Прекрасная художница - Мэри Николз

– Ой, он такой смешной, когда старается быть вежливым, – заметила Лавиния.

– Он очень сердился?

– Да нет. А на вас он вообще не умеет сердиться.

– Господи, да он вчера метал громы и молнии.

– Это ничего не значит, он скоро отошел и утром был в безоблачном настроении.

– Приятно слышать. Ну ладно, давайте начнем, а то не успеем до его возвращения.

На следующий день, приехав на Монмаут-стрит, Френсис застала миссис Томас в ужасном волнении: та бегала по дому, складывала и таскала туда-сюда вещи, бросала их на полдороге, давала указания детям и тут же отменяла их… Это было так не похоже на нее, всегда такую уравновешенную, что Френсис сразу поняла – случилось что-то необычное.

– Ох, миссис Рэндал, – воскликнула миссис Томас, увидев Френсис. – Такие новости, такие прекрасные новости! У нас объявился загадочный доброжелатель. Он купил для нас новый дом. Такой большой, что мы сможем принять еще детей. Как вы думаете?

– Господи, да это же замечательно, – сказала Френсис, подумав про себя, что большой дом потребует больших расходов, а значит, ей придется работать еще больше. – А где этот дом?

– Тут недалеко. Там надо кое-что подремонтировать, но мы привлечем детей постарше, да и некоторые леди вроде вас тоже не откажутся поработать.

– Можете на меня рассчитывать, миссис Томас, в свободную минуту я в вашем распоряжении.

На ужине Лавинии впервые предстояло появиться в светском обществе, и Френсис, по просьбе Маркуса, помогла ей выбрать наряд. В скромном белом платье, отделанном мелкими жемчужинами, сдержанная и серьезная, Лавиния казалась старше своего возраста.

– Я горжусь вами, – шепнула ей Френсис, когда она вошла в холл под руку с отцом.

– Благодарю. – Лавиния присела в глубоком реверансе.

Окинув взглядом щегольски одетого Маркуса, Френсис почему-то представила его в потрепанных штанах и вытертой кожаной куртке. Интересно, каким его знала миссис Пул? Было ли ей известно, кто он на самом деле?

– Добро пожаловать, ваша светлость.

– Миледи, к вашим услугам. – Маркус снял шляпу и отвесил низкий поклон, не сводя с Френсис восхищенного взгляда. Господи, как же она хороша! И как он умудрился ее потерять!

Они прошли в гостиную. Поскольку приглашенных было не очень много, Френсис решила не открывать бальный зал, а ограничиться гостиной, предварительно убрав ковер, чтобы молодежь могла потанцевать.

Здесь были: Перси, как всегда причудливо одетый, майор Гринэвей, имевший мужественный вид в военной форме, Джеймс в черном вечернем костюме, который портили, по мнению Френсис, слишком яркий пояс и громадный галстук, Аугуста в светло-зеленом и Ричард в пепельно-сером. А еще там были мистер и миссис Баттерворт, лорд и леди Уиллоуби с Фелисити, лорд и леди Грэм с Констанс и дюжина других молодых женщин и тщательно отобранных молодых джентльменов.

– Миленькая крошка, – сказал Перси, кивнув на Лавинию, когда наконец оказался рядом с Френсис.

– Да, миленькая, – подтвердила та.

– Капризная небось?

– Ничуть, мы с ней прекрасно ладим.

– Ты с молодежью легко находишь общий язык. Лоскоу небось доволен.

– Чем?

– Ну, иначе она могла бы ему помешать в поисках кандидатуры на роль жены.

– Ты все еще про миссис Харкорт?

– Да нет, с этим покончено. Он на днях резко порвал с ней, и теперь она всем рассказывает, как он сделал ей предложение, а она отказала.

Френсис рассмеялась.

– Сохраняет лицо.

– Ну да. Но нет ничего страшнее разгневанной женщины. Она поставила себе целью дискредитировать его. К сожалению, приплела и тебя тоже.

– Меня?

– Да, дорогая.

– Продолжай.

– Может, не надо?

– Если не скажешь, я прекращу с тобой разговаривать. Я должна знать, с чем имею дело.

Перси вздохнул.

– Леди говорит, будто ты любовница герцога и всегда ею была, может, даже еще до его женитьбы. Мол, из-за этого ее дорогая подруга герцогиня и болела. В конце концов это свело ее в могилу.

– Неужели кто-то этому верит?

– Понимаешь, эта старая сплетница вместе с леди Барбер такое насочиняли…

– Давай-ка выкладывай.

– Ты помнишь, ходили слухи о ребенке?

– Ну да. Однако, какое отношение это имеет ко мне?

– Так якобы это твой ребенок и есть, дорогая моя, – с ухмылкой сообщил Перси. – От герцога. Дескать, дабы избежать скандала, ты его сплавила с рук сразу после рождения, а теперь, снова собираясь жениться, герцог разыскивает его.

Френсис разразилась смехом.

– Нет, это ж надо такое придумать! А как же с беременностью? Почему никто ничего не заметил?

– Хороший вопрос. Я и себе его задавал, а потом вспомнил: года три назад ты не появлялась в обществе месяцев шесть или семь…

– Правда? Ах, ну да, тогда Аугуста была беременна Бет и тяжело переносила беременность. Да и Эндрю был совсем маленьким. Пришлось пожить в Твелвтрис.

– Вот миссис Харкорт и утверждает, что тогда в Твелвтрис родилось сразу два ребенка.

– Ох, Перси, но это же дикость какая-то. Неужели кто-то поверит?

– А почему бы и нет? В этом сезоне еще ни одного хорошего скандала не было. А ты первейший кандидат.

– Почему?

– Ну как же? Ты известна, богата, уважаема, талантлива, да и вообще дамы тебе завидуют. К тому же герцог частенько бывает в твоем обществе.

– Вместе с дочерью.

– Но они говорят, Лавиния лишь средство.

– А герцог знает об этом? И леди Лавиния? Это ужасно, она очень расстроится! Что же мне делать? Может, поговорить с Map… с герцогом?

– Этим ты себя окончательно погубишь. Я тебе уже говорил, что делать: выходи за меня, это заткнет всем рты.

– Но они станут говорить, что я окрутила тебя ради спасения своей репутации. Ты слишком хороший друг, чтобы так с тобой поступать.

– Я почел бы за честь.

– Нет, Перси, это не поможет, и ты прекрасно это знаешь. – Френсис улыбнулась и похлопала его по руке. – Но я тебе очень признательна.

– Что ж, – Перси невесело усмехнулся, – по крайней мере я попытался.

– Мы заговорились, а уже начинается контрданс. Поди пригласи кого-нибудь, а то еще пуще начнут злословить.

Перси отошел, а Френсис осталась стоять, наблюдая за танцующими. На душе у нее было тяжко. Приписывать ей ребенка, которого она не могла родить… это не только несправедливо, но и жестоко. Она бы все отдала, чтобы только иметь ребенка, тем более от Маркуса. При мысли о ребенке она, как всегда, почувствовала, что к глазам подступают слезы, и заставила себя улыбнуться. Нет, такого удовольствия она им не доставит.

– Могу я присоединиться к вашему веселью? – послышался голос сбоку.

Френсис мгновенно узнала этот голос и не стала оборачиваться. Лучше в таком состоянии на него не смотреть.