Затерянные во времени - Джон Уиндем

Какой туннель? В голове у Марка начало проясняться. Их туннель, разумеется! Он прорублен! Но выходит, наверное, в Новое море! Никогда не думали о такой возможности! Туннель, который ведет к свободе... Марк начал как-то странно хихикать.

Гордон с силой потряс его.

— Прекратите!

Марк попытался, но не смог. Это было невыразимо смешно— туннель, который ведет к свободе...

Что-то тяжелое и угловатое ударило его в челюсть.

— Замолчите, слышите?

Его продолжали трясти. Приступ смеха прошел. Странно, но в конце концов это было не так уж и смешно. Его отпустили.

— Простите,— извинился он, и Смит фыркнул, потирая костяшки пальцев.

Эд легкой походкой прошел вдоль баррикады, за ним тянулись еще несколько человек.

— Свора сумасшедших и дураков,— заметил он, кивнув в сторону туннелей.— Вы можете с ними справиться?

Он с отвращением плюнул через парапет. С мгновение они слушали звуки борьбы, смешанные с шумом воды.

— Вот это да, а я думал, что у этих ребят есть мозги! Если они и были, то сейчас они на каникулах!

— Некоторые выбираются,— сказал Смит.

— Конечно, они выберутся, только зачем? Чтобы быть настигнутыми водой? Вы хорошо знаете, что выхода отсюда нет. Ну, выйдут они в первую большую пещеру, а что потом? Ждать, пока вода ее заполнит? Ну, чем не прекрасная смерть?

Они повернулись и посмотрели на землю за баррикадой. Вода уже подбиралась к ним и медленно ползла вперед, превращая глину в грязь.

— Что ж, она скоро потушит этот проклятый огонь,— философски пробормотал Эд.

— Посмотрите туда! — Гордон показал на качающийся в воде белый шар гриба, едва различимый в полутьме.

— Ну, и что?

— Он же плывет! Эти стволы тоже поплывут! Если два таких ствола соединить вместе, получится неплохой плот для трех-четырех человек!

— Но мы только поднимемся туда.— Марк показал на дымовую завесу под потолком.

— Нет. Когда вода поднимется, мы сможем проплыть по туннелям прямо к первой пещере, а потом...

Он внезапно остановился, почувствовав, как огромная рука Эда ударила его по спине.

— Вот молодец, парень! Ты это сказал! Дайте-ка мне кто-нибудь канат, я займусь плотом!

Рогатки и дубинки полетели в сторону. Все вязали парами толстые белые стволы. А вода тем временем поднималась и уже подтекала под баррикаду. Пять ламп потухли, взорвавшись с громким шипением. Первый законченный плот был переброшен через парапет и с брызгами упал на воду. Строители вскарабкались на него. Снова плеск, затем еще, и, наконец, все плоты закачались на грязной воде. Эд посмотрел на последнюю пару.

— Вперед, ребята! Пора в путь!

Спрыгнув в доходящую до колен воду, они пошли вперед, подталкивая плоты к туннелям. За их спиной был слышен рев стремительной воды, поднимающейся вокруг баррикады...

Часть третья

Глава 1

Первое, что увидела Маргарет, проснувшись, был потолок скалы. Он поднимался на семь футов, но, казалось, давил на нее. Она надеялась, что эти тонны камня не причинят никакого вреда ее телу, но на душу они давили нестерпимо, пытаясь сломить ее сопротивление. Это был самый страшный момент ее «дня». Небольшой запас сил иссякал. Пробудившись, она с удовольствием лежала с закрытыми глазами, собираясь с силами, чтобы открыть их.

Сколько раз она с закрытыми глазами лежала без сна, напрасно надеясь, что это сон? Сначала она пыталась вести хоть какой-то счет времени, но один — или два раза? — ошиблась. Она сделала две царапины на стене, но потом передумала и одну стерла. Потом снова пропустила. Все спуталось. Да и что толку от этих царапин? Даже если периоды ее сна совпадают с ночью во внешнем мире, ей мало что даст знание того, как протекают дни, недели, месяцы. Это не поможет. Без всех этих дат можно представлять мир таким, каким видел его в последний раз. Даты означают изменения снаружи, и как-то горько думать о меняющемся мире, в котором сезоны приходят и уходят, цветы расцветают и отцветают, в то время как ты лежишь здесь, замурованный, словно мертвец в склепе.

Почему она не убила себя? Каждый раз, просыпаясь, она задавала себе этот вопрос. Иногда она решалась, но потом, когда сознание понемногу возвращалось, откладывала смертный приговор. Еще успеется. Когда она постареет, кожа потеряет свою эластичность, а волосы станут седыми, и возвращаться во внешний мир будет ни к чему, тогда она и сделает это.

Маргарет подняла руку и притянула прядь волос на лицо. Вытянув, она, неудобно прищурившись, сосредоточенно разглядывала ее. Тщательный осмотр не обнаружил ни одного седого волоска в темно-рыжей шевелюре. Она слышала, что иногда люди седеют за одну ночь. Принимая во внимание собственное состояние, она была склонна считать это небылицей. Если это не так, она бы стала уже совершенно седой. Может быть, по бокам?..

Неудобно разглядывать, а зеркала поблизости нет!

Она встала. Грязно-желтый комочек шерсти в другом углу выпрямился, широко зевнул, потянулся, сел и уставился на нее.

— Доброе утро, Баст!

Кошка снова зевнула и, опустив глаза, приступила к утреннему туалету.

— Да,— согласилась Маргарет.— Время мыться.

Она поднялась с груды грибных полосок, служивших ей постелью, и направилась к выходу. При выходе в коридор ей пришлось нагнуться: выход пигмеи прорубили в расчете на свой рост.

Оказавшись снаружи, она поздоровалась со своими охранниками. Неприязнь, охватившая ее вначале, прошла. Что толку? Они ее больше не беспокоили, она даже немного жалела их. По существу, они были не более чем простыми, беззлобными людьми, вычеркнутыми из жизни.

Образовалась обычная процессия. Впереди шли два маленьких карлика, чей единственный наряд состоял из полоски на поясе, на которой висел каменный нож. Затем она в белом костюме, который раньше был таким нарядным, а теперь совсем потерял вид. Еще два пигмея с рогатками, камнями и ножами в ножнах. В таком порядке все пятеро направились к полузатопленной пещере, служившей плавательным бассейном.

Церемония состояла из омовения Маргарет. Операция, предназначенная для чисто практических целей, стала непревзойденным спектаклем. Многочисленные потрясенные зрители, которым, по всей видимости, было нечего делать, пришли на него, как при других обстоятельствах пришли бы на смену караула.

Она часто со смехом вспоминала, как все заулыбались, когда она впервые поплыла. Она оказалась в воде прежде, чем они поняли ее намерение. Ужасный жалобный вой, приветствовавший ее, когда она вынырнула на поверхность, нельзя было приписать исключительно бескорыстной заботе о ее безопасности. Она никогда не интересовалась, какое наказание настигло бы охранников, допустивших самоубийство или побег почти священной особы, но, вероятно, оно было бы ужасным. Она оглянулась и посмотрела туда, где завывание замолкло, а остались только удивленные взгляды. Все возбужденно забормотали, когда она направилась к берегу, а когда она подплыла к краю, ее встретили с благоговением и раболепством.