Кто дал вам музыку? - Гарвей Сводос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ведь странно, что двое таких разных людей, как мы, встретились на этом заводе, — задумчиво произнес Уолтер, разворачивая необсохшими руками вощеную бумагу и поднося ко рту бутерброд.
— Все мы пешки на доске судьбы, — вздохнул Кевин. — Это мое убеждение. Вот она и бросает нас то туда, то сюда.
— В таком случае, она могла бы забросить нас в местечко получше.
— Тут я с тобой не согласен. Для меня во всем этом есть своя красота, хотя мне трудно объяснить, что я ощущаю. Посмотри вон на те изящные машины — ведь сюда они поступают грудой металлических частей, а с конвейера сходят великолепными лимузинами. Они выглядят даже лучше, чем на журнальных картинках. Вот я и подумал, что раз человек здесь работает, у него обязательно должна быть своя машина.
— Конечно. У многих и есть.
— Да, но… — Кевин замялся. — На стоянке их и правда сотни, но они, наверно, по карману только тем, у кого в банке приличный счет.
— A-а, ты, вероятно, не знаешь, что машину можно купить в рассрочку. Сейчас девять человек из десяти не могут платить наличными. Либо меняют старую на новую, либо вносят сразу только часть денег.
Кевин так резко наклонился над столом, что опрокинул пустые стаканчики из-под молока.
— И после этого машина считается твоей, пока ты каждый месяц за нее выплачиваешь? По закону твоей?
— Как только сделаешь первый взнос и тебе выдадут машину и все документы на нее, она такая же твоя собственность, как все твое имущество.
Кевин смотрел на Уолтера и не видел его. Он так живо представил себе, что вот он сидит на мягком поролоновом сиденье, положив руки на черный блестящий руль, и, если сейчас нажмет сигнал, раздастся повелительный гудок, требующий освободить ему дорогу. Очнувшись, Кевин заметил, что Уолтер смотрит на него с тревогой.
— Что с тобой? — спросил Уолтер. — Голова закружилась?
— Послушай, — с трудом произнес Кевин. — Ты умный малый. Как бы ты посмотрел, если бы я, так сказать чужестранец, взял да и купил себе машину?
— Ты имеешь на это такое же право, как все, — сказал Уолтер. — Ведь ты сам, своими руками эти машины делаешь. К тому же достаточно показать агенту по продаже автомобилей значок нашего завода, и он обязан будет продать тебе машину по себестоимости плюс десять процентов комиссионных. Тем самым ты сэкономишь несколько сот долларов.
Кевин почувствовал болезненный толчок в груди.
— И, по-твоему, это не будет глупостью или мотовством с моей стороны? Я каждый день слышу, как рабочие ругают эти машины, говорят, что они никуда не годятся, что их делают из отходов, а дерут за них втридорога.
— Люди всегда говорят так, если только они не хозяева предприятия. А много ли их ходит на работу пешком? И ведь большинство старается купить машины со своего завода. Да почему бы и нет? Не стоит обращать внимание на эти разговоры. Смеяться над тобой никто не будет.
— Видишь ли, — нерешительно сказал Кевин, — тебе это может показаться странным, но у меня у первого в нашей семье будет машина. Мои, конечно, обрадуются, когда я пришлю им карточку — я за рулем красивой новой машины. В Ирландии у людей нет таких денег. Там совсем другая жизнь, и потом, это бедная страна.
— Я понимаю, — сказал Уолтер.
Они встали и, выходя из столовой, положили бумагу, в которую были завернуты бутерброды, и бумажные стаканчики на специальный конвейер у двери.
— Ты наметил какую-нибудь определенную модель?
Кевин смущенно засмеялся:
— Ну, так далеко я не загадывал. Вот о цвете я думал. Говорят, если хочешь двухцветную модель, можешь сам выбрать сочетание цветов. Это правда?
— Конечно, если это не что-нибудь сверхъестественное.
— Видишь ли, у меня есть одна мечта. Я думал, если дело дойдет до этого, я выберу бежевый с зеленым. В этом ведь нет ничего сверхъестественного, верно?
Уолтер задумчиво подвигал губами.
— Нет, отчего же. Я пытаюсь представить, как это будет выглядеть.
— Зеленый, как ты, наверно, догадываешься, в честь Ирландии. А бежевый… бежевый — мой любимый цвет.
Уолтер не засмеялся, а только кивнул, и они торопливо пошли по проходу, подгоняемые воем гудка, который возвещал конец обеденного перерыва. Кевин был благодарен мальчику за понимание, он теперь окончательно убедился, что стоит на правильном пути. В этот вечер он записался на шоферские курсы.
Если прежде от стояния на бетонном полу его ноги к концу дня словно наливались свинцом, теперь они легко и охотно несли его на работу и домой; раньше даже ему с его восторженностью работа казалась утомительной и однообразной, теперь он не замечал, как пролетают часы, дни, и вот опять неделя кончилась и снова получка — он приближался к заветной цели так же неуклонно, как несет свои воды к морю могучая река.
Даже завод, к которому он незаметно привык, снова стал вызывать у него восторг, ибо на каждую деталь он смотрел теперь как на часть своей будущей машины. Все эти радиоприемники, обивочные ткани, вентиляторы, пылающие всеми цветами радуги и движущиеся к месту назначения, как войска к полю боя, стали в его глазах важнее людей, потому что люди представляли собой серую, невежественную массу и работали они на износ, сами не зная зачем, тогда как безукоризненно чистые детали автомобилей, пахнущие смазкой и новизной, уже одним своим обилием и прочностью доказывали, что им сносу не будет. Кевин видел, как отчаянно трудится над непокорным металлом Уолтер и как на лбу у него выступают перламутровые бисеринки пота, — видел и не испытывал жалости; он поздоровался со своим бывшим напарником Лероем, когда тот в первый раз после больницы вышел на работу, но ему нечего было сказать этому высокому негру, чьи мечты разлетелись в прах, тогда как у Кевина все еще было впереди.
И вот наконец наступил день, когда Кевин со спокойной уверенностью, как и предсказывал Уолтер, вошел в магазин, где продавались автомобили. Он вручил свой заказ проворному краснощекому соотечественнику, который пообещал сделать для него скидку, раз
