Луна предателя - Линн Флевелинг

— Принцесса не сомневается в этом, — заверил его Серегил.

— Благодарю тебя. Сегодня ночью я буду спать спокойнее. А теперь я оставляю тебя вот с этим. — Риагил вытащил из-за пояса запечатанный пергамент и вручил Серегилу. — Это от твоей сестры. Добро пожаловать домой, Серегил-и-Корит.

У Серегила перехватило дыхание, когда он услышал свое настоящее имя. Прежде чем он смог ответить, Риагил тактично покинул сад, оставив Серегила наедине с тихим шелестом воздушных змеев.

Серегил провел пальцем по оттиснутому на воске изображению дерева и дракона, представив себе тяжелый перстень-печатку отца на тонком пальце Адриэль, потом сорвал печать и развернул пергамент.

Адриэль вложила в письмо несколько сухих цветков вандрила. Растерев поблекшие лепестки в руке, Серегил вдохнул их знакомый аромат.

«Добро пожаловать домой, дорогой брат, — начиналось письмо. — Именно так я называю тебя в душе, даже если это запрещено делать вслух. Мое сердце разрывается оттого, что я не могу открыто говорить о нашем родстве. Когда мы встретимся, знай, что только обстоятельства, а не холодность с моей стороны заставляют меня быть сдержанной. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты взялся за трудное для тебя и опасное задание царицы. Предложение включить тебя в посольство не было неожиданным решением. Я подумала об этом еще во время нашей слишком короткой встречи в Римини. Да благословит Аура кхи бедного Нисандера за то, что он рассказал мне о твоей настоящей роли в событиях. Позаботься о безопасности нашей родственницы — Клиа. Да сохранит тебя Аура до тех пор, пока я не смогу обнять тебя в Сарикали. Мне так много нужно тебе сказать, хаба! Адриэль».

Хаба!

Горло Серегила снова сжалось, когда он перечитывал драгоценные строки.

— В Сарикали, — прошептал он, обращаясь к воздушным змеям.

Глава 9. В Ауренен

На следующее утро Серегил проснулся от шума крохотных крыльев. Открыв глаза, он увидел на подоконнике чукари; хохолок птички засверкал, подобно драгоценной эмали из Брикхи, когда она принялась чистить коротенький, словно обрубленный хвостик.

«Вот бы потеряла перышко!» — подумал Серегил, но, видно, сегодня подарка ему не причиталось: издав мелодичную трель, птичка упорхнула.

Судя по тому, как ярко уже светило за окном солнце, они проспали. Доносившееся издалека позвякивание сбруи говорило о том, что всадники Беки вот-вот будут готовы тронуться в путь.

И все же Серегил еще какое-то мгновение помедлил в постели, наслаждаясь теплом руки Алека, сплетенной с его собственной, и удобством настоящей кровати. Они неплохо ею воспользовались, подумал Серегил с сонным удовлетворением.

Однако хрупкое чувство умиротворенности быстро улетучилось. Взгляд Серегила задержался на небрежно брошенной на кресло одежде, и тут же всплыли воспоминания о словах Торсина и о Риагиле. Как точно подметил кирнари, жизнь среди тирфэйе заставила Серегила взрослеть гораздо быстрее оставшихся на родине сверстников. Он знал о смерти и насилии, интригах и страстях больше любого ауренфэйе вдвое его старше. Кто из его друзей детства, товарищей по играм убил хотя бы одного человека, не говоря уже о несметном числе жертв за годы, когда он был наблюдателем, вором и шпионом?

Серегил сжал руку Алека, лежавшую у него на груди, пригладил тонкие золотые волоски. Большинство его ровесников-ауренфэйе еще вообще не покидали родительского крова, а уж о столь обширных связях, как у него, и говорить было нечего.

«Кто я?»

Вопрос, от которого было так легко отмахиваться все эти годы в Римини, теперь сделался ужасно важным.

Звуки утренней суеты за окном стали громче. С печальным вздохом Серегил провел пальцем по переносице Алека.

— Просыпайся, тали!

— Уже утро? — пробурчал Алек.

— Как это ты догадался? Вставай, пора ехать. Двор был полон людей и коней. Солдаты турмы Ургажи и члены клана Акхенди вьючили лошадей, остальные сгрудились около дымящихся жаровен, где повара-гедрийцы на скорую руку готовили завтрак.

«У Ниала хватает забот», — подумал Серегил с растущей неприязнью.

— Шевелитесь! — крикнула Бека, заметив друзей. — Клиа вас искала. Лучше быстренько перекусите с нами, пока есть такая возможность.

— Нас никто не разбудил, — проворчал Серегил, размышляя о том, случайным ли было это упущение.

Раздобыв у ближайшей жаровни поджаренного хлеба и колбасы, они с Алеком стали бродить в толчее, прислушиваясь к новостям.

Двое из шести уцелевших солдат декурии Меркаль; Ари и Мартен, под началом капрала Зира оставались в Гедре, чтобы в случае необходимости доставить послания, привезенные кораблями из Скалы. Остальные четверо должны были привозить в Гедре донесения из Сарикали.

У Бракнила уцелело тоже немного воинов. Орандин и Арис получили слишком тяжелые ожоги во время морского сражения, чтобы продолжать путь; их оставили на борту «Цирии».

Остальные конники турмы Ургажи были, похоже, не в духе.

— Ты слышал? — пожаловался Алеку Тейр. — Они хотят заставить нас часть дороги ехать с завязанными глазами, провалиться им в тартарары!

— Так всегда поступали с чужеземцами, даже еще до Эдикта об отделении,

— объяснил ему Серегил. — Только ауренфэйе и живущим в горах дравнианам разрешается путешествовать свободно.

— Как, интересно, мы вслепую одолеем перевал? — проворчал Никидес.

— А мне достаточно передвинуть повязку на зрячий глаз! — ухмыльнулся Стеб.

— Он позаботится, чтобы с тобой ничего не случилось, капрал, — заверил Никидеса Серегил, кивая на подъехавшего к солдату акхендийца. — Иначе пострадает его честь.

Никидес мрачно взглянул на сопровождающего.

— Ну, я непременно принесу ему свои извинения, прежде чем свалиться в пропасть и помереть.

— Он беспокоится, как бы не упасть в горах, — перевел акхендийцу Алек.

— Он может ехать на одном коне со мной, — предложил тот, похлопав по холке своей лошади.

Никидес понял ответ без перевода и скривился.

— Уж как-нибудь справлюсь сам, — проворчал он. Ауренфэйе пожал плечами.

— Как угодно, только по крайней мере пусть возьмет это. — Вынув из сумки на поясе кусок имбирного корня, он кинул его Никидесу. — И скажите ему, что меня зовут Ванос.

— Некоторых начинает тошнить, если приходится ехать с завязанными глазами, — объяснил Серегил. — Имбирь помогает от дурноты. И ты лучше поблагодарил бы Ваноса за заботу.

— Скажи «чипта», — подсказал Алек.

— Чипта, — покорно сказал Никидес и помахал Ваносу корнем.

— На здоровий, — приветливо улыбнулся тот.