Час совы - Сергей Рокотов

- То есть, вы убили ещё одного человека?! - В серых глазах Алисы появилось прежнее испуганное выражение.

- Да, убила... Но этого мне ничуть не жалко... Отморозок... Выродок... Но ведь Дьявол тоже любит троицу, Алиса Павловна, - усмехнулась Ника.

- Понятно, вы убили и того, кто пытался убить вашу дочь...

- Без сожаления, - констатировала факт Ника. - И пригрозила ему, что если он мне не расскажет, кто его на это дело послал и почему, я его по частям порежу. И порезала бы, если бы он честно все не поведал перед смертью. Самое страшное в том, что все это происходило на глазах у Алены... Да, раз вы уже знаете... Она жива и здорова, у неё растет сын Сережа. Мы назвали его в честь моего покойного отца, полковника десантных войск. Так вот... Вернусь немного назад. Меня вычислили года за полтора до тех осенних событий. И Гнедой заставлял меня порой выполнять очень неприятные поручения. Я вынуждена была заниматься шантажом, используя свои актерские данные. И тем не менее, он редко меня просил об этом, возможно берег для какой-нибудь серьезной аферы, он просто так ничего не делал. Зато нищенствовала я по электричкам с тех пор под надежным прикрытием... Зарабатывала, дай Бог каждому... Агей Ерофеевич сам оборудовал мне подвал, где я жила в тепле и уюте, мебель своими руками по ночам делал, а кое-что по ночам привозил - телевизор, маленький холодильник, стереосистему, книги... Он умер совсем недавно, под прошлый Новый Год. Ведь именно он был за рулем старенького "Москвича", на котором я догнала мерзавца, который собирался убить мою Аленку... И именно его ударил он в лицо, когда мы сцепились с отморозком в глухом ночном лесу. Агей Ерофеевич получил сотрясение мозга, а ему было за семьдесят... Он умер, царство ему небесное...

А весной этого года погиб Гнедой, и меня полностью оставили в покое. А к Роману я обратилась сама. Это совсем другой человек, хоть он и занимается лихими, как говорится, делами... В этом мире, как и во всяком другом, есть и подонки, и порядочные люди... так вот, после того, как я убила Владимира Сапрыкина, я позвонила Роману, и он вывез нас оттуда. Доставил в мой родной дом, где прошла моя молодость и где мы теперь втроем обитаем... Я верю вам, Алиса, и смело говорю об этом. Мы не причиним друг другу зла. Нет в этом никакой надобности и никакого смысла... И чувство порядочности, да и, извините меня за прямоту, паритет... Так вот, ближе к смерти ваших родителей... Когда Роман вывез нас оттуда, из этого Дорофеева, я не хотела ни в коем случае использовать все это для того, чтобы вымогать деньги из вашей семьи, избави Господь от такой низости... Я приказала Филиппу отказаться от вас. Но... есть силы, которые выше меня и Романа. Некто свыше приказал, и вы стали мужем и женой. Готовился шантаж вашего покойного отца, и я, и Роман вынуждены были заниматься этой грязью. А затем некто пошел ва-банк и позвонил Кружанову именно в тот момент, когда он ехал в аэропорт и рассказал все о преступлении Филиппа. Именно как о совершенном преступлении, а не попытке совершить его... И... результат всем хорошо известен. Мы впоследствии узнали, кто именно сообщил Круку о преступлении Филиппа, слухами-то земля полнится, и во всех кругах, и в правительственных и в криминальных есть стукачи... Крук как раз начинал широкомасштабную атаку на кружановские предприятия и имущество, и эта информация тоже очень пригодилась. А уж смерть Кружанова в автокатастрофе - на такое вряд ли кто рассчитывал, даже сам Крук... Но... против лома нет приема, если нет другого лома... И все стало на свои места. Крук в бегах, покойный Кружанов в фаворе, вы наследница многомиллионного состояния...

- А где же Филипп?

- Филипп повидался с воскресшими покойниками, моей дочкой и внучком и был изгнан с позором из нашего дома. Шестьдесят тысяч долларов, украденные у вас, были у него мной экспроприированы, врать не стану. Из них пятьдесят осело в моем кармане. Считайте меня своей должницей, Алиса.

- Не надо! - засмеялась Алиса. - Я вам больше должна за истину. А то бы впоследствии он меня нагрел на гораздо большую сумму...

- Спаси Христос, как сказала бы старая Сова, - усмехнулась и Ника.

- Ладно, Вероника Сергеевна, истина полностью открылась, и давайте жить каждая своей жизнью. Встречаться нам, полагаю, больше не надо, друзьями мы не станем... Но вам, вашим дочери и внуку желаю счастья. Это искренне...

- Верю. Но предупреждаю, шантаж вашей семьи может продолжаться. Только уж без оглядки на деяния Филиппа. И ни я, ни мои друзья никакого отношения к этому иметь не будут...

- С этим справимся сами... А жить мы будем за границей. Не могу здесь больше, слишком тяжелые воспоминания... А с Филиппом будем разводиться заочно, как с пропавшим без вести... Дом же во Владимирской области, принадлежащий Филиппу, я с помощью своих адвокатов оформлю на вас...

- Не на меня, - возразила Ника. - А на моих дорогих друзей Ивановых, если вам так угодно... Я же вам рассказывала тогда, у Романа, что сделал с режиссером Садовниковым и его женой ваш бывший свекор Игнат Рыльцев...

- Они могут получить и квартиру Филиппа на Юго-Западе, - добавила Алиса. - Я вполне могу это устроить... Мне она, как и этот дом, совершенно не нужна.

- Не надо, это лишнее... К тому же они с некоторых пор возненавидели Москву и не хотят сюда возвращаться...

... Через двадцать минут белый "Ауди" - 100 выехал из ворот виллы Кружановых. За рулем сидела Ника. Алиса помахала ей рукой.

- Дай Бог, чтобы нам никогда больше не свидеться на этом свете, прошептала Алиса и вошла в дом. Прижала к своей груди маленькую Дашеньку, вытерла с глаза непрошеную, возможно последнюю в жизни слезу и снова передала дочку няньке. И снова лицо её приняло жесткое холодное выражение.

А Ника выехала с Рублево-Успенского шоссе на Волоколамское и поехала в Воронцово в гостеприимный дом Романа Дергача.

- Эх, надо было все же обстричь эту дамочку, - усмехнулся Роман. Слишком уж у неё много денег...

- Найдем, кого обстричь... И шальных денег на наш век хватит. А тут... Не надо, Роман. Пусть живет спокойно. Не все на свете продается и покупается.

- Ты мне это говоришь? - строго поглядел на неё Роман. Ника виновато и доброжелательно улыбнулась и слегка дотронулась до его плеча рукой.

17.

Декабрь 2000 г.

Вадим Навроцкий через Союз Кинематографистов выбил себе путевку на декабрь месяц в Дом отдыха в Комарово. Приехал на "Красной Стреле" в Ленинград, перебрался с Московского вокзала на Финляндский и сел там на электричку. Он дал себе зарок навсегда бросить пить в тот самый день, когда ему позвонила Ника и сообщила ему, что и Алена, и её ребенок остались живы. "Ты теперь дедушка, Навроцкий", - сказала Ника. - "Прими мои запоздалые поздравления. Твоему внуку Сережке уже идет восьмой месяц... "- "А ты...", - делая глотательные движения, пытался что-то произнести Навроцкий. - "А что же ты... Как же ты...?" - "Не надо меня укорять в обмане, Петрович", - холодно произнесла Ника. - "Встретимся как-нибудь, расскажу... Интересная история, такое может придумать только сама жизнь... Пока скажу одно - это я её спасла, запомни это - я... Бывай здоров, удачи тебе..."

Одуревший от этого сообщения Навроцкий хоть и напился в стельку, но впервые за долгое время чувствовал себя счастливым, словно заново родившимся на свет... Он обзвонил всех знакомых, доложив, что он стал дедом, и что у него растет замечательный внук Сережка... На расспросы удивленных знакомых, он отвечал уклончиво и витиевато... А утром он выпил пива и сказал себе, что это последняя бутылка в его жизни...

После звонка Ники, словно по мановению волшебной палочки дела пошли у Навроцкого на лад. Он бросил пить, стал общаться с людьми, и, наконец, его пригласили сниматься в небольшой роли в многосерийный телефильм. Съемки начинались в феврале, а пока он должен был подлечиться и набраться сил. Но главное - избавиться от пагубного порока. Это условие поставил перед ним режиссер.

- Денег кучу получишь, Петрович! Что тебе стоит? Роль точно для тебя, старого спившегося ученого, оказавшегося волею судеб замешанным в уголовную историю... Но если будешь на самом деле квасить, выгоню вон. И на меня не обижайся, сразу предупреждаю...

Навроцкий сидел в электричке, кутаясь в старенькую коротенькую дубленочку и читал газету.

- Эге! - вдруг произнес он, наткнувшись взглядом на знакомую до кошмара фамилию.

"Знаменитый в прошлом кинорежиссер Рыльцев приглашен в Америку для участия в съемках исторического фильма про освоение Аляски. В настоящее время семидесятипятилетний мэтр советского кино готовится к отъезду. Сопровождать его будет его молодая жена Виктория."

Заметка была снабжена фотографией седоусого улыбающегося Рыльцева в обнимку с женой.

"В огне не горит, в воде не тонет" , - подумал Навроцкий и отложил газету в сторону. Стал глядеть в окно.

На одной из станций что-то произошло на путях, и электричка простояла там не менее двадцати минут. Прочитавший газету от корки до корки Навроцкий тупо глядел в окно. Его внимание привлекли два бомжа, карауливших пившую пиво на перроне компанию. Бомжи навострились, чтобы разжиться пустыми бутылками. А бутылок было не менее пяти - хороший улов. Но на их сожаление, обладатели пива уничтожали пенный напиток слишком медленно. И главное, синхронно, ведя неторопливую беседу.