Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - Софи Морган

Из-за пауз с болью было справиться трудно, поскольку удары были неритмичными и я не могла приспособиться к всплескам боли. Вместо этого я попыталась собраться с силами и почти не воспринимала, как они обсуждали раны на моих ягодицах и через какое время они сойдут. Я напряженно прислушивалась к тому, как трость со свистом рассекала воздух, пытаясь подготовиться к следующей волне боли.

Не знаю, как долго это продолжалось, но наконец наступила передышка. Теперь четыре руки исследовали отметины. Ее ногти скользили по линии еще горячих шрамов, его пальцы грубо сжимали самые больные места, пока я не взвыла. Затем почти незаметно и так нежно, что мне показалось, что все это я придумала, палец скользнул по моей вагине. Я застонала от неудовлетворения, когда она убрала руку.

Ее голос был полон тихого любопытства:

– Это возбуждает ее.

Находясь сзади, она сладко вздохнула, а Томас усмехнулся:

– Это и тебя возбуждает.

Его голос выражал удовольствие. Она рассмеялась, а я почувствовала укол ревности.

Томас подошел ко мне, резко провел пальцем между краем моей верхней губы и носом, а затем отвернулся. Через секунду мое разочарование от этого самого короткого прикосновения переросло в ярость, когда я почувствовала, как ее запах наполнил мои ноздри. Слышать звуки их поцелуев, прикосновений и даже совокупления в сантиметрах от меня, знать, что влага, высыхавшая на моем лице, была ее смазкой, – все это было эротической пыткой. Но я не осмелилась даже украдкой посмотреть в их сторону. Я покорно ждала, когда они опять обратят внимание на меня.

Точно не знаю, когда изменилось мое настроение. Внезапно. Сначала я злилась, испытывала смущение и немного нервничала из-за того, что подчинилась Шарлотте. А в следующий миг я была поглощена происходившим, и ничто иное не имело значения.

После того как она закончила упражняться с тростью, а Томас с ней – по крайней мере на тот момент, – она вернулась в поле моего зрения и взяла ненавистную мне шлепалку. Пока я в тысячный раз задавалась вопросом, какого черта я решила ее купить, она изучала надпись и улыбалась.

– Так это та самая шлепалка для шлюхи.

Я взглянула вверх, чтобы ответить, но ответил Томас. Мое молчание было для меня нетипичным.

– Ну да. Софи ее любит. Всегда боится, что я поставлю ей отметину и она опозорится в спортзале.

Шарлотта улыбнулась, а я почувствовала спазм в желудке. Замечала ли я раньше этот садистский изгиб ее губ? Или причиной была я? При этой мысли я стала мокрой и ощутила страх. Я все еще стояла на коленях, кверху задом, ожидая, что будет дальше.

– То есть это работает? Ты можешь поставить на ней это клеймо?

Томас засмеялся:

– Ага. Почти что. Нужно бить сильно и хорошо размахиваться. Во многом она работает точнее, чем трость. Но следует попасть в нужное место. И ударить очень, очень сильно.

Когда она встала сзади, на долю секунды я возненавидела его. Затем все мысли, кроме одной – выдержать испытание, – вылетели из головы.

Ее удары были действительно сильными и наносились много раз. Не могу сказать сколько, так как сосредоточилась на том, чтобы их выдержать, постараться не рыдать и не дергаться, что было несказанно тяжело, так как удары не переставали сыпаться на мои горящие от боли ягодицы. Если честно, я не знаю, насколько мне это удалось.

В ее движениях не было ритма. Когда она расценивала свой удар как достаточно сильный, чтобы оставить заметный след, она останавливалась и проверяла результат своих усилий. Я стояла на коленях, надеясь на то, что она действительно сможет поставить отметину и наконец остановится. Но она продолжала, и боль начиналась снова. Вдруг все мои сомнения по поводу того, должна ли я, могу ли я, буду ли я подчиняться Шарлотте, превратились в чистую теорию. Каким-то образом, пройдя через наказание в этой комнате, я стала принадлежать ей. Мне и в голову не приходило ослушаться. Правда, мне хотелось, чтобы она оставила на моих ягодицах ту отметину и перестала избивать меня.

Через какое-то время – довольно длительное – мне показалось, что это занятие начало ей надоедать. Она бросила шлепалку на кровать и, не обращая на меня внимания, сказала Томасу, что вернется через минуту.

Пока ее не было в комнате, он подошел и нагнулся к моему лицу. Когда он вытирал мне слезы, его голос звучал успокаивающе:

– Как ты? Все в порядке? Тебе нравится?

Я кивнула головой, сжав губы, чтобы они не дрожали. Я не могла сказать и слова, но знала, что позже, вероятно, смогу это сделать. Но не сейчас. Это было выше моих сил.

Он улыбнулся мне.

– Хорошо. Я чертовски завожусь, когда вижу, как ты подчиняешься ей. Мне нравится, что ты готова на все потому, что так сказал я.

Внутри у меня прозвучал знакомый «голос за кадром», протестующий против «готова на все», но его быстро заглушили ощущения, которые я переживала: мириады приливов боли, сменяющихся ощущением тепла и удовольствия, возникавшего между ног. Когда дверь открылась снова, он нагнулся вперед и поцеловал меня быстро и грубо, а затем отошел в сторону.

В тот момент поцелуй напомнил мне о его доминировании, и это воодушевило меня. Успокоило.

Его действия меня удивили, как и нежность его губ. В тот момент поцелуй напомнил мне о его доминировании, и это воодушевило меня. Успокоило. И это было хорошо, поскольку неожиданно он и Шарлотта оказались сзади, и она сказала:

– Я не думала, что так выйдет, но мне надоело ее бить… Вообще-то нет – просто рука устала.

Томас рассмеялся явному недовольству, прозвучавшему в ее голосе. Я оценила юмор, но не улыбнулась, так как хотела знать, что будет дальше.

– У меня есть другая идея.

Черт. Вероятно, это и будет продолжением.

Теперь я ощутила, как что-то щекотало мои ягодицы. После того наказания, которое я выдержала этим вечером, это должно было быть приятной переменой. Но в действительности это просто причиняло боль иного рода. Ноги у меня дрожали, когда проводили по линиям, оставленным тростью и шлепалкой. Нажимы не были сильными, но они повторяли рисунок отметин на моем теле, словно Шарлотта водила по ним пальцем.

Но вскоре я поняла, что это был не палец.

Первым это выдал Томас, когда что-то проворчал в знак одобрения.

– Мне это нравится. Дай я попробую.

Теперь нажим усилился, на этот раз на другой ягодице. Шарлотта хихикнула. Я попробовала слегка повернуть голову, чтобы краем глаза попытаться увидеть, чем они занимались. Но это заметил Томас, который ущипнул мой сосок, давая понять, что этот номер у меня не пройдет.

Он недовольно цыкнул, а потом сказал: