Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская современная проза » Записки одной курёхи - Мария Ряховская

Записки одной курёхи - Мария Ряховская

Читать онлайн Записки одной курёхи - Мария Ряховская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 43
Перейти на страницу:

– Сомневаемся в Такеле, – сказала я, – а сами-то хороши: третий день в Питере – а для спасения Борисова и его группы еще ничего не сделали!

Поразмыслив, мы решили поехать в Александро-Невскую лавру и купили там молитву для алкоголиков и икону святого Бонифатия Милостивого – спасителя пьяниц, чтобы вручить все это Борисову. Ведь ясно же: Борисов пьет от печали: Лева ушел, группа разваливается.

Оттуда мы решили рвануть в Петергоф на экскурсию. Для повышения увядшего настроения. В автобусе, кроме нас, было трое японцев. Мы пели песни и веселились, как могли. Японцы терпели.

Этот день, 19 августа 1991 года, мы, наверно, будем помнить всю жизнь, как символизирующий Время Монплезиров.

Стоял солнечный, ветреный день. Там, во дворце Монплезир, давшем название этой поре нашей юности, в застекленной галерее, нас пронзили острые прямоугольные лучи, идущие со всех сторон. Нас пронзило счастье!.. Там же мы обнаружили огромную кровать с пологом, как раз на троих – мы с Саней и Борисов!

При виде ее мы подняли восторженный визг. Экскурсоводша на нас шикала, дескать, мы мешаем японцам, но мы ни на кого не обращали внимания – на свете есть только я, Саня и Борисов!

Как вдруг вошла какая-то тетка и сказала:

– В стране переворот. Ельцин только что объявил это официально. У Белого дома бронетехника Рязанского полка, Таманская дивизия. Создаются отряды народных ополченцев! Ельцин направляет эмиссаров в Свердловск и Париж!

– Свердловск – и Париж! – захохотали мы.

– А что вы смеетесь, собственно? – спросила у нас дама. Очевидно, она была директором музея. – Перестройка кончилась. Возвращаются сталинские времена!

– Да нет! – заорали мы. – Продолжается все то же – Время Монплезиров!

И выбежали вон.

На улице мы скакали вокруг клумб с тюльпанами, запрыгивали на пустые постаменты для статуй, искупались в фонтане.

– Прекрасно! – кричали мы. – Война! А мы – солдаты! Лейтенанты полной луны! И мы солдаты любви!

Рядом – море. Стратегически безукоризненное место. Мы будем здесь втроем защищаться от подступающих к нам танков.

– Теперь я поняла, Машка, почему молодогвардейцам было не страшно умирать – у них тоже было Время Монплезиров! – завопила Санька.

Выбежавшие из дворца Монплезир японцы тыкали в какие-то пикающие коробочки, Саня заглянула одному через плечо: в коробочках мелькали тексты на японском.

– Что это за устройства? Вы инопланетяне? – заорали мы и погрозили японцам кулаком.

Японцы нахмурились и прибавили шагу. Потом забалакали по-своему и наняли машину.

Возвращаясь из Петергофа на «икарусе» в совершенном одиночестве, мы сочиняли текст послания Борисову.

«…Борисов! Мы посланы к вам Космическим разумом. Он против того, чтоб вы разваливали группу, а тем более спивались и занимались развратом. Мы, а также множество других людей в наше военное время… вы слышали про какой-то переворот?.. нуждается в радости и волшебстве и уже не верит в них. Мы призваны быть вашими охранительницами и спутницами навсегда! И даже через тридцать лет, когда вы будете ездить по Ницце в своей иностранной и крутой, но тем не менее все-таки инвалидной коляске с выдвижным баром, – мы будем доставать из этого бара для вас манную кашу, тертую морковку и детское пюре. Мы – и только мы – будем нежно снимать эту морковку с вашей поредевшей эспаньолки. Не отвергайте нас! Согласно „Популярной астрологии“, у вас скоро откажет печень и начнется жесточайшее люмбаго…»

Вернулись мы уже не домой, а в осажденный Зимний.

Едва мы вошли, Санина тетя дрожащими руками втолкнула в Санину ладонь телефонную трубку.

Мне было хорошо слышно, как Санины мама, тетя и бабушка орали на нее и как бабушка сказала, что нас ищут по моргам, а мама – что все дело в моем дурном влиянии.

Взяв из рук Сани телефон, тетя с размаху брякнула его на тумбочку и больше не обращала на нас внимания.

Ее квартира была похожа на военный штаб. Радио было включено на полную громкость. Тетя и кошка бессмысленно бегали взад и вперед по квартире. То и дело звонил телефон: хозяйка квартиры и ее подруги пересказывали друг другу то, что пять секунд назад сообщил диктор. Выкрикнув нечеловеческим голосом: «У Янаева тряслись руки!» – Санина тетка с размаху бросала телефонную трубку. Через секунду раздавался звонок подруги и дама с болезненным стоном поднимала ее: «Янаев сказал: Горбачев заслуживает уважения!» Звонки раздавались каждые тридцать секунд.

Кошка тоже вопила: ее второй день не кормили.

А нам с Саней танки были даже по кайфу! Мы были рады общему восторгу и страху, потому что сами трепетали, восторгались и ждали перемен.

На следующий день Санина тетка никуда нас не пускала, но, когда к ней пришли подруги и студенты, забыла о нас. Мы схватили горячих сырников и выбежали. В рок-клубе у нас была стрелка с Пудингом. Там все мы встретили и Типу, который сидел у стены с рваной шерстяной шапкой в руках и аскал деньги на билет.

Жалуясь каждый на свою судьбу – мы на отсутствие Борисова, Типа – на жадность прохожих и на ГКЧП, Пудинг – на мужиков, – мы дошли до чьей-то огромной квартиры с лоскутами обоев и больничным линолеумом. Там Саня старательно пыталась дозвониться Бо, чтобы предложить нашу помощь и в первую очередь молитву святому Бонифатию, которому должны молиться алкоголики. Текст молитвы мы купили в Александро-Невской лавре. (Я объясняла подруге, что Борисов должен молиться Господствам, чтоб стать господином своих страстей, – но она не слушала.) Набирая номер Бо около часа и ежеминутно отвоевывая телефон у людей, желавших обсудить со знакомыми переворот, Саня со спокойной душой легла спать на широкой кровати рядом со мной.

В кровати нас было пятеро, лежали мы поперек. Двое обсуждали Янаева и Горбачева, третий что-то пел по-английски, стараясь переорать разговаривающих, а Саня спокойно спала. Как могут спать только люди, выполнившие свой долг перед собой и человечеством. И перед Левой.

Время от времени в комнату заходил сильно пьяный бывший подводник с зажатым в зубах вонючим косяком и вскрикивал:

– Спят они! Сопляки! Что вы знаете о жизни?! Вы когда-нибудь тонули на глубине двести пятьдесят метров? – Или: – Дурачье! В стране идет война – а они поют песенки! Что будет со страной, их не волнует! А ну, встать! Встать по моей команде!

Но Саня только переворачивалась во сне, хиппарь продолжал петь, – а двое, встав по команде подводника, все так же взволнованно говорили и так же, разговаривая, ложились обратно.

Одна я лежала со сведенными от непрерывной улыбки щеками: мне казалось, я сливаюсь со всем миром, и нет ни одного святого на небе или короля рок-н-ролла на земле, который бы не стал моим другом, – мне только надо протянуть руку.

На следующий день мы узнали, что помимо нас Борисова искал весь Питер: была назначена акция «Рок против танков» на Дворцовой, все рокеры вернулись из турне, – только Борисова не могли отыскать. Он пропал где-то в Сибири. В каком он городе, было никому не известно. Мы с Саней думали, что он ушел жить в скит и больше не вернется.

22 августа мы, печальные, уехали в Москву.

КОНЕЦ АВГУСТА В ЖЕРДЯЯХ

В Жердяях было невесело.

В самом начале лета Степан с Серым пасли коров целый месяц за тысячу двести на двоих, а когда пришли за получкой, оказалось, что им выписано по триста. Годы пьянства и жалкого существования примирили Серого с жизнью, а в Степке бушевала молдавско-цыганская кровь: он пошел к директору совхоза, плюнул ему под ноги и сказал: «Сам за такие деньги паси», после чего был уволен по очень плохой статье – невыход на работу.

Остался один Серый, и ему нашли в подпаски двенадцатилетнего мальчика, с которым они ходили поутру в лес за грибами. Однажды ушли – а коровы объелись клевера и почти все подохли. По утрам клевер для коров особенно вреден. Серый брал шило и протыкал вздутые коровьи животы – но было поздно. Остатки стада были переведены в сентябре в Студниково.

Произошла еще и другая трагедия. Степка плотничал веранду у одной старухи в Подсвешникове, а остальное время, выпросив у Евдокии Степанны пол-литру, скакал по деревне на Урагане взад и вперед в белой широкополой панаме. Он чувствовал себя д’Артаньяном и катал всех подряд. Спина Урагана была покрыта одеялом. Седло с него сняли, когда он бегал в гости к своей подруге за Ленинградское шоссе в дом отдыха подводников. Однажды Серый со Степкой поехали возвращать Урагана от полюбовницы. Обратно Степка ехал на машине своего друга, а Серый добирался верхом на Урагане. Когда они переходили шоссе, на них налетел грузовик. Серый перелетел через Урагана и упал в кювет. Когда шофер его откачал, Серый встал и куда-то побрел. К вечеру дошел домой. Бедного Урагана забрал зоотехник – на мясо. Следующей ночью Серого избили до полусмерти. Деревня не слышала фырканья подъезжавшей машины: стало быть, кто-то из своих.

Жердяи погрустнели. Дни стояли дождливые. Тетя Капа просила меня съездить с ней помолиться:

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 43
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Записки одной курёхи - Мария Ряховская торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться