Похищение зеленой хризантемы - Анна Этери

— Здравствуй, Розмари!

Девчушка что-то промычала в ответ, продолжая грызть конфетину, и протянула Лайнерии открытую банку, предлагая угоститься.

— Нет, спасибо. От карамели могут зубы слипнуться. А где Анемон? — обратилась она к Торми.

— Смылся. Где Лель? — в свою очередь поинтересовался мальчик.

— Госпожа Мазахака взяла на себя труд привечать герцога Миено, оказывая ему всяческие почести, — прозвучал ответ с явно скрытым подтекстом.

Торми кивнул. Пожалуй, если госпожа Мазахака проявит тактичность, то все может и обойтись, если герцог приехал только чайку попить; трудности начнутся, окажись его визит затяжным.

— Розмари, а ты не знаешь, зачем Лелендон приехал к Анемону?

Девочка пожала плечами.

— Ладно, идем в дом. Мне же велено позаботиться о тебе и о… — он вздохнул, — рыбе.

Первое впечатление, которое произвело на Торми увиденное на кухне, приятно удивило. Герцог Миено сидел за столом, закинув ногу на ногу, и попивал чай, в то время как Мазахака выполняла свои прямые обязанности, а именно стояла рядом, держа небольшой фарфоровый чайничек на тот случай, если гостю понадобится добавки. Торми отметил на столе наличие не менее пяти розеток с вареньем и скудные остатки печенья, при виде которых вспомнил, что сегодня ни разу нормально ни ел.

Целое мгновение длилась идиллия — хоть картину пиши — герои застыли в позах, свойственных их образам, передавая атмосферу истинного гостеприимства и дружелюбия. Миг спустя Мазахака ожила, разрушая чары застывшего времени, и Торми моргнул, сбрасывая невидимую вуаль наваждения.

Строгая дама, удерживая полотенцем горячий чайник, попыталась налить гостю новую порцию чая. Дальнейшая реплика, произнесенная герцогом, окончательно и бесповоротно развеяла сладостное заблуждение, в котором пребывал Торми:

— Если вы еще раз нальете мне эту гадость, то я лично попрошу Анемона выставить вас на улицу.

— Простите, должно быть, я случайно положила туда крысиный яд, — не осталась в долгу домоуправляющая, приподнимая уголки губ в подобие извиняющейся улыбки. — Вместо сахара. У нас тут, в последнее время, всякие нежелательные нахлебники развелись. — Лель со стуком поставил чашку с блюдцем на стол. — Крысы. Такие надоедливые животные, вечно ошиваются где ни попадя. Так бы и передавила всех собственноручно.

Торми качнул головой. Какие крысы, когда в доме проживает такой кот как Хамелеон?

Герцог взял со стола аккуратно сложенную тонкую льняную салфетку и изящно промокнул губы.

— Это не повод угощать меня отвратительным чаем. Кто вас вообще допустил до столь тонкого искусства как заварка чая, я спрашиваю? Вы абсолютно некомпетентны, — надменно припечатал Миено, отбросив скомканную салфетку.

В глазах за стеклами узких очечек Мазахаки вспыхнуло всеуничтожающее пламя, а лицо перекосила такая зверская улыбка, что Торми от неожиданности выронил корзину с покупками, чем невольно привлек внимание к своей персоне.

— Доброго дня! — пробормотал он, стараясь выглядеть беззаботно. — А я вам рыбки тут принес, — пододвинул он ногой злосчастную корзинку. — Госпожа Мазахака, приготовьте из нее что-нибудь вкусненькое, я жутко голодный.

— Ну, разумеется.

Лелендон встал из-за стола.

— А что Анемон? Где он?

— Боюсь, до самого вечера учителя не будет.

— Ничего. Я подожду.

Этого- то Торми и опасался. Нрав герцога был таковым, что пребывание его в доме никогда добром не кончалось. Он порой был сварлив, как старикашка, и мог брюзжать часами. Ученик понимал причину бегства учителя, и даже считал ее достойной, но не мог простить. Вот если бы сенсей взял его с собой… А так Анемон бросил домочадцев на произвол судьбы, отдавая в руки своенравному гостю, а потому мог рассчитывать только на жестокую месть по возвращении.

Мальчик тоскливо вздохнул и поплелся вслед за герцогом, решившим все же покинуть общество неадекватно улыбающейся домоправительницы.

— Торми, зачем вы наняли настолько непочтительную прислугу? Она же невыносима!

— Не знаю. Это вам учителя надо спрашивать. Хотя готовит она вкусно, — мечтательно ответил мальчик, с надеждой кидая последний взгляд на рыбу оставшуюся во владении Мазахаки.

— Хм… — герцог неопределенно пожал плечами, то ли согласился с доводом, то ли засомневался.

В холле, все еще не отличающемся порядком, в кучке разноцветных черепков и стекляшек копалась Розмари, выискивая наиболее привлекательные кусочки, и складывая их в небольшой осколок вазы. Среди «руин» бродила Лайнерия, то и дела поднимая с пола какую-нибудь стекляшку побитого антиквариата.

Появление герцога в холле не нарушило спокойного хода вещей, его не удостоила вниманием ни одна из собирательниц.

— Розмари?!

Девочка развернулась на оклик и уставилась на брата спокойным взором лиловых глаз. Герцог пересек расстояние, отделяющее его от Розмари, и опустился перед ней на колено, игнорируя отнюдь не чистый пол.

— Где ты была? Я четыре часа бегал по городу в поисках. Почему не дождалась меня из конфетной лавки? Сердце чуть не разорвалось от беспокойства, — разлился страданием Лель, пребывая на грани истерики.

Маленькая фея молчала, плотно стиснув зубы, держа осколок вазы, похожий на колыбель полную самоцветов. Герцог, едва не плача, всматривался в глаза младшей сестры, надеясь хоть там прочесть ответ. Розмари застенчиво опустила пушистые ресницы и, чуть улыбнувшись, протянула осколок вазы брату. Лель, как и Торми, с недоумением посмотрел на собранные черепки.

— Ты хочешь отдать их мне?

Удивление герцога было искренним и непонимающим. Розмари, однако, отрицательно помотала головой.

— Торми?

Девочка раздражено тряхнула локонами и скосила глаза на устилавшие пол «богатства». Подошедшая Лайнерия уронила симпатичный осколочек в останки вазы, к другим сокровищам, и перевела суть манипуляций девочки:

— Герцог, вам оказывают честь и предлагают присоединиться.

Розмари радостно закивала, и Лель растерянно распахнул глаза. Торми его даже понимал: герцог, ползающий в пыли и разгроме сенсеевского дома и собирающий красивые черепки — событие в высшей степени примечательное. А уж если Анемон об этом узнает, то будет припоминать при каждом — удобном и нет — случае. Розмари просяще взирала на брата, а Лайн спокойно ожидала, чем закончится борьба между любовью к сестре и здравым смыслом. По мнению Торми «победитель» был очевиден — Лелендон как-то не особо жаловал второго оппонента. С тяжким вздохом он потянулся к ближайшему черепку, послав слабую улыбку сестрице. Лайнерия довольно хмыкнула и подмигнула Торми, с интересом поглядывающего на копошащегося в пыли Миено.