Чужая война - Вера Петрук

Вместе с канатом над ареной закрепили еще один предмет. Судя по запаху, он был деревянным, а шелест обтекавшего его сквозняка подсказывал, что он круглый и громоздкий – не меньше человеческого роста в диаметре. Регарди долго гадал, пока не различил, что с предметом к куполу подняли человека, вернее, женщину. Ее запах доносился слабо, но он все равно узнал лилипутку, которая хотела сбежать из цирка. Ту самую, которую звали Магдой.

Сосредоточившись, халруджи понял, что ее привязали к круглой доске, подвесив под самым куполом цирка. Там было темно, и лишь блестящий костюм артистки мерцал в отсветах зеркальных факелов. Арлинг чувствовал крошечные блики, падающие на цирковые турникеты, веревки и крепления, словно находился на расстоянии вытянутой руки от дрожащего тела лилипутки.

Он не принимал ясного корня, но все чувства обострились так, будто он вылил на себя бочку чудодейственного отвара. По мере того, как в зале становилось тише, нехорошее предчувствие усилилось. Вспомнив разговор лилипутки с карликом, Арлинг догадался о том, что должно было сейчас произойти. И догадка ему не понравилась.

Тем временем, карлики спустились с качелей и приблизились к канату. Пьяная от куража публика замерла. Лилипутка на круглой доске под куполом тяжело дышала. Веревки резали руки, высота пугала, сердце билось, словно пойманная птица.

Регарди хорошо представлял, что видели глаза маленькой женщины по имени Магда. Пустота купола была бесконечной и необъятной. Луч зеркального факела, который словно заходящее солнце, повис на ребре циркового шатра, выхватывал из тьмы горстку суетящихся на канате карликов. Они забирались друг другу на плечи, выстраиваясь пирамидой, которая опасно раскачивалась из стороны в сторону. А еще ниже карликов расползалось пятно далекой арены в окружении полутемного ореола зрительских рядов. Любопытные лица повернуты вверх, желто-розовые блики, плавающие в полумраке. Им никогда не понять, как там – наверху.

– Не бойся, Магда, – прошептал халруджи. – Карло не промахнется.

Но лилипутка боялась. Ее трясло от страха, и это было плохо. Арлинг слышал, как шатался и раскачивался деревянный круг от гулявшего под куполом сквозняка. Попасть в такую мишень, не задев висящего на ней испуганного человека, будет трудно.

Регарди слышал, как под тяжестью шести маленьких тел протяжно скрипел канат, чувствовал тяжелое дыхание нижнего карлика, который стоял на канате, удерживая равновесие с помощью шеста. На его плечах балансировало двое маленьких людей, а на их плечах – еще трое. Уродцы показывали чудеса эквилибристики. С них ручьем катил пот, и его капли разбивались о сцену, словно градины первого весеннего шторма. Арлингу казалось, что этот звук заглушал музыкантов, рев толпы, крики ведущего и даже свист ветра.

Грянули трубы, и на сцену выбежали факиры. Тоже карлики из труппы Арво. Они принялись жонглировать горящими головешками, и арену мгновенно затянуло чадом. Регарди по-прежнему слышал висящую под куполом лилипутку и карликов на канате, но различать их запахи стало труднее.

Между тем, человек, который за ними следил, все также сидел на бортике оркестровой ямы, наблюдая за карликами и бросая частые взгляды в сторону Арлинга с Сейфуллахом.

«Нужно разобраться, что ему надо», – решил халруджи. Заметив, что к нему идут, незнакомец настороженно приподнялся, будто раздумывая, убежать или пообщаться. Регарди тоже было интересно, что он выберет, но ему неожиданно преградили дорогу:

– А какого цвета мои подштанники, определить можешь?

Слепой из Фардоса выставил вперед трость, довольно смело опустив ее на сапог Арлинга. Регарди узнал его. Он изображал Педера Понтуса, лихо отплясывая по сцене с драганским клинком полчаса назад.

– Надеюсь, у тебя есть запасная палка, – с трудом сдерживаясь, ответил он. – Потому что эта сейчас сломается о твою шею.

Человек-взгляд решил остаться и заинтересованно прислонился к стене. Его любопытство раздражало куда сильнее слепого из Фардоса, который так не вовремя решил поупражняться в остроумии.

– Я тебя чую, Видящий, – хихикнув, произнес слепец, обдав его острым ароматом журависа. – Знаешь, чем ты пахнешь?

Арлинг хорошо относился к калекам, а тем более, к слепым. Но иногда приходилось нарушать принципы.

– От тебя разит неудачей, – прошептал слепой кучеяр. – Так сильно, словно ты обвалян в ней с головы до ног. Как в муке.

Халруджи медленно выдохнул. Сначала он сломает трость о лысую башку этого слепого, потом…

Его руки уже почти схватили палку, когда на сцене раздался грохот. Казалось, что арена разверзлась, выпустив из себя всех демонов ада. Цирк вдруг наполнился невообразимым шумом: в панике кричали люди, со свистом лопались веревки, гулко падали на сцену какие-то предметы, которые ударяясь об опилки, оставались лежать на них, наполняя воздух кровью и стонами. Тела маленьких людей никогда не были похожи на человеческие. Особенно после падения с каната, натянутого на высоте двадцати салей.

– Что там происходит? – испуганно спросил слепец, но Арлинг и сам хотел бы знать ответ.

На арене творился хаос, а публика бесновалась. Сейфуллах вскочил с лавки и что-то кричал, показывая наверх, но сейчас кричал весь цирк, и его слова слились в общем потоке страха и возбуждения. Зрители аплодировали, не жалея рук. Зрителям нравилось.

«Карло промахнулся», – промелькнула в голове мысль, испугав его своим равнодушием. В мире ничего необычного не произошло. Просто стало на несколько смертей больше. Регарди кивнул своим мыслям и, развернувшись, неожиданно для себя побежал к арене.

Карло не промахнулся – лопнуло крепление, которое держало доску с лилипуткой Магдой. Деревянный круг рухнул на сплетение качелей, оставшихся от предыдущего номера, и, увлекая их за собой, врезался в пирамиду карликов, сплетя веревочную паутину, на которой повис, раскачиваясь, словно гигантский паук. Судя по тому, что один из зеркальных факелов уже не горел на своем привычном месте, стойка с ним обрушилась вслед за мишенью. Возможно, их соединяла одна веревка.

Огонь с факела, а может, с головешек, которыми жонглировали факиры, перекинулся на клубок из порванных качелей и каната, в центре которого застряла доска с привязанной к ней лилипуткой. Арлинг не знал, жива ли она, потому что ее дыхание заглушал треск пожара. Магда молчала. А вот те карлики, которые запутались в снарядах, кричали во всю силу своих маленьких легких. Веревки тлели, а огонь поступал все ближе, грозя превратить людей в живые факелы.

Пожар, вспыхнувший на сцене, потушили быстро, но костер, разгорающийся под куполом цирка, набирал силу. Стража и слуги беспомощно разводили руками, так как добраться до горящего на высоте двадцати салей клубка из людей, веревок и циркового оборудования было невозможно. Упасть на арену ему не давала металлическая цепь, которая крепила зеркальный факел к ребру циркового шатра. Она сильно натянулась, звеня в порывах гуляющего наверху сквозняка. С другой стороны клубок держала опора турникета, к которой крепился канат. Капкан захлопнулся между небом и землей.

– Мои деньги! – кричал Арво. – Снимите этих идиотов! Я потратил на них целое состояние!

– Сам снимай, – отругнулся ведущий. – Кто туда полезет? Между прочим, это твои люди сцену готовили. Если сорвешь конкурс, будешь сам все оплачивать.

– Огонь по цепям не перекинется, – неуверенно пробормотал хозяин карликов. – Он скоро потухнет. А вот мои артисты успеют сгореть! И мои денежки тоже.

– Эге-гей! – вдруг закричал ведущий, умудрившись перекричать беснующуюся толпу, треск пожара и крики карликов. – Внимание! Смертельный номер продолжается! Вы платили деньги, чтобы удивиться? Мы вас удивим! Смотрите и запоминайте! Такого вы нигде не видели!

Публика успокоилась быстро. Волнение осталось, но его затмили восторг и ликование. Люди хлопали. Они были переполнены зрелищем, словно объевшийся толстяк, тянущийся за добавкой. Они хотели еще.

– Карлики-светлячки! – голос ведущего утонул в реве толпы. – Смогут ли они выбраться из пасти огня?

В это время один из маленьких артистов сорвался и полетел вниз. Еще до того как он рухнул на арену, Арлинг понял, что карлик был мертв. От него слишком сильно воняло горелым мясом. Зрители встретили его падение криками и улюлюканьем. Возможно, им даже было жаль его. Но он пришел сюда, чтобы рискнуть жизнью, и проиграл. А они приняли его жертву.

Наверху оставалось трое карликов, которые еще подавали признаки жизни. Лилипутка Магда молчала. В отличие от другой Магды, которая вдруг вцепилась холодными пальцами в голову Регарди.

– Не смей! – закричал Сейфуллах, но Арлинг его уже не слышал.

Увернувшись от стражника, он прыгнул на сцену и бросился к ближайшему столбу с зеркальным факелом. От него тянулись крепления к другим светильникам, в том числе, и к упавшему на канат. План был диким, непричесанным и наполовину рожденным. Он менялся с каждой секундой, иногда быстрее, чем халруджи успевал это понять.