Зов бездны - Норбер Кастере

Кстати, отметим, что слепые бывают отнюдь не столь несчастны, как это мыслится зрячим. Слепые не страдают от отсутствия света и зрения: темнота не давит на них, особенно на слепорожденных.

Авторы книг о слепых берутся за крайне сложную тему и с уверенностью высказывают ложные суждения, свойственные всем зрячим.

Увлекается этой проблемой, например, Жорж Дюамель. Он пишет: «Зрячему мир слепого кажется сплошной и мучительной загадкой. Эту загадку часто пытаются разрешить народные легенды, поверья, литературные произведения; такие попытки принимаются с добрыми намерениями, они вызывают искреннее сочувствие к слепым, но лишены экспериментальной основы, одним словом, свидетельствуют о непонимании сути дела. Имеется немало разумных и добросердечных людей, которые чуть ли не ежедневно или, точнее, еженощно задают себе вопрос, что бы с ними случилось, они вдруг потеряли одно из чувств, на котором основано их познание мира?»

В книге «Жизнь слепых» автор, слепой Пьер Анри, обращаясь к зрячим, приводит следующие истины и откровения:

«Обычно люди легко представляют себе слепого горестным существом, обиженным судьбой, удрученным самым жестоким из недугов. Но следует договориться, что же имеется в виду, когда говорят о великом страдании слепоты. Для незрячего от рождения слепота — природное состояние, а не случайность; слепота его вовсе не удивляет, она естественна, и предосторожности, принимаемые иногда, чтобы скрыть от слепого ту преграду, которая его отделяет от других людей, кажутся ребяческими и бесполезными. В лучшем случае слепорожденным зрячие приписывают душевное спокойствие.

Обычно слепым часто приходится слышать банальную фразу: „Какое несчастье! Особенно, если он раньше видел“. Но зрячие совершенно не сознают, что не только слепой от рождения, но и потерявший зрение совершенно забывает о своей слепоте, если ближние, общаясь с ним, не напоминают ему о его несчастье. Вечное сожаление об утраченной возможности видеть свет, тоска по прекрасным закатам солнца и широким просторам, раскинувшимся до горизонта, — все эти общие места в книгах вызывают улыбку на лицах слепых, всего лишь несколько месяцев назад утративших зрение. И без всего этого можно обойтись, если обладаешь чувствительной душой».[17]

Эти строки, принадлежащие перу слепого, дают нам право с еще большей уверенностью утверждать, что можно жить в той темноте, где мы пассивно и почти бессознательно проводим значительную часть жизни. От этой темноты мы не в состоянии уйти, от нее нельзя освободиться; да и надо сказать, что мы не смогли бы всегда жить при свете.

В противоположность наказанию темным карцером в некоторых тюрьмах применялась утонченная и адская пытка: узника помещали в камеру, где яркий свет электрических ламп не гаснет ни днем, ни ночью.

Естественно, отсутствие зрения вырабатывает у слепого явное преимущество перед зрячим, это преимущество особенно проявляется в тех случаях, когда зрячие лишены возможности видеть, то есть в темноте.

Слепой обладает чувством ориентировки и ощущением близости препятствия, которое мало знакомо зрячему. Большинству слепых, несомненно, свойственна способность принимать сигналы, предупреждающие о препятствиях.

Это могут быть препятствия, которые приближаются к ним, или преграды, к которым они подходят сами. Предлагались разные объяснения: различение перемены давления, звучности и т. д. И что любопытно и еще не нашло объяснения, очаг этих ощущений находится в области лба и висков; здесь, однако, не удалось обнаружить никаких специализированных органов.

Нам приходит на память случай, который произошел примерно в 1950 году в гроте Норе в районе Пуатье. Я посетил этот оборудованный и электрифицированный грот с группой туристов под руководством гида. Гид, скромный, обаятельный молодой человек, вел нас по пещере и рассказывал, как образуются сталактиты. Подолгу он останавливался в маленьких залах, то есть в тех местах, где стены пещеры образовывали раструбы; потом, закончив свои пояснения, он вел нас дальше, не забывая при этом протянуть руку к выключателям, чтобы погасить свет в пройденных отсеках и осветить те залы, куда нам предстояло войти.

Как-то раз, выпустив нас из зала после очередного объяснения, гид погасил свет, но не осветил прохода в следующие залы; мы остались во мраке. Однако наш гид безостановочно шел вперед! Из предосторожности наша маленькая группа приостановилась. Мы думали, что он направился к электрическому щитку. Но свет не загорался; гид, удаляясь от нас, все время предупреждал, где надо наклониться, чтобы не удариться о низкий свод…

Стоило нам слегка оправиться от неожиданности, как последовала общая шумная реакция; голоса слились в оживленный гомон, и все, смеясь, запротестовали и потребовали, чтобы был включен свет.

Гид (он успел значительно нас опередить) быстро вернулся. Найдя в темноте щиток и нажав кнопку, он вернул нам свет. Затем он извинился за свою оплошность и объяснил, что он слепой!

Впоследствии я задавал себе вопрос, не был ли этот акт заранее обдуман нашим гидом, не желал ли он позабавиться при виде изумленных туристов; ведь это было действительно незаурядное зрелище — в подземном мраке зрячим указывал путь слепой!

Больше всего нас поразило — и это впечатление незабываемо, — что совершенно слепой юноша знал свой грот наизусть и ориентировался в нем безошибочно и при свете и во мраке; он шел не наталкиваясь на выступы стен, не ударяясь о низкие своды и сталактиты. Ни одному зрячему не удалось бы пройти с таким мастерством.

Писать зрячему о слепых — дело нелегкое, но случай в гроте Норе позволяет нам приоткрыть завесу, которая скрывает пещерный мир, мир животных, приспособленных к вечному и беспросветному мраку. Эта пещерная фауна представлена главным образом насекомыми, но включает также червей, моллюсков, ракообразных, рыб, земноводных, нескольких млекопитающих и одну птицу. Невольно, изучая всех этих животных, называемых троглобиями, мы вспоминаем о слепорожденных; ведь троглобии никогда не видят дневного света и у них либо атрофированы, либо вовсе отсутствуют органы зрения.

Можно ли ясно представить себе жизнь в подземном мире?

Нелегко постичь все особенности этой необыкновенной среды, столь непохожей на ту обстановку, в которой мы живем. Чтобы лучше познать ее, нужно представить себе состояние человека, который родился и прожил глубоко под землей, в пещере, и никогда не выходил на поверхность. Такой человек, живущий в абсолютной тьме, не нуждался бы в органах зрения. В пещерах отсутствуют свет, тепло, холод, ветер, дождь, мороз; температура всегда постоянная — около десяти градусов Цельсия — и вечная пронизывающая сырость. В пещерах день не сменяет ночь, нет неба, солнца, звезд. Не чередуются времена года, нет растений,[18] не поют птицы, не воют звери; там царит безмолвие. Что увидел бы такой отшельник, воспользовавшись фонарем? Лишь камень, глину да воду — такова эта внушающая отчаяние картина.

Однако в пещерах есть жизнь, и мы легко сможем убедиться, что обитатели пещер нисколько не страдают от мглы, от атмосферы, насыщенной парами воды, и от прочих бед подземного мира, ибо они приспособлены к нему. Доказано, что достаточно подвергнуть пещерное существо воздействию солнечного света и внешней температуры, и оно будет убито.

О великолепной приспособленности этих животных к пещерной жизни свидетельствует любопытнейший факт — большая часть их реликты мезозойской эры. Стало быть, им насчитывается примерно двести миллионов лет,[19] и специалисты справедливо называют этих представителей пещерной фауны живыми ископаемыми.

Все пещерные существа избегают света, даже очень слабого; подобное явление называют отрицательным фототропизмом. Но как же воспринимают свет слепые животные?

Доктор Рене Жанелъ, крупнейший авторитет в области биоспелеологии, в своей работе о живых ископаемых пещер предлагает следующее объяснение. «Ощущение света есть основное свойство живого вещества, которое предшествовало эволюции, оптического аппарата. Общая чувствительность к свету, несомненно, опережала развитие глаз, и эта чувствительность должна была ослабляться по мере того, как световосприятие локализовалось в постоянно развивавшихся специальных зрительных органах.

Отсюда следует, что пещерные животные должны были унаследовать от своего родоначальника способность ощущать свет, независимо от органов зрения».

Во всяком случае, бесспорно, что обитатели пещер немедленно устремляются в зону мрака. Это общая постоянная отрицательная реакция на свет. Тот же доктор Жанель утверждал, что, даже прожив четырнадцать лет в полутемном аквариуме, протеи[20] не проявляют никакой приспособленности к свету.