Москва атакует - Кирилл Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина смутилась, но подношение приняла.
– Спасибо за это, я уже неделю нормально не ела, все дочери отдаю.
Вадим молча ушёл в казарму и принёс ещё два набора, к счастью, на блокпост накануне закинули полсотни рационов.
– Это много, – заартачилась врач.
– Этого мало, но все, что я могу, – парировал Вадим. – Сейчас вас отвезут обратно.
– Нет уж, спасибо, – бросив на БМД, урчащую двигателем, полный ужаса взгляд, решительно заявила она, – я лучше прогуляюсь, здесь недалеко.
Вадим улыбнулся.
– Как хотите. Просто другого транспорта нет.
– Я понимаю, – ответила женщина и, убрав рационы в довольно вместительную дорожную сумку, махнув на прощание рукой, пошла в сторону города.
Девочка, приехавшая с Ниной, всё время сидела рядом и молчала.
– Правда с ней все будет хорошо? – неожиданно спросила она.
– Правда. Сейчас придумаем, как отвезти её в город. А она тебе кто?
– Мама, – легко и непринужденно заявила девочка. – Мы к вам ехали, она всё время говорила, что вы будете нас защищать.
Вадиму понадобилась минута, чтобы оправиться от ступора, вызванного неожиданным признанием ребенка.
– Конечно, я вас смогу защитить, а пока Нина будет в больнице, о тебе позаботится моя подруга.
Девочка покачала головой:
– Я буду с ней! Я её не оставлю!
И столько решимости было в её голосе, что Вадим даже не стал спорить.
– Разберемся, – пробормотал он и пошёл договариваться с лейтенантом насчет транспорта.
Митяй вернулся только через два часа, впереди него, понукаемые автоматными стволами, тащились пленники, оба ранены, но легко.
– Прыткие сволочи, – прокомментировал Митяй, – рванули к Покрову так, что пятки сверкали. Насилу догнали.
Вадим посмотрел на бандитов, тихо сидящих у бетонной стеночки. Первый выглядел покрепче и постарше, среднего роста, широкие плечи, холодный взгляд.
– А я его знаю, – неожиданно сказал Илья, – встречались в Чечне, этот гаденыш за боевиков воевал. Наёмник.
Вадим смерил мужика взглядом и понял, что говорить он не будет. Этот старший вполне мог послужить пугалом для второго. Второй сидел тихо, как мышь, обливаясь потом, затравленно озираясь по сторонам. Чуть надавить – и всё выложит. Но начать Токарь решил с крепкого, чем чёрт не шутит, вдруг заговорит.
– Кто главный? Откуда? Под кем ходите? – наклонившись к крепышу, рявкнул он в самое ухо.
– Да пошёл ты, – вяло огрызнулся тот.
– Костя, займись, – приказал Вадим.
Костик, как бывший разведчик, языки развязывать умел, но командира понял правильно, да и просчитал он крепыша, понял, что придется расчленить его, чтобы получить информацию, а мараться не хотелось. Просто вскинул пистолет и выстрелил в голову коренастого, на хлипкого бандюгана брызнула кровь вперемешку с мозгами. Зрачки парня расширились от ужаса, после чего пленного вывернуло наизнанку.
– Сломался, – подвел итог Токарь. – Повторяю вопрос, – наклонившись к парню, заорал он. – Кто главный? Откуда? Под кем ходите?
– О-о-н главннный, – заикаясь от страха, пролепетал пленник.
– Откуда? – снова заорал Вадим.
– Из Покрова. В отряде Дергача мы.
– Кто такой Дергач? – не давая пленнику прийти в себя, продолжил орать Токарь.
– Бандюган мелкий. Едва всё началось, он город под себя подмял. Полиции мало осталось, у него десяток бойцов и стволы. Захватил райотдел, полицаев перестрелял, несколько продажных к нему прибились.
– Чем занимаетесь?
– Мы? – испуганно переспросил пленник.
– Банда?! И вы конкретно?!
– Гоша, – пленный мотнул головой в сторону трупа главаря, при этом его едва опять не вывернуло, – старший у рейдеров. Машины на трассе потрошили, которые из Москвы и в Москву идут. Захватывали рабов. Девок – у Дергача целый гарем, штук сорок.
– Где база?
– Универмаг в центре города, укрепили здание, окна кирпичом заложили, – уже слегка оправившись, пояснял «язык».
– Народу сколько?
– Человек семьдесят, стволов маловато. Я вам карту нарисую с постами, с секретами, огневыми точками, только не убивайте.
– Рисуй, – приказал Илья, доставая из кармана карту Покрова.
Пленный возился минут десять. Потом протянул карту заместителю Вадима. Буратино несколько минут внимательно изучал рисунок. Потом кивнул.
– Грамотно сволочи оборону строят, – прокомментировал он.
– Что ещё можешь сказать? – спросил Токарь пленника.
Тот пожал плечами.
– Повесить, – приказал Вадим. – Вон на том дереве, на грудь табличку. «Бандит». Большими буквами, чтобы хорошо было с дороги видно.
– Пощадите, – заорал рейдер.
– А скольких ты пощадил? – спросил Токарь, его голос звенел от ярости. – Костя, приступай!
Костя и двое бойцов потащили пленника к деревьям, ещё один боец нес фанерку и веревку. Через пять минут всё было кончено.
– А может, зря мы его повесили? – спросил, глядя на раскачивающееся тело Илья. – Он же не запирался.
– У него руки по локоть в крови, – огрызнулся Токарь. – К тому же я не обещал его отпускать. Пусть каждое такое пугало будет предостережением для других. Если понадобится, я этих подонков буду вешать через каждые пятьсот метров.
– Или ты поступил так потому, что они ранили твою сестру? Чем мы тогда лучше них? У нас тоже руки в крови.
– Наши руки в крови вот таких подонков, а на их руках кровь обычных людей. Тебе не кажется, что есть разница?
– Разница в качестве крови, – заметил Илья, – а вот количество у нас одинаковое.
– Добро должно быть с кулаками.
– А мы добро?
– Добро, – твёрдо ответил Токарь. – Если бы не мы, столько бы людей полегло. Например, Нина с девочкой.
Илья вскинул руки, мол, сдаюсь. Вадим улыбнулся и пошёл в казарму, где рядом с раненой сидела Алина. Лейтенант, оставшийся в Петушках за старшего, обещал найти машину и дать двух сопровождающих до Владимира. Парадокс: потребовалось уничтожить мир, для того чтобы человек с оружием стал главным в новой системе. Он и раньше занимал в ней место, но это место находилось в тёмном углу вселенной. Человеку, наделенному силой, пришлось довольствоваться статусом пугала, а страной рулили политики. Они отправляли вооруженных людей на смерть, они боялись их, пытались уничтожить, растоптать, забыть, унизить при первой же возможности. Так было после Афганистана и трех чеченских, Россия в редкие моменты перемирия могла создать приличную армию с боевым опытом. Но люди в дорогих костюмах с толстыми сосисочными пальцами и алчным огоньком в глазах тут же избавлялись от боевых офицеров и солдат, понимая как они опасны для зажравшейся сволочной власти. Они прекрасно помнили Пушкина: «Русский бунт бессмысленный и беспощадный». И вот теперь эти самые боевые офицеры, уцелевшие в стране, которая встречала своих защитников криками «убийцы» и «живодеры», снова встали грудью на защиту населения, которое плевало им в душу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});