Сама себе враг - Анна Михалева

— Дело ведь не в убийствах, — покачала головой соседка. — Тут все гораздо серьезнее… Я-то думала, что тебе нравится Терещенко, а ты день и ночь только и думаешь о Ганине.

— Разумеется, думаю. Ведь как ни крути, а снять с него подозрение теперь не по силам даже мне. Конечно, Илья — замечательный актер и может сыграть, что угодно. Но так долго притворяться положительным парнем: честным, искренним — это даже для Лоуренса Оливье было бы слишком круто!

— Не знаю, кто этот твой Лоуренс Оливье и что вас с ним связывает, только попомни мои слова — потеряешь ты Терещенко! И вообще, ты пробовала применить на практике советы из книги «Как стать настоящей женщиной»?

— Корнелия! — горячо начала Алена, но потом, махнув на нее рукой, вздохнула: «О чем можно говорить с человеком, у которого на уме одно. Ты тут битый час, как последняя дура, толкуешь ей об убийствах, а она все о том же — как стать настоящей женщиной!» — Эти советы — дела давно минувших дней. Ничего у меня не вышло.

— А ты пыталась? — прищурилась толстуха.

— Еще как. Каждый совет применила на практике попунктно. Сейчас просто трясет, как вспомню. Настоящая женщина не должна перечить мужчине… Настоящая женщина не упустит случая показать, что она дура, — Алену непроизвольно перекосило. — Знаешь, чего я добилась, кривляясь на первом же свидании с Вадимом? Он подумал, что я издеваюсь над ним. В конце концов, пускай любит меня такой, какая я есть, или вообще не любит. Корчить из себя жертву неудачной лоботомии не по мне.

— Вот с Ганиным у тебя наверняка получается и ресницами трепетать, и улыбаться загадочно. Руку дам на отсечение, что получается, — проворчала Корнелия.

— Тут дело другое, — улыбнулась Алена, — с ним получается и еще с полусотней знакомых мужиков тоже. Это ведь профессионализм, возведенный в степень привычки. А Вадим мне нравится. Ты утверждаешь, что Вадима я люблю.

— Ничего я теперь не утверждаю, — буркнула толстуха, — поступай, как знаешь. Только мой тебе последний совет: почитай еще что-нибудь романтическое.

— Недосуг, — отрезала Алена, — мне нужно выручать Ганина, а то Терещенко засадит его в тюрьму, и тогда прощай, «Гамлет».

— Ну какое тебе дело до этого Ганина, а? — всплеснула руками Корнелия.

— Спасаю отечественное искусство. Дай нашей милиции волю, так она все театры позакрывает.

— Можно подумать, в твоих силах помешать этому процессу.

— Но возобновились же репетиции спектакля.

— Скажи спасибо убийце.

— Да уж, — вздохнула Алена. — Жаль того бедолагу, погиб так нелепо. Глупее не придумаешь.

— Кто знает. Есть такое понятие — судьба. Тут как ни крути, а она тебя приведет к такому финалу и в тот час, в который положено. Взять хотя бы моего соседа по старой квартире — жил себе человек, работал директором коммерческого банка. Сама знаешь, как директора этих банков трясутся над своей жизнью. Ну и он, разумеется, трясся — нанял телохранителей, все как положено. Покушались на него, правда, раза два, но охрана срабатывала на все сто. И что ты думаешь? Своя же жена отравила. Завела себе молодого любовника, а муженька полгода пичкала мышьяком, пока он не загнулся. И дело бы не раскрылось, если б любовник не донес. Я как про этот кошмар узнала, говорю своему Басику — давай сматываться из этого дома. Как-то неприятно, когда в соседней квартире проживает убийца. Да и вообще, флюиды нехорошие в воздухе витают, идеи какие-то в голову приходят странные… Так что, сколько отмерено, столько и проживешь, — философски закончила Корнелия.

— А ведь это может быть интересным… — мысль, которая посетила Алену в этот момент, Вадим скорее всего назовет самой идиотской мыслью из всех возможных. Но кто сказал, что даже такая сумасбродная идея не имеет права быть гениальной догадкой. В конце концов, всех гениев сначала считали сумасшедшими!

— Значит, так, — подытожил Терещенко и сосредоточенно взглянул на Алену, — в первую очередь нужно отыскать ту книжку, из которой наш Гамлет вырезал свои послания.

Изящным движением она взяла чашечку с кофе и, поднеся к губам, лукаво посмотрела на собеседника.

— Чего? — оторопел тот.

— Да так… — загадочно проронила она и сделала небольшой глоток.

— Когда ты так говоришь, мне становится не по себе.

С деланым равнодушием Алена оглядела зал кафе, того самого, в котором недавно обедала с Ганиным.

— Ну чего ты резину тянешь! — взбесился следователь. — Узнала что-нибудь?

— Так где ты собираешься искать эту книгу? — она поставила чашку на стол.

— Где, где? — проворчал он. — Что ты из меня дурака делаешь. Сам знаю, что только полоумный станет прятать главную улику рядом с местом преступления. Но не могу же я получить санкции на обыск квартир всех работников театра. Поэтому пока поищем в самом театре.

— А что дало изучение биографий?

— Да как и ожидалось: результат — полный, абсолютный, математически идеальный ноль! Кроме справок из наркологического диспансера на львиную долю служащих этого храма искусства, мы ничего не получили. В основном биографии актеров похожи на те, что вы печатаете в своих популярных журналах. С подсобными рабочими, осветителями, сантехниками и уборщицами — вообще темный лес. Многие из них работают в театре больше пяти, а то и десяти лет. Исключение, пожалуй, составляет один рабочий сцены — Василий Ляхин. Этому парню всего 21, он пришел в театр полгода назад. Да и вообще, какое значение может иметь какой-то подсобный рабочий в деле об убийствах. Нам ведь уже понятно, что наш Гамлет — из богемной среды.

— С таким же успехом он может быть просто сумасшедшим театралом, который мечтает поставить «Гамлета» на свой лад, — улыбнулась Алена. — Для начала он выбрал исполнителей. Его не устраивало решение главного, касающееся основных действующих лиц спектакля. И убийце удалось навязать свою волю режиссеру. Ему понадобилось продолжение репетиций — и репетиции возобновились.

— Ты думаешь, что он стремится стать в театре серым кардиналом?

— Пока похоже на то…

— И кто же это может быть, на твой взгляд?

— Кто угодно. Я говорила тебе о своем де жа вю в «Сатириконе»?

— Все уши прожужжала! — хохотнул Вадим. — А еще ты говорила о своей незабываемой встрече с Ганиным. Вот скажи, что понадобилось ему в коридоре во время спектакля, а? — он прищурился.

— Его версия выглядит убедительной. Поставь себя на его место, стал бы ты терпеть приставания какого-то педика?

— Странное совпадение, не правда ли? И не первое, кстати. Журавлев прервал твое интервью, сославшись, что ему срочно нужно с кем-то переговорить. Ушел и не вернулся. Настя показала, что в тот день Илья Ганин как раз за десять минут до конца репетиции вошел в театр. Потом, случай на банкете. Ганину удалось напоить отравленной водкой всех, даже нас с тобой. Но сам он не пил. А наутро Лину нашли задушенной. Теперь случайная встреча в «Сатириконе», где странным образом убили совершенно постороннего посетителя. Прибавь к этому страстное желание Ганина играть Гамлета, и все совпадения выстроятся в один логический ряд!

— Для того чтобы добиться главной роли в спектакле, Илье совершенно не нужно было идти на все эти убийства, — фыркнула Алена. — Он вообще не собирался играть в «Гамлете» после предательства Журавлева.

— Ты же сама говорила, что театр — тот же дурдом. Нормальные люди обижаются и отступают, или обижаются и борются какими-нибудь цивилизованными методами. А человек со сдвинутой крышей может натворить такое, от чего у Чекатило волосы на голове встанут дыбом.

— Хочешь сказать, что у Ганина крыша поехала?

— Как и у всех в этом театре.

— А почему ты забыл про гуру, Марию Клязьмину и Людомирова? У Клязьминой было не меньше причин устроить резню. Людомиров вообще в связи с этими убийствами поднялся от второстепенных ролей до роли Горацио. Кстати, послания от имени Гамлета — это его идея. А гуру…

— Гуру — крепкий орешек. Пять раз уже пытался поговорить с ним, и все без толку. Создается впечатление, что ему плевать на милицию, как и на все мирское. Похоже, положил он и на тот факт, что его могут признать убийцей.

— А что ты еще хотел от духовного лица?

— Я никак не разберусь ни в его сане, ни в самой его религии.

— Спроси у Федорова. Он знает ненамного больше тебя, но такие теории разовьет, что навсегда отобьет желание и близко подходить к гуру.

— И тем не менее ни Клязьминой, ни гуру, ни того же Федорова в «Сатириконе» в час убийства не наблюдалось.

— Я же говорила тебе о своем де жа вю, — напомнила Алена.

— Сколько можно повторять! — скривился Вадим. — Вполне вероятно, что твое де жа вю как раз и было связано с тем, что в толпе ты увидела Ганина?

— Если бы я увидела Ганина, так бы и сказала. И не стала бы прикрываться этим термином.