Грёзы. Проклятие Василины - Галия Николаевна Трушечкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Твоему дяде наша схватка тоже дорого далась, – задумчиво сказал он. – Как я говорил, он был гением, когда открыл в себе Творца Грёз. При нашей встрече он был просто умный мужик, а теперь… – Тимур пожал плечами. – Твой дядя – обычный человек. Таким ты его знаешь. И если он не остановится, то совсем отупеет. Он уже и так не знает, сможет ли заработать свой следующий миллион. Хватит ли у него мозгов на это.
Вася медленно села за стол, расстроенно, как в детстве, глядя в тарелку. Есть уже не хотелось. Не хотелось думать о Тимуре, о Сергее. Хотелось домой, обнять маму.
Но Грёзы всё ещё сторожили на улице, Вася слышала их нечеловеческие, гудящие переговоры из приоткрытой Тимуром балконной двери. Парень же задумчиво смотрел на улицу сквозь оконные стёкла, и его лицо было таким же тёмным и холодным, как зимняя ночь снаружи.
– Я не собираюсь его жалеть, – парень сжал губы и шагнул на балкон, глядя на Васю через плечо. – Он испортил мне жизнь, Вась. Я его ненавижу.
***
Не прошло и минуты с того момента, как Тимур вышел, и Вася, без аппетита ковыряющая макароны, услышала жизнерадостный голос Виктора:
– Интересно, правда? – он звучал так, словно мальчишка только что показал ей смешное видео и теперь ждал реакции.
Вася прикусила губу:
– Тебя это всё развлекает? – Она повернулась и смерила Виктора неприязненным взглядом. – Спасает от скуки?
Мальчик широко улыбнулся, блеснув зубами:
– Да. А ещё кормит. – Он вскарабкался на мягкую спинку дивана и безмятежно заболтал ногами в воздухе. – Я давно так сытно не ел, как в тот вечер, когда эти двое сцепились.
Вася замотала головой.
– Это ужасно. Я не хочу, чтобы так было!
Виктор фыркнул и отвернулся:
– Но так есть. Так было всегда. Люди должны платить за свои грехи, и для этого есть я. Спроси у дяди, он много изучал эту тему. – Мальчишка вновь расплылся в одобрительной улыбке. – Мне нравится его кулон. На нём знак Осириса, анх. Напоминание, что Грёзы были всегда.
– Но дядя пытался убить Тимура! – воскликнула Вася. Виктор поднял брови:
– Так считает Тимур. Я вот не уверен, что он нарочно положил в чай мёд. Твой дядя платит мне своими мозгами. С памятью у него уже тогда было не очень.
Вася опустила голову, со стуком накалывая на вилку покрытую яичными крошками макаронину.
«Значит, всё же не пытался? Просто забыл…»
Почему-то эта мысль не принесла облегчения. Ведь Тимур чуть не умер…
Но если Сергей платит за создание и управление Грёзами такую цену, то…
«Он показывал мне, что может управлять Грёзами. Показывал, что они не опасны. Он не должен был этого делать, если цена так высока!»
– Он управляет Грёзами, – шепнула Вася. – Неужели он не понимает, как сильно это на него влияет?
Виктор насупился:
– Он тупеет, и сам этого не замечает, – его голос прозвучал не по-детски печально. – Управляет Грёзами направо и налево, дурак. В последнее время я сделал так, что у него болит голова, когда я беру с него плату. Чтобы он понимал, когда становится глупее. Видишь? – Мальчишка гордо вскинул голову. – Я добрый. Я пытаюсь вам помочь…
Вася покачала головой:
– Но когда он совсем поглупеет…
– Тогда я перестану брать с него плату! – всплеснул руками Виктор. – Это ещё одно правило. Безумцев и блаженных трогать нельзя. Они нас не видят и не понимают, когда мы берём с них плату.
– А тебе так нужно, чтобы человек страдал? – язвительно спросила Вася. Она покосилась в сторону балкона, увидев, как Тимур нервно достаёт из пачки новую сигарету.
– Конечно! – уверенно кивнул мальчишка. – Если бы вы не страдали, создавая Грёз, если бы вам не приходилось платить, то скоро все люди в мире стали бы Грёзами.
– Поэтому ты забираешь у нас то, чем мы больше всего дорожим? Руки Тимура, ум дяди…
– Или то, что причинит больше боли. Плата за грехи, помнишь?
– И что ты собираешься брать у меня? – спросила Вася.
«Тимур был прав. Ты – не человек. Ты гораздо страшнее, Виктор. Ведь всё это происходит из-за тебя. И с твоего одобрения».
Мальчик весь съежился и опустил голову. Сейчас он выглядел как ребёнок, пристыженный взрослым.
– Зрение. Я заберу у тебя зрение. – Виктор посмотрел на Васю. В его взгляде была искренняя жалость. – Прости…
Вася сглотнула и отодвинула от себя тарелку. Ей вспомнила старушка с белым, невидящим глазом, спешащая на помощь созданной ею Грёзе.
«Неужели это ждёт и меня? Нет, я не хочу! Я не хочу слепнуть!»
Виктор молчал, и Вася всё больше погружалась в грустные мысли.
«Разве Грёзы сделали счастливым хоть кого-то из ребят? Соня, Тимур, дядя… они все страдают. Что бы ни говорил Сергей, это не дар. Это проклятие».
Хлопнула дверь балкона, и на кухню вошел Тимур. Вася посмотрела на него и удивилась: парень улыбался. Словно несколько минут назад не шипел от ярости.
– Почему такие грустные? – весело произнёс Тимур. – Давайте включим музыку! То, что эти твари внизу, не значит, что мы должны тут сидеть и грустить! – Он шагнул к подруге и подхватил её под мышки, крутанул, отрывая от пола. – Эх, Васька!..
Вася пискнула, чувствуя, в животе кувыркаются непереваренные макароны. На лице как-то сама собой выступила растерянная улыбка.
– Что на тебя нашло? – неприязненно спросил Виктор.
– Хорошее настроение! – воскликнул Тимур, выпуская Васю, шагнул к полке над столиком и взял с неё черную переносную колонку.
В воздухе затрепетали первые гитарные аккорды знакомой песни.
Вася робко сказала:
– Соседи… – но Тимур повернулся к ней с широкой улыбкой:
– К чёрту их!
Вася смущенно села на диван рядом с Виктором, вслушиваясь в торопливо текущие слова песни. Но когда начался припев, она не удержалась и начала подпевать, слыша, как к ней присоединяется ясный голос Тимура:
Бог – одинокий ребенок,
Брошенный всеми в пустом магазине игрушек.
Бродя среди полок, убивающий время
Понимая, что взрослым не нужен…1
Тимур закружился по кухне, раскинув в стороны больные руки. Вася рассмеялась, надеясь, что смех не превратится в истеричные слёзы.
В какой-то момент она почувствовала, что Виктор придвинулся ближе, лег и положил голову ей на колено. Вася не стала отстраняться.
Близился рассвет, и ей хотелось встретить его с улыбкой.
Глава 19. Дорога домой
Когда рассвело, Тимур снова вышел на балкон. Вернувшись, опасливо сказал:
– Ушли. Грёзы ушли.
