Рисковая вдова - Эрл Гарднер

Я передал ему семь с половиной тысяч долларов наличными и взамен получил три долговых расписки, написанные рукой Сильвии. Само собой, что я предполагал позднее получить эту сумму с моей жены. У меня вполне солидное предприятие, но я не богат, мои доходы ничтожны по сравнению с тем богатством, которое должна через несколько месяцев получить моя жена. Я только хотел избавить нашего ребенка от позора, но я не собирался оплачивать карточные долги моей супруги. Я положил расписки в карман и хотел покинуть судно, ответив отказом на любезное приглашение мистера Грэйба осмотреть корабль.

Выйдя из кабинета, я правда, зашел сначала в бар, чтобы немного выпить, а потом в ресторан, где съел пару сэндвичей. Я уже собирался домой, как вдруг вспомнил, что не получил от Грэйба никакого письменного подтверждения, что это именно те расписки, о которых все время шла речь. А при таких отношениях с моей женой оно могло мне понадобиться, ведь мне еще предстоял развод с ней.

Я вернулся в коридор, который вел к двери кабинета и, с минуту помедлив перед дверью в приемную, достал из кармана расписки. Потом толкнул дверь и вошел. Я сразу же заметил, что дверь, ведущая в сам кабинет, широко распахнута. Это меня очень удивило, потому что мистер Грэйб объяснил мне, что она всегда заперта и закрыта на задвижки, поскольку им приходится держать в кабинете значительные суммы денег. Я на цыпочках пересек приемную, опасаюсь, что, может быть, нарушаю какое-нибудь деловое совещание.

То, что я увидел, буквально лишило меня дара речи: в кабинете стояла моя жена, держа в правой руке пистолет. Грэйб полулежал, распростершись на письменном столе, уронив на него голову и плечи. В левом виске у него зияло огромное отверстие, из раны струилась кровь.

С минуту я стоял в полной растерянности. Я боялся, что жена обратит оружие против меня. Поэтому я осторожно вышел обратно в приемную и быстро прошел по коридору, надеясь подождать выхода Сильвии и спросить ее, зачем она это сделала. Я хотел потребовать, чтобы она отдалась в руки полиции. То, что я увидел, потрясло меня до глубины души.

Когда я стоял у входа в коридор, в дальнем конце зала показался высокий, хорошо сложенный мужчина, сначала я не узнал его, но потом понял, что это Перри Мейсон, знаменитый адвокат. Мне его однажды показывали на каком-то банкете, а таких, как он, обычно не забывают. Он вошел в коридор и я понял, что он непременно увидит сцену, которая меня так поразила, но, тем не менее, я обрадовался возможности переложить все на плечи адвоката.

Я тот час же вышел на палубу и сел в катер. По дороге в город я только и думал о том, что мои показания в Суде против жены не будут приняты во внимание в соответствии с законом. С другой стороны, если бы я попытался скрыть, что видел, меня могут посчитать соучастником убийства. И потому я решил повидаться с адвокатом.

Единственный адвокат, которому я полностью доверяю, является мистер Уоршем, он ведет все мои дела и хорошо знает меня и Сильвию. Я попытался связаться с ним по телефону, но сумел поговорить с ним только сегодня утром. Я рассказал ему все, что видел, и он настоял на том, чтобы я сделал письменное заявление, предназначенное для полицейских властей. Я так и поступил.

Мне неизвестно, что произошло после того, как Перри Мейсон вошел в приемную, но я твердо знаю, что когда он шел по коридору к кабинету, моя жена была еще там. С тек пор я не видел ни своей жены, ни Перри Мейсона. Я не стал дожидаться, когда они выйдут из коридора. Я сразу же пошел на палубу и постоял там несколько минут, пытаясь прийти в себя. Сколько времени я там пробыл, затрудняюсь сказать. Я был слишком взволнован, чтобы смотреть на часы".

Мистер Оксман отказался сообщить, сохранил ли он у себя копию сделанного им и переданного властям письменного заявления. Расписки же, как он сказал, находились в его руках, он любезно показал их репортеру. Нам стало известно, что полиция должным образом приняла заявление мистера Оксмана, поскольку оно подтверждается неоспоримыми фактами. Мистер Оксман был допрошен и отпущен. Он заверил, что по первому требованию готов предстать перед Большим Жюри в качестве свидетеля. Заседание Большого Жюри состоится сегодня днем".

Мейсон перевернул страницу и увидел факсимиле трех расписок с подписью Сильвии Оксман. Были здесь еще и фотографии корабля, Сильвии Оксман и Фрэнка Оксмана. Несколько статеек поменьше перепевали эту же самую историю на все лады, в одной из них высказывалось предположение, что, возможно, Матильда Бейсон узнала о преступлении своей внучки и в отчаянии покончила с собой. Не исключено, что она быть соучастницей убийства и поэтому предпочла скрыться, как и Сильвия Оксман. Рядом было напечатано заявление какого-то свидетеля, который видел Матильду Бейсон и Перри Мейсона, беседующими в баре. Свидетель уверен, что это было после убийства, поскольку за несколько минут до этого он хотел уехать в город, но ему не удалось, поскольку администрация судна для отвода глаз затеяла ремонт сходней, чтобы задержать гостей до появления полиции.

Мейсон поглядел на Сильвию.

– Фрэнк меня не видел, – заявила молодая женщина. – Он лжет.

– Значит он не видел вас с пистолетом в руке?

– Конечно, нет. В этом весь Фрэнк Оксман. Ему нельзя доверять ни на секунду. Он не задумываясь воткнет вам нож в спину. Фрэнк хотел развестись со мной, но, естественно, отправить меня в тюрьму по обвинению в убийстве намного удобнее.

Мейсон показал ей факсимиле расписок.

– Откуда это у него, миссис Оксман?

– Как откуда? Наверное, он взял их со стола Грэйба... Если только не получил их от вас.

Мейсон вынул из портсигара очередную сигарету.

– Миссис Оксман, я оплатил эти расписки и забрал их.

– Что вы сделали?

– Выкупил расписки.

– Но ведь вы же не могли этого сделать... Они же были там, когда...

– Я знаю. Но я сжег их еще до того, как вошел Дункан.

– Но разве это законно?

– Конечно. Я ведь действовал как поверенный в делах. Я нашел эти расписки и оплатил их. Так что вам стоит повнимательнее приглядеться к распискам в газете, миссис Оксман.

Она посмотрела на факсимиле более внимательно, потом наклонилась вперед и стала смотреть прищурив глаза.

– Послушайте, – сказала она, – да ведь это же подделка.

– Но расписки похожи на настоящие?

– Да, подпись точь-в-точь, как моя. Но я знаю, что это подделка, потому что в тот раз у меня не было с собой авторучки, когда я подписывала первую из этих расписок. Пришлось воспользоваться ручкой Грэйба, которая писала неважно, рука у меня дрогнула и на бумаге оказалась клякса. Я сказала, что могу написать новую расписку, но Грэйб ответил, что все в порядке. Я это помню очень хорошо, потому что вчера вечером еще раз видела эту кляксу.