как раз стараюсь выяснить, что у вас произошло на математике? Одну версию я уже прослушала, теперь твое слово, Игорь.

- Хотите - верьте, хотите - не верьте, но я даю честное слово - решал сам.

- Ты всегда говоришь правду, произнося честное слово?

- Не всегда, но сейчас я говорю правду. Не верите, позовите Ивана Карловича, пусть он даст мне другие примеры, я решу при вас.

Белла Борисовна почувствовала: какие-то новые нотки звучат в этих словах Петелина. "Он уверен, - подумала она, - что решит и другие примеры. Уверен. Откуда это?"

- Идите оба. Я еще поговорю с Иваном Карловичем. И запомните, особенно ты, Петелин, у меня не хватает сил заниматься твоими делами. В школе как-никак восемьсот учеников, не могу я с тобой каждый день объясняться. Идите.

Ребята вышли: первым Игорь, следом Гарька.

- И какая шпага пропала! - примирительно сказал Синюхин. - Микрофото, трешник цена!..

- Ты для чего про Ирку натрепал? - спросил Игорь.

- Надо же было выкручиваться...

- Вот про меня бы и врал, а Ирка тут ни при чем.

- Подумаешь какая... - И тут Гарька произнес непечатное, гнусно-оскорбительное слово.

Игорь почти никогда не дрался. Во всяком случае, он не был агрессивен по характеру. Но в этот момент вспомнил: если ребром напряженной ладони ударить человека по шее, тот должен упасть. Об этом приеме самозащиты он вычитал в детективном романе, а может быть, видел в кино. Игорь неспешно развернул ладонь, напряг руку и, почти не замахиваясь, коротко и сильно стукнул Гарьку по шее. Тот рухнул.

Игорь очень удивился - слишком уж просто все получилось. И испугался: "Что теперь будет? Что будет?"

Как раз в это время в коридоре появился Иван Карлович. Видел он или не видел, как свалился Гарька, Игорь не знал.

- Если человек упал, - сказал учитель, - ему надо помочь подняться на ноги.

Вместе с Игорем они подняли Гарьку и посадили на край бочки с рододендроном.

Гарька открыл глаза и с недоумением уставился на учителя, потом ошалело посмотрел на Игоря.

- Все в порядке? - спросил Иван Карлович. - Случается, что долгий перерыв в приеме пищи приводит подростка к голодному обмороку. Не надо, Синюхин, задерживаться в школе. Я надеюсь, Петелин, ты поможешь товарищу выйти на воздух? Кстати, я поглядел твою контрольную - вполне.

Во дворе, под ветерком, Гарька пришел в себя и спросил:

- Чем ты мне врезал?

- Рукой, - сказал Игорь. - И если нажалуешься матери или опять капнешь Белле, я еще не так тебе врежу...

Все на этом вроде бы и кончилось, обошлось, если не считать руки. Рука у Игоря распухла и отчаянно болела. Он подумал: "Если мать заметит, разговоров не оберешься". И Игорь очень обрадовался, когда никого не застал дома.

Поел на скорую руку. Нацарапал записку: "Уехал к Тане с Вадимом, заниматься. Если задержусь, не беспокойтесь". И укатил в Москву.

Тане и Вадиму он рассказал все, как было. Таня его пожалела, намазала ладонь йодом, Вадим похохатывал и переспрашивал:

- Ты его - рра-аз, а он - готов? Силен! - И, перестав восхищаться, сказал: - Смотри, парень, доиграешься, нельзя так.

- Но он же гад.

- Могу поверить. Но если каждый начнет лупить по головам гадов, исходя из своих личных соображений, что ж это будет? Есть закон, там сказано, что применять силу в целях самообороны допустимо только в том случае, когда все остальные средства уже исчерпаны! А твой гад на тебя даже и не замахнулся, значит, агрессор не он, а ты. И отвечать тебе!

- Так он же на Ирку наговорил...

- Допустим. На слова полагается отвечать словами. За оскорбление можно привлечь к ответу в административном или судебном порядке.

Игорь смотрел на Вадима и никак не мог взять в толк - серьезно тот говорит или шутит? И почему-то вспомнил смеющиеся глаза Ивана Карловича и окончательно уверился: математик все видел, все понял и про голодный обморок сказал нарочно.

- Хороший человек ты, Ига, - сказала вдруг Таня, - простоват только. Лезешь напролом и схлопатываешь.

- Не люблю я хитрых, чего хорошего... - сказал Игорь.

- Ну, совсем уж без хитрости тоже нельзя, - вмешался Вадим. Детективы небось с удовольствием заглатываешь - про разведку, про войну... Кто же без хитрости побеждает? Пораскинь мозгами, зря, что ли, говорится: простота хуже воровства. Честная хитрость - это знаешь что? Т а к т и к а! Суворова почитай!

- В самый раз ему сейчас Суворова читать, - засмеялась Таня, - "Науку побеждать" вместо геометрии, да?..

Домой Игорь вернулся поздно. Все спали. Рука у него адски болела. Не зажигая света, он пробрался в свою комнату. На подушке лежала записка. Чтобы не беспокоить Ирину, он не стал читать записку до утра. А там было сказано: "Действовать всегда лучше, чем бездействовать". Аллан Силлитоу.

ДОРОГИ, ЧТО НАС РОДНЯТ

Есть такой старый обычай - присаживаться перед дорогой и минутку молчать. Не знаю, как возникла эта традиция, но если тихая предотъездная минута должна помочь сосредоточиться и еще раз мысленно "проиграть" маршрут - обычай этот добрый и вполне целесообразный.

Накануне своего очередного отъезда я присел к письменному столу и задумался.

Впереди меня ждала дорога - три тысячи километров автопути, двое суток бессонной гонки. Чего я жду от этих километров, что рассчитываю увидеть, узнать, почувствовать?

Новые, города, новые подъемы и спуски скоростной автотрассы, медный закат и нежно-розовый рассвет; тихую равнину средней России, только что оттаявшую, зеленеющую изумрудными озимыми всходами; угасшие вулканы старого Крыма, врезанные в бледно-голубую эмаль прозрачного весеннего неба?.. Да, все это обязательно будет, и я знаю, не оставит меня равнодушным. Сколько бы ни приходилось колесить по родным просторам, возвращаться в некогда уже открытые для себя города и открывать новые, никогда я не расстаюсь с чувством изумления перед бесконечностью земли, не устаю радоваться ее обновлению. И в какой бы раз ни попадалась на глаза одинокая придорожная могила - след минувшей войны, или вознесенный на бетонный постамент танк Т-34, или поднятая над землей пушка, сердце всегда охватывает новая волна горькой, неизлечимой обиды за тех, кто не дошел, не выжил. Годы прибавляют к этому чувству только один оттенок - какими же они, погибшие, были молодыми. Двадцатилетним я не думал об этом, теперь думаю...