Похищение зеленой хризантемы - Анна Этери

— Герцог Миено.

Тея чуть не подпрыгнула на месте, от внезапно раздавшегося голоса.

— Госпожа Арахуэнте, — блеснул взором гость, едва склонив голову в приветствии.

Нарисовавшаяся на обсаженной цветами дорожке Лайн, одетая в белое платье из шелка и нежных кружев, с рассыпавшимися по плечам пепельными волосами и легкой улыбкой на бледном личике, напоминала небесное всепрощающее создание. Меч отсутствовал, а огромные печальные глаза смотрели пристально и будто затягивали в темные глубины. Тея пару раз моргнула, неверяще разглядывая светлое виденье, крутящее в руках голубой цветочек, почти позабыв о нежданном госте на пороге, который, похоже, и вправду был герцогом. И эта милая девочка вчера наводила на нее такой ужас?!

— Лайн! — оживился юноша. — Немедленно объясни этой… хм… госпоже кто я такой и почему ей следует обращаться со мной более почтительно. И вообще, я требую извинений, и немедленно! — Благородное происхождение из юнца так и перло — невозможно удержать.

Тея подумала, что лишних неприятностей ей не надо, но извиняться все же не стала. «Чтоб его карета переехала!»

— Ну, герцог, будьте снисходительны, — девочка тонко улыбнулась, и Тея осознала, что и в сегодняшнем образе воплощенной невинности проступает нечто смертоносно-кровавое. — Наша домоуправляющая только приступила к работе и еще не знакома со всем посещающими нас гостями. Так что ее действия вполне оправданы и уместны в данном случае. Я искренне восхищена вами госпожа Мазахака.

Девчонка склонила головку и нежно улыбнулась Тее. Девушка поежилась под внимательным взглядом, подозревая, что та имеет в виду нечто большее, чем сказала.

Герцог сурово взирал на Лайн, она с какой-то детской непосредственностью ему улыбалась, а Тею пробирали мурашки от их странных взаимоотношений.

— Вы как хотите, а у меня еще работы по горло, так что я вас покину.

Домоуправша двинула в сторону дома, к своему неудовольствию отметив, что Лелендон последовал за ней, причем, что скоро стало ясно — отставать он не намерен. «Чего он хочет?»

Вернувшись на кухню, требующую к себе повышенного внимания, и занявшись хозяйственными делами, Тея искоса поглядывала на герцога, принявшегося рассматривать все особенности местного ландшафта.

— Вы бы шли отсюда по-хорошему, герцог, — Тея свысока взглянула на него с табуретки, небрежно помахивая только что отловленным чайником. — Пока руки-ноги целы. Кухня — это священная зона боевых кулинарных действий.

Лель уставился на живописный узор из столовых приборов в стене и презрительно бросил:

— Я вижу.

Девушка задумчиво проследила за его взглядом — что именно вызвало его презрение? Неспособность содержать помещение в должной чистоте или то, что вилки и ножи недостаточно глубоко вонзились в деревянные панели? Так побывал бы он тут вчера — небось, тоже ручки бы дрожали при метании столовых приборов в летающий чайник! Определенно, герцог нравился Тее все меньше, и она начинала злиться.

Дальше — хуже. Он таскался за ней повсюду, куда бы она ни пошла, и совал свой любопытный нос везде, где не надо, презрительно морщился, дыша через батистовый платочек, отороченный кружевами. Атмосфера сгущалась: Тея была на взводе, чайник навеселе — пыхтя крышкой, чем удостоился от герцога заинтересованного взгляда и хмыка — его явно не смущала летающая и подающая признаки жизни утварь.

— Кстати, милейшая, — прозвучал голос Миено с непонятной претензией, что Тею сразу же насторожило. — А чай для гостей предусмотрен?

Домоуправша выслушала вопрос без намека на раздражительность и злость, и ее губ коснулась легкая, почти невесомая многообещающая улыбочка.

— Конечно, герцог. Конечно… — «Щас ты у меня попляшешь, высокородный аристократишка!»

— Так герцог Миено твой брат? — пытливо вопрошал Торми свою маленькую спутницу.

Девчонка с чувством вгрызлась в карамельку на палочке и, кивнув, промычала нечто утвердительное. На леденец расщедрился Торми. По приказу учителя, который самым наглым образом велел ему немедля пойти и купить карамели для прекрасной барышни, как только узнал, что ее брат тоже в Феланде. Торми же, смекнув, что этой карамели и ему перепадет, не задумываясь, побежал в кондитерскую лавку. Взгляд его сразу же приковала к себе большая стеклянная банка, наполненная разноцветными леденцами на палочке — и он приобрел ее всю целиком. По возращении он обнаружил, что компанию корзинке с рыбой составляет лишь Розмари с любопытством рассматривающая зеленую ленточку на курице. На вопрос, куда подевался Анемон, девочка ответила, что у него возникли какие-то срочные дела и теперь Торми должен «сопроводить барышню Миено до дома Арахуэнте». Пораженный вероломным бегством сенсея, мальчик безропотно отдал нежно лелеемую банку Розмари.

И вот два очаровательных ребенка направили свои стопы к дому.

Приезд Лелендона всегда был сродни маленькой катастрофе в масштабах отдельно взятого помещения, а иногда и помещений. В период пребывания герцога в особняке Арахуэнте, сенсей всегда погружался в состояние крайней прострации, и порой вытворял такие вещи, о которых потом жалел. Как, например, случай с веером из тончайшего шелка с вышитыми золотыми цветами — предметом изумительной работы, — который был нещадно измочален во время жизненно-познавательной беседы с высоким гостем, и предан забвению в одном из каминов.

Торми вздохнул, подозревая в приезде герцога Миено много плачевных перспектив, одной из которых может стать их новая домоуправляющая. Мальчик ускорил шаг, а потом помедлил — стоит ли стремиться с таким усердием на помощь госпоже Мазахаке, если еще неизвестно кого из них придется спасать. Вчерашние события показали, что сея особа не относится к числу излишне чувствительных, и более чем способна за себя постоять.

Погруженный в подобные размышления Торми и не заметил, как они подошли к воротам сенсеевского дома. Розмари молчала, недоверчиво разглядывая очередную сладкую конфету, отлитую в виде бледно-зеленого лягушонка. Все-таки решилась и неуверенно ее лизнула. Мальчик в замешательстве уставился на замочную скважину в обрамлении изящной вязи из листьев и цветов — ключ «ушел» вместе с Анемоном. Лезть через забор в два человеческих роста не особенно хотелось. Наконец, Торми подергал за дверной колокольчик и приготовился к длительному ожиданию — двери этого дома никогда и никто не торопился распахнуть перед желающими войти. Даже если эти «желающие» в нем и проживали. К его безмерному удивлению ворота моментально распахнулись. В проеме стояла Лайнерия слегка взволнованная и обрадованная их приходу. Значит, гость уже в доме, и Торми был не уверен, что хочет туда попасть.