Моё пламя - Ксана М.

праздничной упаковке?

Сняв крышку и убрав лишнюю бумагу, опустила глаза вниз и непроизвольно выдохнула. Внутри лежали вовсе не документы, а сказочной красоты красное платье из шелка и шифона. Инстинктивно потянувшись к серебряным лямкам, коснулась кристально чистых камней, ― настоящих, я чувствовала это ― и бирка с надписью Тиффани, пристегнутая к ткани, лишь подтвердила догадку.

Рядом, аккуратно уложенные, лежали черные дизайнерские туфли с металлическим каблуком, а еще чуть поодаль ― маска: черно―серебряная, элегантная, но в то же время кричащая, сексуальная.

Сердце забилось чаще. Пульс участился.

На карточке серебряным курсивом было отпечатано: «Надень это для меня».

Я повертела картонку в руках, внимательно оглядела ― несколько раз ― подписи не было. Отложила её в сторону, снова опустив глаза на платье. Грег. Он знал о вечере, знал об отеле и, не сумев быть рядом, сделал так, чтобы каждая минута бала напоминала мне о нем.

Губы тронула невольная улыбка. Я должна его поблагодарить.

Потянулась к мобильному, но очередной стук в дверь заставил застыть.

— Милая! Ты идешь? Гости уже собираются!

— Да… да, Эл, выйду через минуту!

Схватила платье и с улыбкой направилась в ванную.

Потом. Я поблагодарю его потом.

Сказать, что подруги были в восторге от платья ― ничего не сказать.

Признаться, я и сама не ожидала, что оно сядет настолько идеально.

Облегая фигуру до середины бедра, оно струилось вниз летящим шифоном, вместе с туфлями и маской создавая загадочный, мистический образ. Или, как выразилась Элис ― образ сексуальной, таинственной леди―Y.

Собирались гости, играла легкая симфоническая музыка ― Слава Богу, деревья драцены доставили вовремя, а других проблем с Брауном не возникло, ― официанты разносили шампанское, а я стояла у стойки в углу и делала заметки в блокноте.

— Виновник торжества галантно оставил за собой один танец, ― улыбнулась Кэтрин, облокачиваясь о стену и отпивая из бокала. ― Хочет отблагодарить «прекрасную даму, сотворившую этот волшебный вечер».

— Ну так окажи ему эту честь.

— Я бы и рада, ― томно вздохнула она, ― но он потребовал тебя.

— Прости? ― не поняла. ― Потребовал?

— Да, ― улыбка подруги стала шире, и она добавила уже игривым шепотом: ― и если хочешь моего дружеского совета ― соглашайся. Он сексапильный красавчик.

— Кэт, мне не до этого. Ты же знаешь, как много ещё нужно сделать, ― спокойно ответила, одним движением руки останавливая проходящего мимо официанта.

— Ну, если стояние здесь с умным видом ты называешь важным делом… ― поправила бабочку на рубашке парня, а затем бросила укоризненный взгляд на подругу. ― Ладно―ладно, я шучу. Пойду возьму быка за рога, пока до этого не додумалась какая―нибудь богатенькая дурочка.

Она взъерошила свои завитые каштановые волосы, поправила золотистое платье и, гордо вскинув голову, ринулась в бой. В этом была вся Кэтрин Мур ― импульсивная, целеустремленная, почти всегда добивающаяся своего.

Улыбнулась и снова опустила глаза в блокнот.

— Как насчет вальса со мной?

Томный, слегка хрипловатый, но такой знакомый голос заставил покачать головой.

— У меня много работы.

— Перестань, ― силуэт переместился, облокотившись локтями о стойку, ― это же бал―маскарад. Не нем нужно танцевать. Расслабляться. Получать удовольствие.

— Я получаю.

— Не такое, Дэвис, ― улыбнулся Джек, придвигаясь ближе, ― я говорю о нечто более приятном и… чувственном.

На последних словах его голос стал глуше.

Мужчины что, вообще не думают больше ни о чем, кроме секса?

Выдохнула, а затем, наконец, подняла голову.

Джек Каллаган был очень привлекательным мужчиной ― глаза цвета морской глубины, небольшая щетина на лице, легкая небрежность в волосах, спадающих на высокий лоб. Он источал сексуальность и шарм, а стоило ему лишь мимолетно улыбнуться, и каждая девушка в радиусе мили готова была безвольно пасть к его ногам. И превосходство Джека было в том, что он прекрасно об этом знал.

— В этом зале полно красавиц, Каллаган. Уверена, ты сумеешь найти ту, которая с радостью упадет в твои объятия.

— Уже нашел, ― шепнул Джек, ― но эта женщина по какой―то причине не спешит в них падать. ― обдумывала свой ответ дольше, чем следовало, в итоге упустив возможность сказать своё окончательное и бесповоротное «нет». ― Я не привык просить, но для тебя мне хочется сделать исключение.

Он протянул свою ладонь, продолжая улыбаться своей истинно мужской, соблазнительной улыбкой.

Остаться равнодушной оказалось труднее, чем я думала, и при всем присущем мне здравомыслии, какая―то часть меня всё же поддалась этому необъяснимому магнетизму.

Я чувствовала себя маленьким ребенком, которого поманили конфеткой, и который, даже где―то в глубине души почуяв настороженность, всё―таки протянул к роковой сладости руки.

— Расслабься, ― тихо сказал он, обнимая меня за талию, ― ты слишком зажата.

— Из меня не очень хороший танцор. И лучше бы тебе передумать.

— Ни за что, ― усмехнулся Джек.

— Хорошо, ― весело качнула головой, ― но потом не жалуйся, что я отдавила тебе все ноги.

Он рассмеялся.

— Как скажешь. Но мне будет приятно, если ты загладишь свою вину, согласившись на ужин.

— Я не пойду с тобой на свидание, ― в который раз повторила.

Кстати, в который? В сотый? В тысячный?

А этот упрямец всё никак не успокоится.

— Даже на дружеское?

— Дружеское? ― невольно улыбнулась. ― Если такое когда―нибудь случится, я подумаю, что ты серьезно заболел.

— Не веришь в искупление?

— Верю, ― после паузы, тихо ответила. ― Но и знаю, что для некоторых совершенные грехи оказываются слишком неподъемны.

Не знала, почему сказала это; даже не знала, как на эти слова отреагировал Джек, потому что нам помешал тихий ― какой―то отдаленный ― голос.

— Позволите?

Мужчина ― я так думала ― подошел со спины. Я не видела его; наверное, даже не знала, но внутри всё отчего―то затрепетало. Боже, неужели я схожу с ума?

— Желание клиента ― закон. ― Джек улыбнулся и, чуть поклонившись, разжал объятия.

Пока я пребывала в своих мыслях, чьи―то руки скользнули по шелку платья, вызывая по телу мгновенную дрожь: теплую, чувственную, знакомую. Знакомую…

— Ты великолепна, ― шепот обдал жаром, дыхание сбилось, сердце пустилось галопом. Если всего мгновение назад я ещё сомневалась в своих ощущениях, то теперь была уверена ― они верны.

— Энтони Райс… ― это ты, ― догадалась, при этом, то ли усмехнувшись, то ли всхлипнув, инстинктивно прикрыв глаза.

— На этот вечер, ― краешком губ улыбнулся, Дарен, ― да.

Сделала попытку высвободиться, но мужская хватка стала лишь сильнее.

— Отпусти, ― сжала зубы, но требование всё равно вышло слишком жалобным. Господи, рядом с этим мужчиной я всегда становилась именно такой: безвольной, беспомощной, марионеткой в