Информатор - Гришэм Джон

Пока Энн делилась новостями из Клируотер, медсестра снимала с головы Лейси швы. Потом с ней полчаса занимался физиотерапевт, закончивший сеанс советами о ежедневных упражнениях на дому. Прибежал Гюнтер с большим пакетом снеди и с объявлением, что ему срочно пора домой. Проведя час с матерью, он бежал из больницы куда глаза глядят. Лейси тоже требовался отдых от брата после целых четырех дней в его обществе.

Прощаясь, он прослезился. С Лейси было взято клятвенное обещание звонить ему по любому поводу, особенно при появлении на горизонте наиболее отъявленных подонков – страховщиков-оценщиков и адвокатов, подкарауливающих машины «Скорой помощи». Он хвастался каким-то необыкновенным умением расправляться с этой публикой. Выбегая, он чмокнул мать в щеку. Лейси блаженно зажмурилась: впервые за долгое время появилась возможность насладиться тишиной.

На следующий день, во вторник, санитар выкатил ее из дверей больницы и помог погрузиться в машину к Энн. Лейси могла бы пройти этот недлинный путь сама, но в больницах свои правила. Через четверть часа Энн заехала на стоянку позади дома Лейси.

– Всего-то восемь дней, а кажется, что прошла целая вечность! – тихо произнесла Лейси.

– Сейчас я дам тебе костыли.

– Мне не нужны костыли, мама. Я ими не пользуюсь.

– Но ведь физиотерапевт сказал…

– Я тебя умоляю! Его здесь нет. Я знаю, что делаю.

И она, почти не хромая, дошла до своей двери. Ее уже дожидался сосед, англичанин Саймон, ухаживавший за ее французским бульдогом Фрэнки. Увидев песика, Лейси медленно опустилась на колени и прижала его к груди.

– Как я выгляжу? – спросила она Саймона.

– Я бы сказал, неплохо, несмотря ни на что. Могло быть гораздо хуже.

– Ты бы видел меня неделю назад!

– Я рад видеть тебя сейчас, Лейси. Мы так волновались!

– Заходи, попьем чаю.

Выйти из больницы было невероятным счастьем. У Лейси развязался язык, Саймон и Энн молча слушали ее и улыбались. О Хьюго и аварии она не упомянула ни словом. Всему свое время. Она с удовольствием пересказывала байки Гюнтера, без него самого звучавшие еще смешнее.

– Его воспитал папаша, а не я, – оправдывалась Энн.

Несколько часов Лейси обзванивала друзей, делая перерывы на недолгий сон и на упражнения строго согласно рекомендациям. Забыв об обезболивающих, она налегала на орехово-фруктовые батончики. Дошли руки и до некоторых служебных папок.

В четыре часа приехал Майкл. Энн отлучилась в ближайший торговый центр. Майкл, сославшись на радикулит, отказывался садиться и расхаживал вдоль широкого окна, не переставая говорить. Ему не давали покоя тяжелые мысли.

– Ты уверена, что не хочешь взять отпуск? – удивленно спросил он Лейси. – Тебе бы целый месяц платили зарплату.

– Чем мне заниматься целый месяц, Майкл? Рвать на себе начинающие отрастать волосы?

– Тебе нужен отдых. Так говорят врачи.

– Ну их! – отмахнулась Лейси. – Не хочу простаивать. На следующей неделе я заявлюсь на работу. Подумаешь, шрамы! Женщину они тоже укра– шают.

– Другого я не ждал. Ты говорила с Верной?

– Нет, ты же сам меня предостерегал, помнишь?

– Еще бы! С воскресенья никаких перемен. Ясно дело, у нее вышли все деньги, и она торопится получить страховку.

– Ты знаешь, сколько платили Хьюго. Они жили от зарплаты до зарплаты. Мы можем ей как-нибудь помочь?

– Вряд ли. Никому из нас не переплачивают. Не забудь, у нее полно родни. Ничего, как-нибудь протянет, пока не начнут поступать чеки. Хотя потом жить на ползарплаты с четырьмя детьми будет несладко.

– Вдруг сработают их иски?

– Это большой вопрос. – Майкл остановился, чтобы глотнуть воды, и снова забегал по комнате. Лейси прилегла на диван, устав от первых часов свободы. – У нас две недели, Лейси. За это время мы либо вчиняем Макдоувер иск, либо задираем лапки. Ты хочешь продолжить это дело, или мне передать его Джастину?

– Оно мое, Майкл, мое с потрохами, особенно теперь!

– И почему я не удивлен? Признаться, не думаю, что Джастин готов и хочет его принять. Я его за это не осуждаю.

– Говорю тебе, это дело мое.

– Хорошо. Какой у тебя план? В жалобе, подписанной нашим приятелем Грегом Майерсом, который прячется, и правильно делает, говорится о подкупе в виде собственности на четыре кондо в «Рэббит Ран», переданных девелоперами Макдоувер в благодарность за решения в их пользу. В исковой жалобе мало подробностей и совсем нет улик. В ней названы иностранные компании, официальные собственники, но у нас нет возможности доказать ее теневое участие. Мы можем выписать повестки и забрать ее дела и прочие материалы, но я очень сомневаюсь, что от этого будет прок. Если преступная деятельность так продуманна, как утверждает Майерс, то мне трудно поверить, что Макдоувер оставляет улики в легкодоступных местах. Так что с повестками лучше не торопиться. Макдоувер развернет такую юридическую активность, что чертям в аду тошно станет! Вспыхнет ожесточенная драка, за каждым нашим ударом будет следовать ответный, не менее, а то и более сильный. В конце концов Макдоувер вполне может доказать, что приобрела кондоминиумы с инвестиционными целями. Во Флориде это происходит сплошь и рядом.

– Где твой энтузиазм, Майкл?

– Я никогда не отношусь с восторгом к нашим делам. Но у нас нет выбора. Теперь мы оба верим Майерсу. Мы верим тому, что написано в жалобе, верим остальным его рассказам о повальной коррупции, отмывании денег, подкупе, даже убийствах.

– Раз ты упомянул про убийство, давай разовьем эту тему. Там орудовала целая банда, Майкл. Во-первых, осведомитель, он заманил нас в глубь резервации и исчез на полуслове. Во-вторых, водитель пикапа. В-третьих, его напарник: он забрал наши телефоны и увез его самого. Добавь еще угонщика пикапа. Кто-то повозился с ремнями и подушками безопасности в моей машине. Раз в бой брошено столько пехотинцев, где-то должен быть командир, мозг всей операции, а то и два. Поэтому я и говорю о целой банде. Если считать, что это Дьюбоз (фамилия второго «мозга» мне неизвестна), то это насилие как раз в его духе. Хьюго погиб, Майкл, и его убийство нам не распутать. Очень сомневаюсь, что это смогут сделать таппаколы.

– Намекаешь, что без ФБР не обойтись?

– Мы оба знаем, что к этому все идет. Вопрос в том, когда это произойдет. Если мы обратимся к ним сейчас, то есть риск отпугнуть Грега Майерса, остающегося главным игроком из-за его «крота». Если Майерс взбесится и заляжет на дно, то мы останемся без незаменимого источника сведений. От этого источника зависит успех всего дела. Так что давай подождем. Мы вчиняем иск, и Макдоувер палит из юридических оружий больших калибров – тут ты прав. Но ведь она не знает, что нам известно, а что нет. Они с Дьюбозом решат, то мы верим в гибель бедняги Хьюго по вине пьяного водителя. Откуда им знать, что мы в курсе про ее любовь к частным самолетам, дорогим путешествиям, полетам в Нью-Йорк, Сингапур, на Барбадос и так далее? Им неизвестно, что мы раскрыли существование Филлис Турбан. С их точки зрения, у нас есть только эта ничтожная жалоба за подписью человека, о котором они никогда не слышали и которого не могут отыскать.

– Тогда зачем нам волноваться? – спросил Майкл. Он видел, что Лейси полностью пришла в себя и проявляет присущую ей цепкость. Сотрясение и отек мозга, кажется, не оставили последствий. Как всегда, она оценивала факты быстрее всех остальных и умела видеть лес за деревьями.

– По двум причинам, – ответила Лейси. – Обе важные. Во-первых, чтобы Майерс продолжал радостно копать. Если мы сдадимся и позовем на помощь ФБР, может дойти до грязи, извлеченной на поверхность «кротом», а тот много знает и имеет доступ к нашей судье. Во-вторых, мы должны проследить за реакцией Макдоувер на иск. Вдруг Майерс прав и она понятия не имеет, что назревает? Целых одиннадцать лет она и Дьюбоз творят в округе что хотят, доят казино, как корову в хлеву, подкупают всякого мало-мальски влиятельного, ломают людям ноги или того хуже. Деньги достаются им слишком легко, их чутье могло ослабнуть. Ты только представь, Майкл: денежки бесперебойно поступают одиннадцать лет, и никто из обладающих властью ни разу не сунул нос в их делишки. И тут мы с иском… Их мир рухнет!