Тарзан из племени обезьян - Эдгар Райс Берроуз

Клейтону оставалось только стоять и смотреть, как стальные предплечья удивительного человека поднимались все выше к затылку огромной кошки, а ее попытки вырваться становились все слабее.

И наконец шейные позвонки львицы с резким хрустом переломились. Длинное желтое тело обмякло, человек разжал стальной захват…

Тарзан вскочил на ноги, и море, джунгли и берег услышали его торжествующий победный вопль.

А в ответ на этот душераздирающий крик из хижины раздался слабый вскрик Джейн.

Клейтон вздрогнул и пришел в себя.

С лихорадочной поспешностью он бросился к двери, окликнул девушку, услышал шум поднимаемого засова — и дрожащая, чуть живая Джейн упала ему на грудь.

Не скоро до ее сознания дошли уверения, что теперь она в полной безопасности.

Какое-то время Уильям и Джейн стояли обнявшись, пытаясь прийти в себя после всего, что им обоим довелось сегодня пережить. Потом Клейтон вспомнил, кому они обязаны своим спасением.

— Похоже, добрый дух здешних лесов взял нас под свое покровительство, — пробормотал он. — Я думаю, нам стоит поблагодарить человека, который спас нам жизнь, мисс Портер.

— Но кто же он?

— Ах, если бы я знал! Он самое удивительное и невероятное существо — вот все, что я могу вам сказать. Я думаю, вы должны посмотреть на него сами, сейчас я попробую его позвать…

Однако девушка и слышать не хотела о том, чтобы остаться в хижине, в которой она пережила столько кошмарных минут. По-прежнему тесно прижимаясь к молодому человеку, она вышла из дома вместе с Клейтоном… И при виде распростертого тела мертвой львицы то ли всхлипнула, то ли застонала.

Но где же тот, кто голыми руками убил эту огромную кошку? Он бесследно исчез, и Уильям напрасно звал его.

Наконец молодые люди вернулись в хижину, где по-прежнему в глубоком и безмятежном обмороке лежала чернокожая служанка.

А Джейн, едва за ней закрылась дверь, впервые за эту страшную ночь разразилась рыданиями и долго не могла успокоиться. Наконец ее слезы иссякли, и она сбивчиво рассказала Клейтону обо всем, что пережила с момента его ухода, а тот, в свою очередь, поведал о своих невероятных приключениях.

— Но кто же все-таки человек, спасший жизнь и вам, и мне? — прошептала Джейн.

— Понятия не имею! Сначала я думал, что это тот самый Тарзан из обезьяньего племени, который прикрепил к дверям записку. Но наш лесной полубог не говорит и не понимает по-английски, так что это никак не может быть он…

— Что ж, кем бы он ни был, мы обязаны ему жизнью, и да благословит его бог! Да хранит его всевышний в этих диких и свирепых джунглях!

— Аминь, — горячо заключил Клейтон.

— И…

— Что, Джейн?

— О, если бы ваш странный лесной человек — или кто-нибудь еще, кто угодно — позаботился о спасении моего бедного отца! И о спасении дорогого мистера Филандера…

— Будем на это надеяться, Джейн, — тихо ответил Клейтон. — Завтра утром я снова отправляюсь на поиски, а пока…

— Господи боже, на каком я свете? — раздался жалобный голос.

Оба обернулись и увидели, что Эсмеральда наконец-то очнулась и села на полу, вращая глазами.

— Вы пропустили самое интересное, Эсмеральда, — устало улыбнулся Уильям. — Но вы все еще в земной юдоли! А теперь всем нам необходимо выспаться и отдохнуть. Надеюсь, в ближайшее время здешняя гостеприимная земля не преподнесет нам никаких сюрпризов!

XVI. «В высшей степени замечательно»

В нескольких милях южнее хижины на песчаной косе пустынного берега стояли два старых джентльмена и очень старались рассуждать логически.

Перед ними расстилался безбрежный Атлантический океан, за их спинами был Черный Континент, окаймленный непроницаемой стеной джунглей. В зарослях ревели и рычали дикие звери, но, должно быть, бог любит и хранит чудаков — ни один хищник не наткнулся этой ночью на профессора и его ассистента.

Однако оба старика все равно были в отвратительном настроении. Они проделали бесконечный путь в поисках лагеря, стерли ноги и ужасно устали, но так и не отыскали потерянной хижины. Хотелось бы знать, что же именно потерялось — хижина или они сами?

В любом случае ситуация была не из лучших, и, несомненно, каждая клетка их серого вещества должна была сосредоточиться на решении жизненно важного вопроса: как вернуться домой? Но поскольку этот вопрос пока что не удалось решить позитивно, ученые сделали передышку, посвятив ее обсуждению куда более важных (в мировом масштабе) вещей.

Даже в таком затруднительном положении Самюэль Т. Филандер не лишился присущего ему дара красноречия.

— Дорогой мой профессор, я продолжаю отстаивать прежнюю точку зрения: если бы не победа Фердинанда и Изабеллы над маврами, цивилизованный мир в настоящий момент стоял бы на неизмеримо более высокой ступени культуры. Мавры по существу были терпимым и либеральнейшим народом земледельцев, ремесленников и торговцев — то-есть, тем народом, который создал культуру, подобную современной культуре Европы и Америки. В то время как фанатичные католики-испанцы…

— Бросьте, дорогой мистер Филандер, — перебил своего секретаря профессор Портер, — сама сущность мавританской религии уже исключала ту возможность, о которой вы говорите. Ислам был, есть и будет могилой научного прогресса, и я всегда утверждал…

— Господи боже, профессор, — в свою очередь прервал патрона мистер Филандер, обративший случайно взор в сторону джунглей, — по-моему, к нам кто-то крадется!

Профессор Архимед Кв. Портер рассеянно обернулся в направлении, указанном близоруким мистером Филандером, и снова вернулся к обсуждаемому предмету.

— Итак, относительно мавританской культуры… Кстати, вы должны научиться достигать той полной сосредоточенности умственных способностей, которая помогает направлять всю силу своего интеллекта на решение конкретной проблемы, а не глазеть то и дело по сторонам! Я неоднократно указывал вам на это. И вот теперь вы прерываете мою речь только для того, чтобы указать на обычного представителя Panthera leo. Итак, что касается культуры мавров…

— Господи боже, да ведь это лев! — воскликнул мистер Филандер.

— Ну хорошо, лев — если вы настаиваете на употреблении вульгарных слов вместо того, чтобы обратиться к научной классификации.

— Но… Но… Профессор, при всем уважении к вам позвольте заметить, что мавры, разбитые в пятнадцатом веке, вряд ли понесут большой ущерб, если мы отложим обсуждение их культуры до того времени, когда этот великолепный экземпляр Panthera leo будет от нас подальше.