Не от стыда краснеет золото - Лидия Луковцева

еще не просохшую глину возле задней стены. Ее явно притаптывали, чтобы выглядела нетронутой, и топтались совсем недавно. Похолодев со страху, мужики стали разбрасывать землю, с ужасом ожидая, что сейчас выглянут Серегины рука или нога. Но выглянул кусок черного плотного полиэтилена.

Зарыт был пластиковый мешок, а в мешке оказалась объемистая полотняная хозяйственная сумка, набитая старинными драгоценностями: серьгами, браслетами, кольцами, перстнями, золотыми и серебряными пряжками и пуговицами. Мужики не первый день на свете жили, и про золото хазар были в курсе, в общем и целом. И про клады, отрытые в их степи, в захоронениях, слышали.

Тут и головы особо ломать не надо было – на драгоценностях еще свежие следы глины имелись. Ушлые люди ограбили захоронение, а здесь устроили временный схрон. Серега, видимо, стал свидетелем, и его «спалили», а потом и «убрали».

Особо разглядывать содержимое сумки не было времени, но халявная нажива, как часто бывает, в первые секунды затмила мужикам головы. Раскаяние пришло гораздо позже. В тот первый момент они друга Серёгу они как бы предали: если бы сразу рассказали полиции, что к чему, следствие пошло бы совсем по другому пути.

Про Серегин шлепанец они сказали, что нашли его в противоположной стороне. Сереги уже, скорее всего, нет на этом свете, а такие находки попадаются раз в жизни. Судьба давала им шанс разбогатеть одним махом, она так распорядилась.

Но юркино сиротство и наташкино горе вскоре доконали их.

– Да не их сиротство, а соображение, что бы они со всем этим стали делать? Без связей в криминальном мире? Это же не золотые коронки или бабушкины колечки. Не верю я в их доброхотство. Мозгами пораскинули на досуге – тюрьмой запахло! Вот и все!

– И это тоже. Но тюрьмой им все равно пахнет, разве что сроки другие. Они, кстати, рассказали про наезд местной шпаны, сильно на это упирали. Следствие за эту версию схватилось. Но много свидетелей нашлось, подтвердивших, что вместе с парнями были допоздна. А потом родители твердили, что ребятишки дома ночевали. Родителям, конечно, особой веры не было, вот и раскручивали пареньков.

– Не скоро их теперь потянет на подвиги!

– Да, я тоже думаю, что этот случай убережет их от следующих, похуже.

– А куда же рыбаки потом все это богатство дели?!

– А куда они могли деть? Зарыли в другом месте, пока мальчишка спал, недалеко от своего лагеря. Ну, а потом полиция приехала, народ топтался… Они на это место корягу от ивы положили, чтобы приметить.

– Так значит, сдали потом клад государству?

– Если бы! Когда приехали туда с полицией, на том месте ничего не нашли. Там же место ходовое, всегда городских рыбаков да отдыхающих полно. Коряга кому-нибудь мешала, ее в воду и кинули. Или на дрова пустили. Или кто-нибудь просто случайно на клад наткнулся, откопал да упер. Весь берег ведь не перекопаешь!

– А наша находка…

– Скорее всего, в этом месте рыбаки и зарыли тогда клад. Тот, кто его откопал, не потрудился даже яму толком забросать. Или спугнули его.

– И что же теперь?

– Ну, может, где-то как-то проявится. Теперь дело полиции – отслеживать.

– А Дмитрий Евгеньевич при чем здесь? Чего он так переживает?

– Да ведь на его экспедицию тень ложится. Вполне возможно, кто-то из его работников замешан. Потом еще другие рыбаки нашли обломок золотой пряжки от наборного пояса, примерно в том же месте.

– Да, об этом тоже писали в газете.

– Вот-вот. И вполне вероятно, что нашли они целую, да от многого отняли немножко себе за труды. Золотишка детишкам… Нехорошая возня. Очень похоже на криминал.

– Но почему – именно его работники? Есть же еще и «черные археологи»…

– Потому что «черные археологи» всё, что найдут, увозят с собой, а не занимаются перезахоронением. Какой им смысл? Нет, это кто-то из ближних.

Возле ворот женщин высадили.

– Вы тут погуляйте немного, город посмотрите, – сказал им их директор. – Думаю, я недолго.

И умчались со Шпигалевым по грунтовой накатанной дороге в степь. Хромосов с Бурлаковым направились в сторону кочевого города, к юртам. Бурлаков, казалось, утратил к женщинам всякий интерес.

– Ну, пойдемте, – сказала Зоя Васильевна. – Погуляем…

– Веди нас, Сусанин!

Как раз подкатил первый автобус. Высыпавшая толпа экскурсантов направилась к гостеприимно распахнутым городским воротам.

Дождавшись, когда они приблизятся, дамы скромненько пристроились к последним туристам и просочились в город, проигнорировав сидевшего у ворот под полотняным навесом кассира. Он продавал билеты неорганизованным туристам, прибывающим своим ходом. У приезжавших же автобусными экспрессами иногородних все входило в стоимость путевки.

Дам привела сюда вроде как производственная необходимость, так чего ради они должны были за это платить? Они, пользуясь случаем, будут просто соединять приятное с полезным.

Экскурсанты окружили Тахира.

– Послушаем? – спросила Зоя Васильевна подруг.

– Нет, – решила Мила, – пока народ тут внимает, ты веди нас в те апартаменты, где Вольдемару по голове настучали. Хочется понять, за что! Видел что-то или кого-то? Как несчастный Серега Санеев! Вот пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что судьбы нет. Кому быть повешену, тот не утонет!

– Ну, Милочку переклинило! Будем развивать любимую тему, – съехидничала Люся.

Развить любимую тему Милочке не удалось. Не успела.

– Пришли, – сказала Зоя Васильевна и завела их в бутафорское подобие средневековой квартиры-однушки. – Смотрите!

А смотреть-то особо было и не на что. Почти пустая, глиной обмазанная конурка. Две узких прорези-бойницы – окна, ничем не заделанные, расположенные напротив друг друга, что создавало приятный сквознячок.

Дневной свет, проникая в окна, создавал скудное естественное освещение. Пара сундуков, покрытых старенькими вытертыми коврами, явно синтетическими, современного происхождения. Их, по причине непрезентабельного вида, хозяева хотели, наверное, выбросить, а чья-то креативная голова придумала, как еще использовать. Во-первых, для создания какой-никакой достоверности, кочевого уюта, а во-вторых, никто не позарится на эту рухлядь, никакой ценности не представляющую.

В центре был то ли очаг, то ли печь. Отопительный прибор, словом. Еще была неглубокая ниша, в которой устроен невысокий помост – конструкция из кирпича, обмазанная глиной же и тоже покрытая ковром.

– А это что за сооружение? Какую функцию выполняет?

– Не знаю… Может, лежанка…

– Для лежанки коротковата.

– Степняки, вообще-то, были низкорослыми. Но спали они на полу, на кошме…

– Почему – на кошме?

– На нее, вроде как, змеи да пауки не заползали.

– Буксовали в шерсти?

– Ну да…

– А может, алтарь?

– Почему тогда покрыт ковром? Надо будет у Тахира спросить. Прошлый раз не получилось, из-за Вольдемара.

Увы, не получилось и в этот раз…

Мила, устраиваясь на конструкции неизвестного назначения, сказала:

– Девочки, вы ведь меня не