Болевой порог. Вторая чеченская война - Олег Палежин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сейчас бы кофейку, – сказал я вслух, как бы ни на что не претендуя.
Прапорщик взглянул на меня и полез в свой мешок. Мы знали, что он богат и чаем, и кофе из офицерских пайков, но никогда ничего не просили. Никто не хотел быть ему чем-то обязанным, даже такой мелочью, как чай и кофе. После инцидента он стал внимательнее что ли к бойцам. Следил за речью и тщательнее обдумывал свои приказы. Кружку кофе мы выпили на троих. Так закончилась первая ночь на консервном заводе, и так наступило утро.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Третий взвод. Утро
– Подъём, Скачок, бери наводчика-«слоняру» и дуй на ПХД! – крикнул Титов, толкнув механика в плечо. – Пора взвод кормить. Может, сегодня Бог сгущёнки нам подаст.
– Не кричи ты, – открыл глаза Саня, – священник окрестил, так ты в Бога уверовал?
– Кричу не я – кричит Макеев. У Бригадира аккумуляторы сдохли, так что вперёд.
Саня встал с лежанки, спустил вниз босые ноги и удивлённо взглянул на улыбавшегося сержанта. На земле стояли берцы.
– Откуда, Титя?
– От верблюда, Саня! Надевай давай, это подгон тебе от меня.
– Спасибо, вот бы ты ещё за жратвой за меня съездил, а то мне такой сон снился сладкий.
– Берцы не новые, но размер вроде твой. А сапоги пришлось молодому отдать. Немец, что ли, не помню, как его зовут. А, вспомнил, Лёха с уральской учебки. Слепой до ужаса. Кто его механиком поставил, ума не приложу, – закончил Титов.
– Я ума не приложу, кто тебе сержанта дал, – пошутил Саня, зашнуровывая ботинки.
– Бог мне сержанта дал, хоть я его и не видел ни разу! – сказал Серёга и исчез за навесом одеяла на входе.
– Дурак, – улыбнулся Саня.
Сегодня на небе солнце отсутствовало. Серая пелена, и ни одного окошка просвета. Нет ни ветра, ни снега, ни дождя, лишь небольшой туман. Молодой наводчик уже сидел на броне, придерживая металлические контейнеры для каши и супа. Скачков вжал в пол педаль газа и нажал на пуск. Двигатель сухо рявкнул, выдохнув эжектором чёрный клубок копоти.
– Держись! – крикнул механик наводчику, и машина тронулась, выезжая из капонира.
Полевая кухня расположилась во дворе П-образного кирпичного дома среди разбитых двухэтажных зданий. В углу двора натянули палатки, раздавая оттуда хлеб и консервы. Очередь живая, нервная. Техники много, механики кричат друг на друга, пытаясь разъехаться. Из горловин двух небольших цистерн струятся пары горячей каши и супа. Два бойца в грязных белых халатах орудуют черпаком. Рядом с кухней находится штаб полка и миномётные батареи, палатки разведки и комендантского взвода. Связисты снуют туда-сюда, не в состоянии оживить свою БМП. Миномётная батарея куда-то лениво постреливает.
Контрактник-танкист с утра уже пьян, лезет без очереди, распихивая в сторону молодую пехоту. Парни сторонятся его, косясь на автомат, который болтается на плече подвыпившего. Рядом никого из офицеров, поэтому танкист качает права и дерзит поварам.
– Эй, броня! – крикнул Скачков. – Я тебя сейчас по колено в землю вобью. Ну-ка встал в очередь.
Тот недовольно встаёт на место, явно различая срок службы Скачкова по лицу, голосу и внешнему виду. Многие оборачиваются на Саню, смотрят как на спасителя.
– Ну иди давай, чего сидишь-то? – поторопил Скачков зазевавшегося бойца. – А то до обеда проторчим тут.
Пока шла раздача пищи, Саня перечитал ещё раз письмо из дома, представляя своё возвращение, которое обязательно должно быть эффектным и неожиданным. Солдаты переговаривались между собой, обсуждая последние полковые сплетни о выводе с боевых. Но Скачков уже не обращал внимания на подобную дезинформацию. На его памяти вывод должен был состояться ещё с Терского хребта. Военнослужащие горазды выдумывать всяческие небылицы и упорно в это верить, добавляя к сплетне что-то от себя, подкрепляя историю неподтверждёнными фактами и несуществующими свидетелями. Таким был и Титов. Во взводе он был настоящей «сорокой на хвосте» и собирал все новости, разнося их по роте быстрее вируса СПИДа, абсолютно не фильтруя. Так, он однажды заявил, что командование министерства обороны хочет из Грозного сделать общевойсковой полигон.
И после завершения операции по уничтожению боевиков мы все останемся здесь дослуживать свой срок. И нашлись ведь идиоты, которые ему поверили, обсуждая этот бред на полном серьёзе.
На позиции возвращались не торопясь. «Молодой» залез в башню, прихватив бачки с пищей. Хлеб и консервы положили в десант, в старую бумажную коробку, разбухшую по краям от влаги, но чистую и вполне пригодную для хранения еды. Когда впереди показались знакомые очертания зданий расположения взвода, началась стрельба.
– Стреляют, Саня! – доложил наводчик по связи.
– Сейчас найдём укрытие и тоже постреляем, – отозвался Скачков, поддав газу машине.
Стреляли с кладбища, огонь был неплотный, но прицельный. Работал снайпер и пулемётчик, это отчетливо слышал Скачков, задраивая люк над головой. Машина встала напротив разлома в кирпичной стене, сквозь который виднелись оградки с надгробиями усопших. Пушка отработала длинной очередью, раскрошив пару плит на могилах.
– Ты сдурел, что ли, «слоняра»? – разозлился на наводчика Саня. – С пулемёта бей, пушку не трогай.
Немного пошумев, экипаж примчался к своим. Макеев с кем-то громко ругался по связи, было слышно, как ему не хватает матерных слов и он с трудом меняет их на цензуру. Командиры отделений стояли у входа в комнату, гадая, чьё отделение будет выполнять задачу.
– Почему мы? – спрашивал взводный. – Почему мы-то искать должны? Это не мои бойцы в жопу попали.
Потом в разговоре возникала недолгая пауза, и он выслушивал приказ, беззвучно открывая рот, не имея возможности вставить свой аргумент.
– Тогда подкрепление давайте, у меня неполный взвод. Одно отделение на позициях занято. Я их снимать не буду, – говорил он, громко раздувая крупные вены на грязной шее. – Да мне ясно всё, чего тут не понять. Жду! – крикнул офицер, сняв наушники и зло сплюнув на пол.
– Товарищ старший лейтенант, мы вернулись. Нас обстреляли немного по дороге, но обошлось, – доложил Скачков.
– Это ваша пушка работала? – спросил резко Макеев.
– Так точно.
– Ну не зря, значит. Потому что сейчас привезут отделение разведки, и мы вместе с ними поедем ВВ искать.
– Это которые вчера на БТР под обстрел попали?
– Да.
– Вы думаете, они живы?
– Нам думать не положено. За нас начальство уже подумало, – злобно произнёс взводный. – Ты со мной! Как машина, в порядке?
– Как новая!
– Ну вот и отлично, я пушкой поработаю, если нужно будет. Так что не дрейфь.
– Да мне как-то и не страшно, товарищ старший лейтенант.
– Это ты не проснулся ещё, – засмеялся Макеев, и его подхватили сержанты, стоявшие за спиной Скачкова.
Первый взвод
– Ты баб здесь видел? – спросил Андрей, хищно щурясь и явно с желанием поговорить на эту тему.
– Молодух нет, а старуху одну сегодня утром видел, – ответил Соломин. – Ещё удивился, как она после ночного обстрела выжила, мы ведь в ту сторону лупили. Идёт себе с ведром, и хоть бы хны.
– Извёлся я весь по бабам-то, – тяжело выдохнул Коваль, разглядывая фото подруги.
– Небось домой потянуло? – теперь Соломин смотрел на Андрея, растягивая уголки губ в улыбке.
– Буквально на часок-другой, – ответил молодой контрактник, – но мне кажется, моё место уже кто-то занял. Всего одно письмо получил. Ещё на Терском.
– Ну здесь тебе ничего не светит, менталитет другой, – серьёзно взглянул в глаза собеседника Юра.
– Да ты чего? – успокоил его подозрения Коваль. – Я не об этом. Я взглянуть хоть на чуток. Глаза, губы, волосы, запах. Ух, аж голова кружится…
Андрей смешно закатил глаза и уронил пепел себе на штаны. Стряхнул грязной пятернёй и продолжил:
– Мне уж которую ночь Ольга снится. Вскакиваю, а он наружу рвётся. Стыдоба да и только. Впору бром в чай сыпать.
– Ничего страшного, ты на пацанов глянь, – засмеялся Соломин, – дело-то молодое.
– Что за девки у нас пошли, – начал
