С улыбкой хищника - Игорь Середенко

Салех с дочерью стояли за ликующей толпой, и с содроганием смотрели.

— Пап, что им надо от него? — спросила испуганным голосом Захра. — Что они хотят с ним сделать?

— Как мало людям надо, как легко им внушить чужие мысли, — ответил Салех.

— Кто он, этот несчастный?

— Местный пастор, священник христианской церкви, европеец. Он пришел к нам из далека, по собственной воле. Но люди отвергли его бога и придали его смерти.

Салех увидел, как двое солдат — Гасик и Дахил, вдохновленные яростными словами командира, подошли к дереву, где все еще стоял на нетвердых ногах священник. Обмякшее тело несчастного держалось благодаря канату, удерживающего его от падения, и привязанного к дереву.

Вазар жестом руки вмиг успокоил толпу местных жителей. Он вышел вперед и стал между священником и толпой. Яростно, с ненавистью и презрением, он стал оскорблять христианство и священника. Толпа то взвывала, то умолкала, слушая Вазара.

— Он заслуживает смерти! — крикнул Вазар, выпучив в ярости глаза. — Его душа сгниет без следа, как и его бог.

С этими словами он дал команду Гасику и Дахилу. Он подошли к несчастному. В руке Гасика Салех увидел длинный нож, он обнял дочь, отвернув ее голову от жуткого зрелища. Девочка вцепилась в отца, прижав голову к плечу отца и зажмурив глаза.

Дахил, на всякий случай, крепкими руками держал священника, а Гасик делал глубокий надрез ножом — от груди до живота. Кровь и внутренние органы показались из тела священника. Красная бесформенная масса вывалилась наружу, повиснув на теле бедняги. Толпа взвыла, послышались крики ненависти, ругательства.

Вазар совершенно спокойно подошел к мертвому телу, отрезая кусок кровавой плоти, и разделив его на три части, он раздал их своим товарищам. Солдаты стали жевать мясо, кровь лилась из их ртов. Вазар демонстративно, перед всей толпой, прожевал и проглотил кусочек еще живой плоти. Затем он вырезал сердце умершего священника, поднял его над головой, показывая всем, а затем бросил его к ногам толпы. Несколько человек тут же накинулись на все еще бьющееся в агонии сердце. Разорвав его на части, мужчины съели его. На их лицах засияла гордость, в глазах появился пугающий блеск ярости.

Вазар приказал жителям не снимать тело священника до тех пор, пока его не съедят птицы и звери. После публичной и жестокой казни Вазар велел отправляться в путь. Его люди, взяв продовольствие, отправились к машинам.

Весь день солнце палило нещадно. Вода во флягах подходила к концу, в дороге все молчали. Захра, прижавшись к отцу, не хотела от него отходить, ей было страшно. Поначалу, дрожь, исходившая от ее тела, прошла, но молчаливость и испуг остались. Она не могла прийти в себя. Несмотря на жару, ей совершенно не хотелось пить. Салеха это очень волновало. Он беспокоился, что показательная казнь, учиненная людьми Вазара и им самим, могла повлиять на детскую психику. Он с нежностью, мягко проводил рукой по ее голове, успокаивая, рассказывая ей о том, какой сильной и смелой была ее мать. Спустя несколько часов Захра успокоилась, и даже начала осматривать местный пейзаж.

Вдали, под тенью кучки деревьев разлегся львиный прайд — два самца и шесть самок. Захра даже разглядела несколько маленьких неуклюжих львят, играющих с лапой львицы. Машины двигались вдоль каменистых холмов, с одной стороны, и покрытой пожухлой желтой травой долины, с другой. Где-то вдали замаячили гиены. Показалось небольшое стадо антилоп, гиены развернули свои длинные черные морды в сторону антилоп. Одна гиена облизнулась своим длинным языком, предвкушая славный ужин. Когда солнце уже подходило к линии горизонта, кто-то из солдат голосно крикнул. Он привстал и куда-то указал рукой. Все посмотрели в указанном направлении.

— Папа, что там? — спросила Захра, не решаясь подняться и посмотреть.

— Какое-то селение, — сказал отец. — Я вижу несколько домишек.

Захра была рада, что наконец-то она ступит на землю, но, с другой стороны, воспоминания о чудовищной казни, подсказывали ей, что лучше проехать мимо. Ей казалось, что несчастья и смерть преследуют этот злосчастный караван, участником которого она поневоле стала.

— Это не дома, — сказал Имад, присматриваясь к темным серым пятнам на горизонте.

Вскоре и другие согласились с ним. Это были не дома, а низкие тучи, странные, расширяющиеся и быстро приближающиеся к машинам.

— Они идут на нас, — заметил Вазар.

Салех почувствовал в голосе командира некоторую неуверенность, зарождающееся беспокойство.

— Что это? — спросил Салех.

— Буря, песчаная буря, — ответил Дахил. — Нам всем придется трудно. Никто не знает, сколько она продлиться и какова ее сила.

Под командованием Вазара его люди расположили автомобили поперек потокам ветра, и попрятались за машины, укрывшись всем, что было под рукой. Салех и Захра расположились между автомобилей, отец снял рубашку и накрыл дочь, укутав ее голову.

Спустя десять минут порывы ветра усилились. Ветер, нагоняя песок, окунул автомобили, вместе с прижавшимися к ним людьми, словно бурная река, поглотившая два незадачливых крошечных камня. Страшный гул окутал людей, наводя страх и ужас, вселяя трепет перед могущественными силами стихии. Люди оказались в желтой мгле, рвущейся, стонущей, с пролетающими, на безумной скорости мимо них, мириадами песка. Желтая беспощадная смерть, протягивая свои жуткие скрюченные пальцы, ища любую лазейку, щель, пытаясь пробраться к людям, доползти до их дрожащих тел, охватить их трепещущие души, желала заключить в свои объятия.

Захра сидела комочком, опершись спиной к машине, и прижавшись к отцу. Она что-то шептала. Видимо, ее мольба была услышана, так как вскоре порывы ветра стихли, рев прекратился, и лишь легкий, турбулентный ветерок прохаживался по съежившимся телам людей.

Освободившись от песка, люди сели в автомобили и продолжили путь. Через час, когда диск солнца уже наполовину скрылся, бросая людям свои косые лучи, подул теплый ветерок, успокаивающий, приятно ласкающий лица.

Впереди показались нестройные ряды домишек, в основном здесь были дома, построенные из веток, но встречались домики из более прочного материала — смесь веток, навоза и песка. В отличие от предыдущих селений, эта деревня была пуста — здесь не было видно ни одного жителя. Кое-где встречались человеческие останки, обглоданные кости.

— Где все жители? — спросила Захра.

— Я не знаю, доченька.

Машины оставили у одного из домов. Было решено остановиться на ночлег. Несколько солдат отправились проверить дома жителей. Когда они вернулись, то сообщили, что все жители умерли от голода или от болезни. Домашнего скота и еды тоже не было, и разгневанные голодные солдаты, скромно поужинав остатками из своих запасов, начали устраиваться на ночлег.