Великие духи Барабинской степи - Олеся Усольцева

«прекрасной» Гена явно переборщил. Черт — Лёша тут же начал тыкать Алиску палкой за то, что та не смогла проглотить священный напиток.

— Повторяй молитву, о, несчастная! — сказа Сенька.

И бог начал зачитывать положения из своего свитка. Алиса повторяла.

— Громче! Громче! — кричал Лёшка, замахиваясь дубиной. Роль карателя явно пришлась ему по душе.

Наконец, ребята посчитали, что девушка прошла все испытания, и окрестили ее Богиней Археологии. Удав разрисовал лицо Алисы гуашью. Вложил в это дело всю душу. Родная мама бы не узнала свою дочь с таким макияжем. «Масть Робин Гуда», — констатировал Олег, когда закончил. После чего они с Ириной ушли.

Сенька сделал Алиске подобие юбки из веток. В руки новоиспеченной богине дали опахало, чтобы она обмахивала им Геныча, то есть Бога Археологии.

Вскоре послышался визг и смех. Ирина вела партию новых жертв, которые тоже верили, что идут на шурф. Удав во вкладыше их нисколько не напугал, только развеселил. Сопровождаемые «призраком» и Ириной Алексеевной, группа «несчастных» прибыла на поляну.

И началось посвящение в археологи.

Сначала, орудуя палками, Сенька с Лёшкой усадили всех на колени, и заставили повторять заповеди. Бог развернул свиток и прочитал:

— Заповедь первая: «Начальник всегда прав!». Повторяйте!

— Начальник всегда прав, — хором сказали дети.

— «Если начальник не прав — смотри пункт первый!»

Дети повторили все семь заповедей, каждому на щеку поставили печать с изображением лопаты. И начались новые испытания. Сначала всех, по одному, заводили в «палатку страха». Там грозный Костян обливал водой из кружки, и заставлял кричать свою жертву так, как будто ее пытают, или убивают изощренным способом. Что нагоняло ужас на тех, кто ожидал своей очереди.

Чёрт и Пират (Лёша и Сеня) глумились над школьниками, как могли. Тыкая и размахивая дубинами, они усаживали их на колени перед Богом, и требовали выпить нектара. Проглотить это отвратное зелье никто не мог. И только Кирилл, попробовав, сказал: «А что, мне даже нравится!», за что ему влили еще две поварешки. Анька все время пыталась вырваться, и чуть не сцепилась с Лёшкой врукопашную. Тогда Удав усмирил непокорную ласковым ударом посоха.

В конце, Геныч, торжественным голосом произнес, что отныне «археолухи становятся археологами». После чего с громкими криками «Ура!», все побежали в лагерь.

Там оставался один непосвященный. Ничего не подозревающий Брема варил суп. Пришлось устроить Бармасову сокращенный вариант. Сначала ему наставили печатей на всех открытых участках тела. Затем, подхватив за руки и за ноги, сбросили в реку. Когда Брёма, сплевывая, и убирая с лица прилипшие волосы, появился над водой, он узнал, что теперь носит гордое звание археолога. Но эта новость не вызвала, почему — то, у него восторга.

***

Вечером после того, как рюкзаки были собраны, территория лагеря прибрана, девчонки готовили торт. Они пропитывали растворимым кофе печенье и выкладывали его слоями. Затем промазывали каждый слой вареной сгущенкой, а сверху украсили какао — порошком.

После ужина была праздничная лотерея. Каждый участник должен был сдать что — нибудь, с чем не жалко расстаться, в призовой фонд. А взамен получал соответствующее количество лотерейных билетов. Вряд ли где — то еще можно было бы увидеть столь щедрые призы. Банка шпрот, лампочка для фонарика, газета за прошлый месяц, бальзам «Звездочка», тюбик зубной пасты «Пепсодент», и всё в том же духе. Тем не менее, все радовались выигрышам. Кроме, пожалуй, Геныча, который с удивлением обнаружил, что Стасику вручают его, Геныча, собственный складной ножик.

— Это мой! Я его не сдавал! — и повернулся к соседу по палатке. — Костян! Ты чего опять!?

— Ой, Геныч, извини, — сказа Костя, расплывшись в широкой улыбке. Он был доволен эффектом. — Перепутал.

Стас вернул ножик хозяину, а в качестве утешительного приза получил горсть карамелек.

Лотерея закончилась, когда было уже совсем темно. Ирина Алексеевна пожелала всем спокойной ночи и ушла. Остальным же спать совсем не хотелось. Анька с Ксюшкой пошли в палатку к Кириллу, Брёме и Стасику. Старшие ребята и Любка с Алиской остались сидеть у костра.

Сначала они пели.

— А давайте нашу! — предложила Алиска.

— Какую? «А в это время женщины копали»? — спросила Люба.

Все поддержали предложение, и затянули:

«Легенду слышал я в далеком детстве,

Не все я помню, честно говоря,

Как в древности стояли по соседству

Мужской и женский — два монастыря».

— А может, про ежиков? — спросил Лёшка. Все закричали: «Да, да!», и запели:

«А я ёжиков люблю,

Я от ёжиков торчу,

Я от ёжиков шизею

Будь они хоть три рубля».

Петь не получалось. Оказалось, что из каждой песни ребята знают слова только первого куплета.

— Кстати, а кто между палаток бегал? Ген, помнишь мы видели призрака? — спросила Алиска.

Никто не признавался.

— Наверное, кто — то из салаг, или Сажина? — предположил Геныч.

— А зачем ей это? Или ты думаешь, у нее крыша поехала? — ответила Любка. — Она, конечно, странная, но ей больше подходит животных мучать, чем такой ерундой заниматься!

— А может?.. — начала Алиска, и замолчала.

— Может, что? — спросил Сеня.

— Да так, ничего…

— Духи?

— Я просто подумала… Не всему есть объяснение. Белое пятно остается неразгаданным. И еще, мы ходили на курган, после того… И в яме кто — то шуршал, какие — то звуки оттуда исходили…

— Бурундук, наверное, — сказал Удав. — Но уж точно не духи.

— Да? Может быть… — Алиса задумалась. — Олег, раз уж у нас ночь откровений, что ты про волков говорил?

— Я их видел в ту ночь, когда мы на курган ходили. Гляжу — Геныча нет нигде, и мимо два таких здоровенных белых степных волка пробегают! Я, кстати, напугался похлеще вашего. Так что нас с Генычем бог — то наказал…

Алиса снова подумала про амулет, про закон степи. Интересно, если бы она была на Иринином месте, оставила бы она здесь, в степи, эту загадочную вещь? Сейчас, будучи собой, она думала, что так будет правильно поступить. Но она — всего лишь школьница, впечатлительная и романтичная. И, почему — то, ей казалось, что с возрастом это не пройдет.

— Как вы думаете, Ирина Алексеевна не передумает насчет амулета? — спросила Алиса.

— Нет, конечно, — ответил Удав. — Ты что, оставила бы его тут?

— Я — да.

— Ты так говоришь, потому что ты не ученый и не археолог. Если бы это была твоя работа, думала бы по — другому, — сказал Геныч.

— Сень, а ты? — спросила Алиса.

— Тоже забрал бы, исследовал. Может, польза была бы для науки, — ответил тот.

— Алиска, ну ты чего? Может, Ирине Нобелевскую премию дают? — вмешалась