Линкоры в бою. Великие и ужасные - Александр Больных

Очередное несчастье произошло в 18.05, на мине подорвался уже сам «Оушен», причем одновременно он получил попадание снаряда, заклинившего руль. Накренившийся броненосец начал беспомощно описывать круги, и эсминцы сняли с него команду. Когда Кийз прибыл на «Куин Элизабет» и доложил обо всем адмиралу, тот приказал торпедировать и затопить поврежденные броненосцы, чтобы они, не приведи бог, не достались туркам. Кийз лично пошел на эсминце удостовериться в этом, но даже самые тщательные поиски ничего не дали. По сообщениям турок, «Оушен» затонул около 22.30 в заливе Морто. «Иррезистебл» течением отнесло обратно в Узости, где его обстрелял форт Дарданос, броненосец затонул около 19.30.

Самое интересное, что все эти корабли подорвались на одном маленьком минном заграждении (всего 20 мин!), поставленном 8 марта пароходиком «Нушрет» вдоль пролива, а не поперек него.

День завершился полной катастрофой для союзников. Броненосцы «Буве», «Иррезистебл» и «Оушен» погибли, «Голуа» выбросился на берег, «Сюффрен» получил такие повреждения, что ему требовалась постановка в док, точно так же как «Инвинзиблу». Кстати, путешествие на Мальту тоже не обошлось без приключений. Вокруг пробоины был сооружен коффердам, чтобы предотвратить поступление воды, после чего 6 апреля линейный крейсер двинулся в путь в сопровождении броненосца «Канопус» и крейсера «Талбот». Однако в сильный шторм коффердам был поврежден, вода снова хлынула в пробоину, «Инфлексибл» едва не затонул. Положение спас «Канопус», который 6 часов тащил линейный крейсер кормой вперед, пока команда боролась с течью.

Единственным утешением этого черного дня было то, что, не считая экипажа «Буве», на всех остальных кораблях погиб всего 61 человек. И все-таки у де Робека еще оставалось достаточно кораблей для продолжения операции, тем более что положение противника считалось также крайне тяжелым. Кийз писал: «Исключая прожектора, нет никаких признаков жизни. У меня создалось совершенно твердое убеждение, что мы разбили противника. В 14.00 я думал, что он был разбит. В 16.00 я знал, что он разбит. В полночь я знал совершенно определенно, что он разбит наголову. Нам оставалось лишь сколотить нормальное тральное соединение и принять меры против дрейфующих мин, чтобы пожать плоды своих усилий. Я чувствовал, что орудия фортов и батарей, а также скрытые гаубицы и мобильные полевые орудия больше не представляют угрозы».

На самом деле все обстояло иначе. Обстрел уничтожил всего 8 турецких орудий, погибли только 118 артиллеристов. Стрельба прекратилась, как мы уже говорили, потому, что артиллеристы попрятались в укрытиях, но у турок имелась другая серьезная проблема. Они израсходовали больше половины имеющихся боеприпасов, и еще одного дня таких же напряженных боев просто не выдержали бы. Поэтому германо-турецкое командование приготовилось бросить на стол свой последний козырь – «Гебен». Корабль еще не был толком отремонтирован после подрыва на русских минах 26 декабря 1914 года, и все-таки в 17.00 он покинул бухту Золотой Рог. После того как стало известно, что флот союзников отошел, «Гебен» задержался в Мраморном море, ожидая дальнейшего развития событий. В Константинополе началась паника, все ждали, что британские корабли вот-вот появятся под окнами султанского дворца. И если бы англичане снова двинулись вперед 19 марта, так оно и получилось бы. Но…

Адмиралтейство также настаивало на продолжении штурма, оно известило де Робека, что броненосцы «Куин» и «Имплейкебл» уже подходят к Мальте, а из Ла-Манша отправлены «Лондон» и «Принс оф Уэлс» из состава 5-й эскадры линкоров. Командование этим отрядом было поручено контр-адмиралу Никольсону, командиру 6-й эскадры линкоров, так как 5-й эскадрой командовал вице-адмирал Беттел, который имел старшинство перед вице-адмиралом де Робеком. После этих событий эскадра Ла-Манша просто перестала существовать! Французы отправили из Суэца в распоряжение адмирала Гепратта броненосец «Анри IV».

Но тут начались затяжки, хотя приготовления все-таки продолжались. 20 марта де Робек сообщил в Адмиралтейство, что удалось укомплектовать 50 английских и 12 французских тральщиков добровольцами с потопленных кораблей, и через 3 или 4 дня он возобновит наступление.

Только теперь де Робек понял, что не форты преграждают путь через проливы. Реальным препятствием были мины! Если их вытралить, флот союзников пройдет к Константинополю так же легко, как это сделал Дакуорт в 1807 году. Получив успокаивающее известие, что к нему идут еще 5 броненосцев, адмирал организовал более эффективное тральное соединение, используя специально оборудованные эсминцы для новой решительной попытки форсировать Узости.

Однако одновременно на де Робека начали давить с другой стороны. Еще 15 марта, сразу после отставки Кардена, Военный совет начал склоняться к использованию сухопутных сил. 18 марта во время атаки Узостей генералы Гамильтон и д’Амад на легком крейсере «Фаэтон» обследовали побережье полуострова, чтобы определить места высадки. Фишер выступал категорически против, однако Черчилль настаивал, что следует нанести смертельный удар в мягкое подбрюшье Германии через Дарданеллы. Это не только выведет Турцию из войны, но и ликвидирует угрозу Суэцкому каналу, завершит кампании в Месопотамии и на Кавказе, откроет короткий путь подвоза жизненно необходимых материалов в Россию. Даже упрямого фельдмаршала Китченера заразил этот энтузиазм, и он согласился использовать австралийский и новозеландский корпус (АНЗАК), Морскую и 29-ю дивизии. Вместе с французскими войсками это составляло 81 000 человек, которые собирались на Лемносе под командованием генерала сэра Яна Гамильтона. Все это изменило мнение де Робека.

Продолжения атаки не последовало, погода резко испортилась, начались дожди и сильные ветры, и как-то незаметно решимость де Робека улетучилась. 22 марта на борту «Куин Элизабет» состоялось совещание, на котором де Робек заявил, что флот не в состоянии прорваться через Дарданеллы, но операцию можно продолжить, если привлечь к ней армию.

Броненосцы проиграли свое последнее сражение, но трагедия заключалась в том, что флот как раз почти прорвался через Дарданеллы! Увы, заповедь: «Стреляйте, стреляйте до конца, и, может быть, последний выстрел принесет вам победу» – британскими адмиралами была забыта. Сухопутная операция не могла начаться ранее середины апреля, и турки получили драгоценную передышку.

Дальнейшее для нас уже неинтересно. Затяжная и кровопролитная кампания на полуострове Галлиполи завершилась таким же позиционным тупиком, как и все остальные попытки наступления до 1918 года. Хотя силы де Робека увеличились еще больше, корабли оказались неспособны поддерживать свои войска, кроме как на узкой прибрежной полосе. До появления самолетов-корректировщиков, которые позднее обеспечивали надежное управление огнем на предельных дистанциях, было еще слишком далеко. За время боев на полуострове немецкая подводная лодка U-21 потопила броненосцы «Маджестик» и «Трайэмф», миноносец «Муавенет» торпедировал и потопил броненосец «Голиаф». Старые броненосцы оказались неспособны противостоять новым торпедам с увеличенным зарядом. Дарданелльская операция поставила крест на боевом использовании эскадренного броненосца, его история закончилась, началась эпоха дредноута.

Все дороги ведут вниз

А теперь посмотрим, как показал себя главный герой кровавой пьесы под названием «Первая мировая война на море» – дредноут.

После Фолклендского боя слава линейных крейсеров сияла просто ослепительно, об адмирале Стэрди в Англии уже начали складывать песни, хотя он явно этого не стоил. Однако еще предстояло проверить, на что способны новые корабли в бою против достойного противника, ведь до сих пор линейные крейсера занимались вполне безопасной охотой на слабых. Эта проверка состоялась в Северном море в самом начале нового, 1915 года.

Для начала немцам следовало решить дилемму: что им делать с флотом, на создание которого затрачено столько сил и денег, если император запретил ему вступать в бой? Выход был найден чисто казуистический – запрет не касается мелких операций ограниченными силами, ведь для поддержания высокого морального духа обязательно требуется участие в боях. К чему приводит полная пассивность, лучше всего продемонстрировал русский Балтийский флот в 1917 году. Однако операции ограниченными силами исключали главную цель, ради которой создается линейный флот – генеральное сражение, вот и к началу 1915 года командующий немецким флотом адмирал фон Ингненоль под сильным давлением адмирала Хиппера разрешил ему провести поиск в районе Доггер-банки. Хиппер намеревался очистить этот традиционный район рыболовства от всех траулеров, невзирая на их национальность. То есть под удар помимо англичан должны были попасть нейтральные голландцы. Что ж, недаром родилась поговорка: «Поскреби любое военное преступление – и ты внутри обязательно найдешь немца». Некоторое время спустя Хипперу в голову пришла еще более гениальная идея – путем расстрела беззащитных мирных городов вынудить английский флот выйти в море, и его линейные крейсера с полным основанием носили прозвище детоубийц. Но это предстояло в будущем.