Никого впереди - Евгений Сапиро

– Совсем вы плохо обо мне думаете, Вячеслав Вячеславович! Пойдемте, вручу пакетик сушеных. Из одних шляпок!

Как и положено в приличных домах, Брюллов познакомил свое руководство со специалистами Госплана, к которым он навел мосты во время первой командировки. Закрепили знакомство душевным ужином в «Национале». Ирину в число соавторов победы он не включил. Береженого, как известно, Бог бережет.

В пятницу отцы-командиры отпустили Юру домой, куда он не так уж и рвался. Распрощавшись со старшими товарищами, он направился к Ирине.

Но, несмотря ни на что, в своем камском кабинете он появился как штык. В понедельник, ровно в восемь. Хотя удалось это только благодаря ночному воскресному авиарейсу. Пропавший бесплатный железнодорожный билет и расходы на самолет Брюллов мысленно списал на статью «положительные эмоции».

Варя Дьякова. Июнь 1970

То, что университет – это «фирма», Варя ощутила еще в самом начале учебы на втором курсе. Не только на лекциях, слушая блестящих профессоров, но и на занятиях скромного кафедрального научного кружка. В Камском университете неравнодушный и любознательный молодой человек всегда мог найти что-то интересное, полезное и по душе, не только в профессии, ради которой он появился в этих стенах. Спорт, театр, живопись, музыка – от классики до уже реабилитированного недавно джаза и еще подозрительного рока. Плюс литературное объединение, кружок «Читаем Хемингуэя в подлиннике» и, конечно, танцы.

Но даже не это было главным. Важно, что в каждой секции, в студии, в любом художественном коллективе в одном котле варились студенты самых разных факультетов и специальностей. Неформальное общение «физиков» и «лириков» непроизвольно расширяло кругозор, шло на пользу и тем и другим.

Одной из партнерш Вари по ансамблю была пятикурсница – гидролог Эля Черных. Темой ее дипломной работы было исследование слияния рек Камы и Волги. По большинству параметров получалось, что, вопреки распространенному мнению, не Кама впадала в Волгу, а наоборот. Несправедливость этого мнения возмущала эмоциональную Элю, и все свое негодование на замшелых консерваторов от науки и практики она высказывала своей младшей подруге.

– С точки зрения экономики эта ошибка имеет какое-то значение? – поинтересовалась начинающая экономист-географ.

– Пожалуй, нет. Вот в чем экономики больше, чем гидрологии и географии вместе взятых, так это в проекте переброски северных рек, – просветила Эля любознательную второкурсницу.

Где-то через месяц на занятии студенческого кружка их руководитель, пожилой и явно потертый жизнью доцент Ручьев, предложил новобранцам набор тем для будущих исследований. Их интерес он подогрел официальным заявлением:

– Если тема понравится вам и что-то интересное в ней увижу я, то она будет взята за основу ваших будущих курсовых и дипломной работ.

Варя посмотрела список более чем из двадцати названий. Больше половины из них были ей непонятны, остальные «не зацепили».

– А экономика переброски северных рек – это по нашему профилю? – спросила она.

Ручьев с интересом посмотрел на нее.

– Эта тема, скорее, на стыке экономической географии и народнохозяйственного планирования. А стыки и на войне, и в науке часто остаются неприкрытыми. На нашей кафедре этой проблемой никто из преподавателей не занимается. Мое научное направление – территориально-промышленные комплексы. У «соседей», чистых экономистов, лет пять назад одна преподавательница принимала участие в журнальной дискуссии на эту тему, но с тех пор я ничего об этом не слышал. Вы как-то с этой темой сталкивались?

– Да нет, Борис Григорьевич. Как говорят незамужние девушки, парень никакой, а имя запомнилось.

– Давайте я вам для начала подберу кое-какую литературу по проблеме. Если понравится не только имя, подумаем, как поступить с «парнем» дальше.

Литературы оказалось негусто. Всего три журнала. В каждом – по одной статье, да две газетные вырезки и одна древняя книга девятисотого года издания.

Книга называлась «О наводнении Арало-Каспийской низменности для улучшения климата прилежащих стран». Принадлежал сей труд перу некого Демченко. Похоже, что идея переброски вод северных рек для орошения земель Казахстана и Узбекистана принадлежала именно ему. А вот авторы статей единодушия в вопросе не продемонстрировали. Два академика, Чокин и Обручев, идею переброски поддерживали. Еще один академик, Понтрягин, ее осудил.

Газетные вырезки были совсем свежие. В одной сообщалось, что состоявшийся в шестьдесят восьмом пленум ЦК КПСС дал поручение разработать план перераспределения стока рек. Вторая вырезка из газеты, вышедшей всего месяц назад, содержала постановление ЦК и Совета Министров. Его название напоминало научную статью: «О перспективах развития мелиорации земель, регулирования и перераспределения стока рек в 1971–1985 гг.».

Кое-что понять в этом столкновении идей и мнений Варя смогла только после того, как проштудировала материалы раза три. И сделала для себя лишь два вывода. Первый состоял в парадоксальной, на первый взгляд, мысли о том, что чем больше погружаешься в тему, тем больше возникает вопросов. Второй гласил, что при первом чтении аргументов сторонников проекта кажется, что истина на их стороне, но стоит только открыть статью их противников, как ты становишься их союзником.

Когда она посетовала на свою непоследовательность Ручьеву, он расхохотался.

– То, о чем вы, Варя, мне рассказали, называется «синдромом новичка». Вы как бы оказались в ресторане заморской экзотической кухни, где не знаешь, что съедобно, а что нет. Где можно перепутать гарнир со специями. Необходимо немало перепробовать на вкус всякой всячины, чтобы в один прекрасный день уверенно сказать: «Это блюдо съедобно и полезно. Но чтобы оно было еще и вкусным, следует его чуть поперчить, добавить укропчика и подержать минут пятнадцать на небольшом огне». Или лишь понюхать и так же уверенно заявить: «А эту бурду – на помойку!». Так будем дальше продолжать наши кулинарные опыты? Тем более что я вам в них мало чем могу оказаться полезным.

Варя на несколько секунд взяла паузу.

«Знать бы, как повлияет на эти дегустации ранняя беременность», – подумала она про себя.

Но вслух произнесла иное:

– Позвольте занять место у плиты, Борис Григорьевич!

Брюллов. Август 1970

Постановление правительства об опытном статусе и двойном подчинении УМЦ было подписано в конце марта. Как раз накануне столетия со дня рождения вождя мирового пролетариата товарища Ленина. Страна Советов и все прогрессивное человечество отмечали юбилей с размахом. Была учреждена юбилейная медаль. Особая! Все остальные медали прикреплялись к пятиугольной колодке, а эта – к прямоугольной. И носить ее положено было выше всех других орденов и медалей на левой стороне груди. Как Звезду Героя Советского Союза.

Особенность юбилейных медалей состоит в том, что когда ими награждают, особой радости не испытываешь: ты один из лучших, но многих. Но, если она тебе по какой-то причине не досталась, это огорчает. Выходит, что до лучших ты не дорос.

Юрий Владимирович Брюллов «ленинской» медали был удостоен. На пятьдесят четыре управленца УМЦ райком выделил всего шесть «знаков». И то, что одним из них был награжден Юра, свидетельствовало о многом. Прежде всего, о хорошем отношении к нему руководства.

Хорошее отношение наглядно подтвердилось через четыре месяца. К этому времени стало ясно, что самое сложное в работе реформированного УМЦ – это совсем не хитрые технологии и капризы автоматики и телемеханики. Ежедневные организационные и финансовые головоломки задавали «чужаки» – смежники и заказчики. От «пушкарей» до производителей гироскопов и лодочных моторов.

Для их разгадывания и была учреждена должность главного экономиста – первого заместителя директора Центра, с подчинением ему четырех отделов: планово-производственного, финансового, кооперации и сбыта, снабжения.

На эту, скажем прямо, нескучную должность и был назначен Юрий Брюллов.

Дьяков. Октябрь 1970

«… Из восемнадцати членов ученого совета присутствовало – 16. Роздано бюллетеней – 16. При вскрытии урны оказалось бюллетеней – 16. За присуждение Дьякову Александру Игоревичу ученой степени кандидата юридических наук проголосовало – 14. Против – 2. Воздержавшихся – нет. Решение – положительное».

В ту же секунду, как эта информация была доведена до присутствующих, послышались аккуратные хлопки, зазвучали оживленные голоса, раздались звуки передвигаемых стульев.

Дьяков, сидевший за отдельным столиком, расслабился и поднял голову. И тут же, встретившись с ободряющим взглядом ректора, благодарно кивнул. Повернулся в сторону «болельщиков». Первая, кого он увидел, была ликующая Варька, достававшая из-под стола букет цветов. Весело посмотрев на него, она чуть чмокнула губами и подмигнула.