Консультант по дурацким вопросам - Олег Дивов

Реквизит: носилки, список раненых.

Пиротехника: автоматы, пистолет.

На протокольную часть пьянки Мише, конечно, хода не было. Но после, когда начальство удалилось и народ уже просто общался, Ваня ему свистнул.

Ваня был в погонах и медалях, трезвый и задумчивый.

— Ты чего?.. — спросил Миша.

— Праздник ветеранов ушедшей армии, — процедил тот. — Веселятся через силу, глаза у всех грустные. Сам увидишь.

Собралось тут человек двадцать, Миша почти всех знал. Средний возраст — под сорок лет, биография однотипная: высшее военное в первой половине 80-х, дальше Афганистан, потом что-нибудь типа Карабах-Нахичевань, обе Чечни. Звание майор-полковник и примерно одинаковый комплект наград. Молодых было несколько: лейтенанты и старлей. У всех тоже железо на груди. Скромненько, на фоне трех-четырехрядных «иконостасов» ветеранов, ходячих легенд армии, — по паре медалей да один-два креста. Казалось бы, приличный задел, чтобы лет через десять-пятнадцать быть такими же, как старшие товарищи, но…

Такими, как старшие, эти молодые, но уже послужившие лейтенанты не будут никогда. И нет в том их вины.

— Последние офицеры империи, — сказал Ваня и стремительно хлопнул полстакана. — Уф-ф… Вот они, люди, которые целенаправленно шли служить в армию великой державы. А мы… Черт знает, что мы такое. Иногда я думаю, Мишка, что ты гораздо счастливее меня.

— Да ладно…

— Нет ощущения… — сказал Ваня. — Нет ощущения своей нужности. А «старики» помнят его.

Да, у них это было, подумал Миша. Правда, и сами они постарались оказаться нужными. Они шли в офицеры не ради того, чтобы начальник за них думал. Наоборот, именно в армии они искали сложных задач, к которым надо голову приложить, а потом уже руки-ноги. Военное дело было для них интересной мужской работой. И те, кто уцелел после самых интересных заданий, стали элитой, учителями, живыми легендами и так далее…

Только начали они свой путь в одной армии, продолжили — в другой, а заканчивать карьеру им предстоит в какой-то уже третьей. Меняется страна, меняются Вооруженные силы, а люди все служат.

Сегодня они отмечают праздник, оставшийся от тех времен, когда за ними стояла мощнейшая в военном отношении империя, которой они были нужны. Которая их ценила. Которая их награждала — и офицеры носили ордена с гордо поднятой головой, потому что «Золотую Звезду» Героя не вешали на грудь вчерашним врагам. А еще империя платила деньги, за которые можно было заниматься делом, не думая, чем кормить детей завтра.

Потом империя рухнула, а они все равно остались служить — уже не государству, но стране. Людям своей страны.

Осколки державы в лучшем случае забыли про своих офицеров, а некоторым еще и в рожу плюнули. И люди, за которых они проливали кровь, бросали им в лицо: «Не мы вас туда посылали, не мы вам приказывали, пошли вон, убийцы…»

Пропало очень важное — ощущение того, что ты нужен, что ты олицетворяешь силу этой страны. Остатки некогда могучей силы.

А «старики» еще помнят, как оно было, и потому им куда как горше.

Может, Ваня и прав, подумал Миша. Может, я и счастливее.

— Я придумал, — сказал вдруг Ваня. — Забираем всех, кто хочет, — и ко мне на дачу. А кто не хочет — уговорим. А кого тут нет — обзвоним, пускай народ подтягивается.

Дача у него была старая, фамильная, в двух шагах от города. Подходящее место, чтобы отвлечься, но не застрять, если вдруг кому понадобишься.

— А что, это идея. Заодно кувалду людям покажем, — сказал Миша. — Объясним, зачем она нужна спецназу. То-то все удивятся!

— У меня их две, — вспомнил Ваня. — Большая и маленькая…

На даче народ продышался, расслабился, повесил тяжелые от орденов мундиры на стулья — и вдруг начался если не настоящий праздник, то уже какое-то веселье. И еще то, что Миша особенно любил: спецназовский разговор «за жизнь». Типа «бойцы вспоминают минувшие дни». Байки, рассказанные в этой компании, были тем замечательны, что никто и не думал привирать. Ну разве самую малость преувеличат, чисто для красоты. А сочинять этим людям незачем — жизнь подбрасывала им случаи, на какие человеческой фантазии просто не хватит. Она такой бред сгенерировать не в состоянии.

Иногда среди уморительных и удивительных историй попадалась ценная информация к размышлению. Например, сегодня Миша наконец-то узнал, кто и какими методами в конце девяностых утихомирил Баксанское ущелье — надолго, аж лет на пять.

«…Баксанское ущелье проходное: если ты в него зашел, тебя искать замучаешься. А уйти ты по нему можешь куда угодно: хоть в Ингушетию, хоть в Чечню. Местечко поганое, да еще проблемы с населением. Потому что, как обычно у нас в полинациональных республиках, балкарцы с кабардинцами друг друга не любят, у них счеты со времен Великой Отечественной, и никто ничего не забыл. Поэтому временами туда посылают сводные отряды откуда угодно, только не из Кабарды, а то может случиться не зачистка, а резня.

Апофеоз безобразий в ущелье настал в девяносто восьмом, когда там — поближе к Эльбрусу уже — местные высокогорные джигиты основали новый бизнес под названием „краденая одежда“. Начали грабить туристов в полный рост. А там много маршрутов в сторону Эльбруса. Народ тормозили на одной седловине, раздевали и отпускали буквально без штанов на все четыре стороны. Через двое суток внизу на рынке эта одежда продавалась — только в путь.

А у нас был такой культовый персонаж — до сих пор где-то бегает — генерал Орлов, правая рука Рушайло. В федеральном розыске сейчас. Но успел сделать одну правильную штуку. Он создал сводную офицерскую группу, куда набрал мужиков отовсюду, под лозунгом: ребята, я вас всем обеспечу, я вам все дам, а вы работайте.

Ребята поставили один ретранслятор связи на Машуке, второй затащили с собой, взяли пару эспэгэшек[12] (как они их на себе перли — это уже скромный такой подвиг), — и когда началась очередная вкусная теплая зима и туда начал валить народ на отдых — приступили к работе… А там все было просто: туземцы спускались с гор по известным им тропам через перевалы, грабили туристов, продавали барахло и тут же уходили обратно наверх. Ну и мужики из безоткаток просто обвалили к чертовой матери все тропинки в горах. Не думая — есть там местные, нет их, — пофиг. Расстреляли, доложили в Москву и ушли. И вплоть до две тысячи третьего это были тихие, мирные, спокойные места. Никто никого не грабил.

Потом, к сожалению, там появился Анзор Астемиров, и пошла уже другая история…»

Как все просто было, оказывается, подумал Миша. Скоро двести лет стукнет, а рецепт, если на Кавказе начинают хулиганить, — все тот же. Грубая сила и никакого вам абстрактного гуманизма. Но ведь работает! Сами-то кавказцы это очень хорошо знают и друг с другом не стесняются, если что.

Он вспомнил, как тщательно, подчистую, выжгли осетины грузинский анклав. Не присвоили, не заняли — уничтожили.

И вспомнил страшные фото — какими маленькими были обугленные тела осетин, что доставали из сожженных машин на Зарской дороге. Мирные люди, пытавшиеся бежать от войны, превратились в черные куколки. Их укладывали в детские гробики.

Это Кавказ. Он такой. Ты его знаешь.

…Как Ваня и обещал, из города начали подтягиваться коллеги, все с тяжело булькающими сумками и портфелями. Ближе к ночи, когда от громового хохота уже опухли уши, приехал еще один замечательный мужик — тот самый, которому Миша звонил из Цхинвала насчет Диксона. Они в Москве с тех пор не виделись — так, перекинулись по телефону парой слов.

К тому моменту разговор свернул на нехарактерную для здешней публики «шпионскую» тему. Может, потому, что компания уже согрелась до состояния «палец покажи — и все ржут», когда самое время для идиотских баек. А ловля иностранных разведчиков часто оборачивается форменным идиотизмом — то своих же поймают, то раздолбают в процессе казенное имущество на такую сумму, что любой диверсант обзавидуется.

У Миши перед глазами встала картинка: солдат с пулеметом, бегущий за «Вектрой», — и он подавил желание нервно отряхнуться.

Общий вывод был: не умеем мы этого, плохо у нас получается. Иногда получается хотя бы смешно, и на том спасибо.

Ага, смешно, подумал Миша. Я лично прямо обхохотался!

А замечательный мужик принял стакан, принял другой и заявил:

— А вот не соглашусь. Все мы умеем. Просто если шпиона взяли тихо и ничего по ходу дела не разломали, это не значит, что мы такие хорошие. Это шпион хороший! Сидит на попе ровно, не светится попусту, не палится, и пришли за ним только потому, что раскололи нашу падлу, которая у него была на подсосе. А если погоня, драка, пальба, и вдруг у тебя в руках целый резидент — это не мы такие плохие, это он лажанулся!

Подождал секунду, посмотрел, как ему кивают, снова налил и сказал: