Ставка - измена Родине - Игорь Атаманенко

После этого на стене мужского отделения общественного туалета в Артистическом проезде фломастером будуг нанесены семь цифр. Помноженные поочередно на единицу, двойку и тройку, они в итоге дадут номер телефона, у которого в назначенное время будет дежурить «ночной телефонист».

Упустить шанс заполучить еще один источник информации — не в правилах уважающей себя спецслужбы, поэтому все было сделано так, как предлагал «инициативник».

На первой встрече Воронцов предупредил пришедшего на встречу Майкла Селлерса, а через него своих потенциальных работодателей, что сохранение его анонимности — в их общих интересах. Единственное, что он может сообщить о себе, — это имя и место работы. Зовут его Стас, он — сотрудник Второго главка.

Это место службы Воронцов выбрал намеренно — в ЦРУ должны знать, что имеют дело с достойным партнером, и «Информационный бюллетень» — тому подтверждение.

Воронцов, должность занимал низкую, — заместитель начальника отделения Управления КГБ по Москве и Московской области, — но отдавал себе отчет, что чем значительнее место службы, тем весомее оплата.

Изменнику удалось ввести в заблуждение своих заокеанских хозяев — они щедро отблагодарили его услуги, выплатив в общей сложности более 30 тысяч долларов, а об истинном месте его работы узнали лишь после того, как он был разоблачен и расстрелян.

Воронцов отказался от предложенных американцами способов связи. Тайники, односторонние радиопередачи, письма на подставные адреса, контролируемые ЦРУ, — все это не для него. Он берет инициативу в свои руки и диктует свои правила. Прежде всего, он настаивает только на личных встречах с сотрудниками московской резидентуры — так, по его мнению, причитающиеся ему деньги быстрее окажутся в его в кармане. Он предлагает свой вариант связи. Телефон, номер которого он сообщил американцам, якобы установлен по соседству с его кабинетом. У него имеется ключ-отмычка, с помощью которого он в обусловленное, разумеется, нерабочее время, будет ожидать условных звонков и договариваться о встречах.

В Лэнгли приняли все условия Воронцова. Еще бы! Ведь он работает во Втором главке, а значит, может содействовать обеспечению безопасной деятельности московской резидентуры, да и не только! Через него можно будет получать информацию о намечаемых центральным контрразведывательным органом КГБ мерах по противодействию разведывательным устремлениям ЦРУ на территории всего СССР! Ничего себе подарок Судьбы, есть от чего испытать головокружение!

Сначала лжеСтасу присвоили псевдоним «Инкогнито», который затем заменили на «Cawl» (Монах).

На первой же явке Селлерс вручил ему $10 тысяч (что по курсу «черного рынка» составляло 45 000 рублей, или равнялось стоимости более семи а/м «жигули» ВАЗ-2101). Не забыли заботливые кураторы из ЦРУ к конверту с «баксами» приложить и вопросник-задание. Увы, не скоро они получат ответы, ибо Воронцов рассудил так: раз поверили, значит, ценят, а ценят, значит, подождут, да и вообще: «дольше едешь — больше командировочных»…

На радостях от привалившего богатства новоиспеченный торговец секретами взял отпуск и отправился с женой кутить в Сочи! Поспешный отъезд, а затем ночные телефонные звонки оттуда немало удивили коллег и друзей Воронцова. Вдребезги пьяный он звонил, чтобы поделиться впечатлениями от меню на завтрак, обед и ужин, от концертов, на которых он успел побывать, от общения со звездами кино и эстрады, с которыми загорал на пляже интуристовской гостиницы «Жемчужина» и прочая, прочая, прочая…

На все вопросы, откуда он взял деньги на поездку, Воронцов отвечал стандартно-примитивно, мол, почившая в бозе бабушка оставила наследство.

Вызывает удивление другое: почему даже близкие друзья-коллеги никогда не поинтересовались, откуда у Воронцова, вечно стрелявшего «чирики» до зарплаты, вдруг случилась бабушка-дароносица, которая не только сумела так скоропостижно умереть, но и оставить изобильное наследство?..

«Кауп» регулярно информировал Селлерса о том, как Комитет ведет наблюдение за сотрудниками московской резидентуры, работающими под дипломатическим прикрытием. Во время последней, провальной явки, передал Майклу Селлерсу, своему оператору, образцы «шпионской пыли», которой сотрудники Службы наружного наблюдения обрабатывали автомобили американских дипломатов, подозреваемых в проведении разведывательных акций против СССР.

«Шпионская пыль» — спецпрепарат, изобретение секретных лабораторий КГБ, позволявший контрразведчикам с помощью особых датчиков выявлять советских граждан, осведомителей сотрудников московской резидентуры ЦРУ.

Подвез американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», — микрочастицы осели на неопределенно продолжительное время на коже и одежде пассажира и на всех предметах, к которым «сладкой парочке» довелось прикасаться. «Пыль» невозможно удалить ни водой, ни паром…

Кстати, по вине изменника Воронцова в 1986–1987 гг. в западных СМИ настойчиво муссировался вопрос о вреде «шпионской пыли» для здоровья дипломатов. Они якобы при попадании на кожу способствуют образованию раковых опухолей. В парламенте Великобритании, к примеру, нашлись горячие головы, обвинявшие КГБ и правительство СССР в нарушении каких-то несуществующих международных конвенций, которые якобы запрещают использование подобных химикатов. Сущая ерунда! «Пыль» совершенно безвредна, о чем свидетельствует ее непреходящее использование нашей контрразведкой…

…Коллега Селлерса, работавший в такой же должности — второй секретарь посольства, — любил наряжаться рабочим и носил темные очки. А один из «атташе» посольства даже переодевался в женское платье — в таком наряде он проводил шпионские операции. Наши сыщики наружного наблюдения по этому поводу шутили: «Опять появилась эта дама приятной внешности, значит, на серьезное дело идет!»

Впрочем, используя в качестве камуфляжа женскую одежду, американские разведчики не понимали, что занимаются самообманом и саморазоблачением: в качестве демаскирующего признака была их… походка, ведь для опытного глаза не составляет труда отличить грациозную женскую поступь от твердых и решительных движений мужчины.

Кстати, человеку, не посвященному в эти премудрости, трудно поверить, но походка у представителей различных рас: белой, черной и желтой, действительно, имеет много отличий.

Вообще, опытные сыщики наружного наблюдения сначала запоминают походку объекта, а потом уже остальные внешние признаки…

Сотрудники московской резидентуры, проводившие явки с «Сфиэ», для обмана «наружки» применяли и другие способы маскировки. Так, 12 июня 1980 г. Джон Гюлыпнер приехал в американское посольство якобы по приглашению проживавших там коллег. Демонстративно вышел из авто в роскошном смокинге и в шляпе чикагских гангстеров 1930-х гг. «борсалино». Чтобы ввести в заблуждение ожидавшую его на выходе «наружку», он перед выходом из здания обрел внешний вид рядового московского работяги: сменил смокинг на фуфайку, шляпу — на рабочую кепку, съел головку чеснока и вылил на себя бутылку водки. В этом безобразном виде, покачиваясь, вышел из ворот посольства и достиг одному ему известную «мертвую зону», где его ожидало заранее запаркованное авто. Сел в машину и был таков. Убедившись, что за ним нет «хвоста», за сто метров до места встречи оставил машину и пешком добрался до телефона-автомата. Позвонил агенту и встретился с ним в заранее обусловленном месте.