Луна предателя - Линн Флевелинг

— Вполне понятно, — заметил Ниал; бросив взгляд на Беку, он смутился. — О, я не хотел никого обидеть. Бека лукаво взглянула на него.

— Никто и не обиделся.

— Я был в Скале уже десять лет и безумно соскучился по дому, — продолжал Серегил. — Найти других ауренфэйе, не важно, каких именно, стало для меня навязчивой идеей. Все предупреждали меня, что хазадриэлфэйе убивают чужаков, но я полагал, что это относится только к тирфэйе.

Путешествие предстояло долгое и нелегкое, и я решил отправиться в одиночку. До перевала я добрался в конце весны, а еще через неделю попал в широкую долину; вдалеке виднелись постройки, похожие на фейдаст. Рассчитывая на теплый прием, я направился к ближайшей деревне. Однако не успел я проехать и мили, как оказался окружен вооруженными всадниками. Первое, что я увидел, — на них были сенгаи. Я обратился к ним по-ауренфэйски, но они напали на меня и захватили в плен.

— Что же было дальше? — нетерпеливо спросила Бека, поскольку Серегил замолк.

— Два дня они держали меня под замком, потом мне удалось бежать.

— Ты пережил горькое разочарование, — сочувственно произнес Ниал.

Серегил отвернулся и вздохнул.

— Это было так давно.

Пока они беседовали, колонна постепенно замедляла шаг и теперь остановилась совсем.

— Начинается первый секретный участок пути, — объяснил Ниал. — Капитан, ты позволишь мне быть твоим проводником?

Бека, как отметил Алек, согласилась немного чересчур поспешно.

Ауренфэйе двинулись вперед, ведя в поводу лошадей скаланцев с завязанными полосами белой ткани глазами.

Двое членов клана Гедре подъехали и к Алеку с Серегилом.

— Что это? — спросил Серегил, когда один из них, остановившись рядом, протянул ему лоскут белой материи.

— Все скаланцы должны ехать с завязанными глазами. Алек подавил вспышку возмущения; он был даже почти благодарен повязке, скрывшей от него дальнейшую сцену. Сколько же еще мелких пакостей придумают ауренфэйе, чтобы подчеркнуть: Серегил остается изгоем…

— Ты готов, Алек-и-Амаса? — спросил проводник, сжимая плечо юноши.

— Готов. — Алек вцепился в луку седла, внезапно испугавшись, что потеряет равновесие.

Скаланцы начали было снова роптать; затем по их рядам пронесся вздох изумления — они почувствовали странное покалывание во всем теле. Не в силах побороть любопытство, Алек украдкой чуть-чуть приподнял край повязки, но тут же надвинул ткань обратно: ослепительная вспышка света отозвалась в голове жгучей болью.

— Не стоит этого делать, друг, — хмыкнул его сопровождающий. — С магией шутки плохи — без повязки ты можешь ослепнуть.

Чтобы утешить гостей, а быть может, заглушить протесты, кто-то затянул песню; ее сразу же подхватило множество голосов, эхом отдавшихся от скал.

Любил я однажды девицу, прекрасную, как луна. Была она юной и нежной и словно тростинка стройна. Год целый смотрел я на деву, не смея заговорить, И год ходил я у дома — ну что бы ей дверь отворить!

Потом год слагал я ей песню, но все ж не решился пропеть, И год мне был нужен, не меньше, чтоб с ней объясниться посметь. Еще год прошел незаметно — с другим обвенчалась она. Теперь наконец я спокоен и радуюсь жизни сполна.

Тепло солнечных лучей и прохлада тени подсказывали Алеку, что дорога петляет по горным кручам; вскоре его рука потянулась к сумке, где лежал имбирь. От корня пахло влажной землей, от едкого сока у Алека слезы выступили на глазах, но желудок успокоился.

— Вот уж не думал, что мне станет нехорошо, — произнес он, выплевывая волокнистую сердцевину. — Такое ощущение, что мы едем по кругу.

— Это магия, — ответил Серегил. — Так будет казаться, пока мы не минуем перевал.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Алек, вспомнив, что у друга часто возникали сложности с магией.

Серегил подъехал поближе, и Алек ощутил его теплое дыхание на своей щеке; от Серегила пахло имбирем.

— Я справлюсь, — прошептал он.

Поездка вслепую, казалось, длилась тоскливую, темную вечность. Одно время рядом был слышен шум стремительного потока, затем Алек почувствовал, что вокруг путников сомкнулись скалы.

Наконец Риагил объявил привал, и повязки были сняты. Полуденное солнце ярко светило; Алек потер глаза, отвыкшие от света. Путешественники оказались на небольшой лужайке, со всех сторон окруженной отвесными утесами. Алек оглянулся и не увидел позади ничего необычного.

На расстоянии нескольких ярдов от него Серегил умывался у источника, журчащего среди скал. Утолив жажду, Алек принялся рассматривать низкорослый кустарник, куртинки крошечных цветов и кустики травы, цепляющиеся за трещины в камне. На уступе над ними паслось несколько диких горных баранов.

— Как насчет свежего мяса к ужину? — поинтересовался Алек у Риагила, стоящего неподалеку.

Кирнари отрицательно покачал головой.

— У нас хватает припасов. Оставь эту добычу тем, кому она действительно нужна. К тому же вряд ли тебе удастся подстрелить кого-нибудь — животные слишком далеко.

— Спорю на скаланский сестерций, что Алек попадет в цель, — воскликнул Серегил.

— Ставлю акхендийскую марку — он промахнется. — Казалось, Риагил извлек тяжелую квадратную монету прямо из воздуха. Серегил лукаво подмигнул Алеку.

— Ну, похоже, придется тебе защищать нашу честь.

— Вот спасибо, — проворчал тот. Прикрыв рукой глаза от солнца, Алек еще раз взглянул на баранов. Животные продолжали удаляться от людей, теперь до них было по меньшей мере пятьдесят ярдов; к тому же переменчивый ветер мог отклонить стрелу от цели. К несчастью, несколько человек услышали спор и теперь внимательно следили за развитием событий. Вздохнув про себя, Алек подошел к своей лошади и достал из притороченного к седлу колчана стрелу.

Не обращая внимания на наблюдателей, юноша, прицелился в самого близкого барана и выстрелил вверх так, чтобы почти попасть, но не задеть животное. Стрела отскочила от камня прямо над головой барана; тот с громким блеяньем метнулся в сторону.

— Клянусь Светоносным! — изумленно ахнул кто-то.

— Ты легко заработаешь себе на жизнь в Ауренене, — рассмеялся Ниал. — Мы часто бьемся об заклад, состязаясь в стрельбе из лука.

В кольце людей, окружавших спорщиков, начали переходить из рук в руки какие-то предметы.

Ауренфэйе стали показывать Алеку свои колчаны; к специальным петлям в стенках крепились длинные связки маленьких фигурок — вырезанных из камня, дерева, зубов различных животных или сделанных из металла, украшенных яркими птичьими перьями.

— Это шатта, трофей состязания в стрельбе из лука, — объяснил. Ниал. Отцепив от собственного колчана, украшенного впечатляющей коллекцией шатта, фигурку, вырезанную из когтя медведя, он прицепил ее к колчану Алека. — Такой выстрел достоин вознаграждения. Теперь все будут знать, что ты готов принять вызов.