Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны - Дмитрий Тараторин

Сила. Тотальное безволие и неспособность мобилизовать себя для некой физической активности. Наплевательское отношение к здоровью, но панический (в силу того, что загнан в подсознание) страх перед смертью. Соответственно, стремление в случае осложнений «вылечиться» магическим способом, ничего не меняя в своем образе жизни.

Наследие предков

Характеристики можно множить. Но и так очевидно, что принадлежат они абсолютно несхожим этносам, находящимся в полярных фазах своего бытия. У одного подходит к финалу процесс деградации. Второй — в фазе пассионарного толчка. Причем, если россияне по своим характеристикам евразийский этнос, то русские — европейский. Причем, европейский в изначальном, примордиальном смысле. В отличие от современных европейцев, радикально, акцентирующий свою белую сущность. Но русские дореволюционные и постреволюционные тоже были евразийским этносом, только живым, а не полудохлым, в отличие от россиян.

Таким образом, русские № 2, воспроизводят, судя по всему, матрицу еще домосковскую и даже домонгольскую — матрицу русов, на пороге осознания себя Святой Русью. То есть, совсем не так вышло, как мечталось Найшулю.

Разумеется, перечисленные характеристики принадлежат неким идеальным типам. В реальности носителей полного их набора не так много. Но очевидно, что сегодняшняя тенденция такова, что пропасть между двумя «этносами» углубляется.

Противостояние между русскими и предками «россиян» началось не сегодня. Оно идет буквально от начала Руси. Генерал Петр Краснов в своем романе «За чертополохом» набросал впечатляющее батальное полотно: «Русь двуликая, и в этом отличие ее от Запада. И буквально двуликая! Помню, мне моя мать это часто повторяла. И одно лицо — пьяное, широкие скулы, вздутые щеки, приплюснутый обезьяний нос, ноздрями вперед торчащий, рыжая, клочьями борода, длинный стан, длинные руки, короткие кривые ноги, пакостная ругань на устах, вши в волосах, колтуном торчащих, блохи и клопы на теле. Пьяная, грязная бедность в избе, и глупое бахвальство, и тупость, до анархизма доходящая. Разве не читали мы про такого мужика? Разве не из этих кретинов-мужиков народились все те, которые валили трон и издевались над религией? У него и подруга была соответствующая. Пьяная, вечно брюхастая баба, круглоликая, циничная, грубая, и такая же грязная, как и ее обладатель… Такой видел я Русь на многих картинах, о такой читал, и эта Русь, голодная, металась в двадцатых годах, и гибла от голода и болезней, и падала под огнем пулеметов… Но, господа, есть и другая Русь… Вижу я и очи соболиные, и прямые и тонкие носы, и брови, сросшиеся на переносице, и губы, твердо сжатые, вижу я и это железное упорство в работе, храбрость непреодолимую, мужество, терпение, выносливость! Тот же мужик, та же изба, а все не то. И хозяйка не та. Красивая, стройная, ловкая. Глазом поведет — сердце остановит… Та Русь — отчаянная и отчаявшаяся, та Русь — никчемная, гнилая, трухлявая, сегодня отречется в угоду царям от своей веры, завтра пойдет за кем угодно, послезавтра и Бога оставит. Сегодня кличет своему выборному вождю: «Веди нас!» Завтра кричит уже: «Долой!» Но не она — Россия. Россия прекрасная, сильная — это та, вторая Русь. Она создала богатырей киевских, что заставами стали по всей Святорусской земле, боролись с Соловьями-Разбойниками, истребляли Идолище Поганое, освободили Русь от татарвы неистовой. Та пьяная, никчемная Русь роднилась с татарами, кланялась им и служила. Из этой, нарядной и красивой, Руси сложился прекрасный быт Святорусской земли, с ее соколиными охотами, садами тенистыми, теремами высокими, любовью крепкой и святой и верой православной. Она писала «Домострой», чтобы обуздать ту пьяную, паршивую Русь, она создала «Слово о полку Игореве», памятник красоты неописанной. Она строила кремли, она создавала Василия Блаженного, и она же рубила головы той, первой, Руси. Русь — это борьба. И не борьба классов, не борьба феодалов с вассалами, а борьба брата на брата, подвохи и доносы бояр на бояр, пускание красного петуха и борьба деревни против деревни, семьи против семьи. И Русь благородная всегда, в конце концов, побеждала».

Генезис деградантов

Но пускай, битва идет веками, радикальная поляризация сторон конфликта происходит именно сейчас. На наших глазах и с нашим участием.

Россияне ни одной из мессианских традиций не наследуют. Им чужда и величественная эстетика империи (с ее категорическим требованием принесения всего личного в жертву государственному проекту), и духовно-социальный максимализм Святой Руси. Они — печальное следствие гражданской войны. Причем, уже непосредственно той ее фазы, что стартовала в 17-м. Фазы, которая стала апофеозом многовекового противостояния.

Россияне — закономерная производная от «совков». Последние вовсе не были обычными (как и везде) обывателями. Они были циничными обывателями, не верящими в базовые государственно-партийные установки. Их собратья из США, например, верили. И как раз являлись опорой существующей там системы. «Совки» же с легкостью и безоглядностью отреклись от государственного устройства, которое было для этого человеческого типа подлинно «райским».

Потомки «совков», россияне, вообще, лишены общеобязательных моральных устоев (опять-таки в отличие от западных обывателей). Для них «хорошо» то, что хорошо лично для них.

Утративших веру в справедливость для всех, легко «купили» на либеральную сказку о достатке для каждого. А когда они «попали», их предоставили самим себе, лишив всех и всяческих ориентиров, взамен дав Кашпировского, порнуху и Петросяна. Все это наложилось на еретический лозунг классика «человек создан для счастья, как птица для полета» (активно внедрявшийся советской школой в сознание любого самого бессмысленного персонажа).

И убежденные, что «право имеют» на счастье (а его каждый понимает в меру своей испорченности), они закономерно пришли к каннибализму. Сегодня сюжеты о диких нравах россиян — постоянно демонстрируют им же в «программах максимум» и прочих диверсантских телепроектах. Чем снова и снова дают понять: быть дегенератом — это «нормально».

В итоге народ продолжает дичать. Самый зримый показатель вырождения — отношение к детям — рост маньяческих по отношению к ним проявлений, мировое лидерство России по количеству абортов.

На фоне тотальной и главное, вполне закономерной деградации россиян, русских (новую Русь) можно расценить, как результат своеобразной позитивной мутации — появления особей, адаптировавшихся к «радиации».

«Ядерная бомба» коммунистов разорвала на части ядро нации. А «грязная бомба» либералов превратила атомизированное население в зомби.

Итак, только новая Русь может унаследовать национальную традицию во всей ее полноте. Но, при этом, главное — не унаследовать гражданскую войну. Смыслы русской истории должны быть осознаны до последних глубин, потому что корни войны, практически уничтожившей великий народ — там.

Могут ли россияне снова стать русскими? Такой шанс исключать нельзя. Но для того, чтобы его реализовать, как во времена Рюрика, власть должна взять Русь.

Русский образ врага

Для того, чтобы выжить и победить, надо понять откуда исходит угроза, и кто враг. Ложные страхи так же губительны, как и «общечеловеческое» благодушие. Старую формулу можно переиначить: «скажи мне, кто твой враг и я скажу кто ты». Так сегодня актуальней.

Дальше тянуть с этим самоопределением нельзя. Потому что отступать некуда. Страна есть, а народа нет. Есть население, состоящее из миллионов чужих друг другу существ, находящихся в состоянии войны всех против всех.

У них нет общей Веры и общей Правды, общего добра и общего зла. Есть только общий смех над ежевечерним Петросяном. И слепы не только они сами, но и их поводыри. Само чувство самосохранения требует отделения, выхода из накатанной колеи в пропасть — на обочину. Кажется, это называется стать маргиналом.

Тем, кто сегодня продолжает упорно считать себя русским и не боится так себя называть, необходимо опознать СВОЙ ОБРАЗ — РУССКИЙ ОБРАЗ.

А значит, нужно опознать и образ врага. С молоком матери в поколения вливали чувство внешней угрозы. Якобы нас всегда, всю нашу непростую историю «хотели поработить захватчики». Под «порабощением» подразумевалась оккупация, чреватая утратой национально-культурной самобытности и зверским угнетением.

Сегодня имеют официально утвержденное право голоса пропагандисты двух видов. «Государственники» развивают описанную традицию, а либералы, напротив, над ними глумятся и отрицают вообще саму неизбежность и неотвратимость такого явления как ВРАГ.

Последние тоже бывают двух типов. Одни вполне искренни. Это потомственные, как правило, интеллигенты-западники. А соответственно, существа, не имеющие никакого понятия о жизненных реалиях. Гражданам, утверждающим в публичной дискуссии, что главное самому вести себя «общечеловечно», и тогда никто тебя не тронет, хочется в качестве наглядного опровержения этого тезиса просто тут же съездить по физиономии, чем доказать наличие в мире немотивированного и беспощадного насилия.