Ловушка для мужчины - Лилиан Тревис

— Ты — моя принцесса! — Он обнял ее за талию. — Нас с тобой ждет на улице карета, запряженная парой отличных лошадей.

Конечно, это была всего лишь игра, но она решила ее поддержать.

— А может, нам поехать в театр верхом? Ну, хоть раз? В память о нашей скачке в степях… — Кэролин звонко рассмеялась.

— Милая, думаю, нас с тобой просто не поймут и арестуют, а тогда мы не успеем на спектакль. Лучше поедем цивилизованным способом, ты согласна?

— На все, дорогой.

Только они направились к выходу, как зазвонил телефон. Алекс подошел к аппарату, снял трубку, посмотрел на часы, прошептал что-то. Потом быстро заговорил по-испански. Повесив трубку, он обратил к Кэролин встревоженный взгляд.

— Дорогая, наши планы придется несколько изменить.

— Что случилось? — Кэролин от волнения опустилась в кресло, которое стояло возле стола.

— К нам едут Энрико и Нэнси, мы должны будем их встретить. Как ты на это смотришь?

— Это… это так неожиданно. У них что-то произошло?

Алекс подошел к ней, взял ее руку в свою, и стал гладить. Она взволнованно смотрела на него.

— Не беспокойся, что бы ни случилось, помни, я всегда с тобой.

Не прошло и получаса, как к ним в дом вошла чета Дольче. Нэнси была без ребенка, а жаль, Кэролин так надеялась увидеть племянника. Оба были взволнованы, и Кэрри спокойно предложила им раздеться и пройти, но Нэнси так и осталась в своем кожаном пальто.

— Спасибо, мы не надолго, — сказала она, присаживаясь на краешек кресла.

В сердце Кэролин поднялась паника.

— Пропал папа, — бухнула Нэнси без предисловий и без всяких эмоций в голосе. Она сохраняла каменное выражение лица, ее глаза напоминали две колючие льдинки. — Я хотела, чтобы ты это знала.

Кэролин застыла, затем опомнилась и с трудом спросила:

— Давно он исчез?

— Вот уже сутки как… Он пропал из дома престарелых.

— Почему же ты не позвонила мне раньше? — Лицо Нэнси невольно дрогнуло, и ее взгляд встретился со взглядом сестры.

— Я просто думала, что тебе это больше неинтересно.

Кэролин почувствовала резкую обиду, словно слова Нэнси пронзили ей сердце. Иногда слова ранят не меньше, чем острый нож. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь такое же обидное, но слова застыли у нее на губах.

— Как ты можешь так думать! Я люблю отца. Так же, как и тебя.

Нэнси поджала губы и еще крепче ухватилась за сумочку.

— Энрико вылетает сегодня вечером, чтобы подключиться к поискам.

— Мы тоже едем, — заявил вдруг Алекс. — Оба… Правда, Кэролин? — Та кивнула в ответ.

— Дайте нам минуту на сборы, и мы можем отправляться вместе.

Вылетели они тем же вечером, спустя два часа после разговора. В течение полета все очень волновались, но к тому времени как вся компания приземлилась, поиски бедняги Коллинза благополучно завершились.

Оказалось, что тот, выйдя из дома престарелых, побрел в сторону ранчо и прошагал двенадцать миль в одной пижаме. Это было невероятно!

Узнав эти новости, Кэролин чуть не расплакалась от радости. Ее всю дорогу одолевали всевозможные жуткие предположения, и она опасалась самого худшего.

— Оказывается, бедный папа всего лишь хотел попасть домой, — прошептала Кэрри, вытирая слезы и пытаясь успокоиться. — Я не могу на него обижаться.

— Никто и не обижается, — успокоил ее Алекс.

Она проглотила комок, подступивший к горлу, и сказала:

— Дело в том, что отец всю свою жизнь провел на ранчо, привык к огромному пространству, свежему воздуху. Конечно, ему захотелось вернуться туда. Он сам принадлежит этой земле.

Дорога тянулась мимо знакомых зеленых пастбищ и лугов, поросших высокой травой, и Кэролин чувствовала в груди сладкую боль. Она любила Кентукки, но ведь это место теперь уже больше не было ее домом.

Во время полета Кэрри слышала, как Алекс и Энрико обсуждают дела на ранчо. Алексу было известно, что Дольче слишком много вложил в это хозяйство. Но все, кто знал положение дел в этой семье, давно предполагали, что продажа владения Коллинзов — дело времени. Кэролин было не очень радостно слышать подобные разговоры.

Когда машина свернула на частную дорогу, ведущую к ранчо, в предутреннем тумане показались едва различимые ограды и строения, возвышающиеся на фоне зеленых лугов. Обе сестры любили лошадей, но Кэролин в последнее время больше всего притягивала земля и старинный, викторианской эпохи дом. Она чувствовала себя здесь связанной с целой исторической эпохой.

Машина еще раз свернула, и показалось старое большое здание. Кэролин выглянула из окна, чтобы лучше разглядеть дом. Она не была здесь только месяц, а казалось, что отсутствовала целый год.

Ее взгляд охватил целую округу, исследуя все по порядку. Ей очень хотелось сразу же увидеть, понять, что изменилось, а что осталось таким же, как было до ее отъезда. Да и вообще, изменилось ли что-нибудь? Ступени крыльца кто-то выкрасил новой краской. К стенам веранды приделали новые опоры для тубероз. Клемент, их смотритель, проделал хорошую работу. Очень здорово, что он им помогал.

Машина остановилась перед воротами, и Кэролин подошла к ступенькам дома даже быстрее, чем Алекс и Энрико успели выйти из машины.

Ее отец был в своей комнате. Он сидел, прикрытый пледом, в кресле, которое было когда-то любимым местом отдыха ее матери, и выглядел таким растерянным, таким маленьким.

— Папа…

Он вздрогнул, обернулся и увидел ее, стоящую в дверях. Его лоб прочертили волнистые морщинки.

— Это ты, моя девочка?

— Да, папа, это я, твоя Кэролин.

— Ох, Кэролин, и где же ты была?

Она бросилась к старику и обняла его с такой силой, что у нее самой заболели руки, крепко сжала его в объятиях и держала так до тех пор, пока не согрела немощное тело.

— О, папа, как я тебя люблю, — сказала она, поцеловав его в лоб. — Как я скучала по тебе.

Затем придвинула стул и села рядом.

— Тогда больше не покидай меня.

В глазах защипало, но девушка сдержанно улыбнулась.

— Давай пока не будем размышлять о грустном, хорошо? Я дома, здесь, и собираюсь у тебя узнать, что именно ты хочешь на завтрак.

— Жареную картошку.

Она моргнула, чтобы смахнуть слезу, твердя себе, что подумает обо всем серьезном завтра, а сегодня, на время, выбросит все из головы и будет жить только тем, что готовит ей каждая последующая минута.

— Хорошо, поняла, — сказала она, проглотив свои слезы. — Картошка так картошка.

Несколько следующих дней прошли для Кэролин быстро. Как чудесно оказаться снова у родного очага! Сидеть в стареньком домике и любоваться на цветы за окном. Подумать только, она отсутствовала здесь всего четыре недели, а кажется, что ее не было целую вечность!