Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

К этому моменту единая Русь, повинуясь неумолимой логике истории, окончательно распалась на несколько десятков самостоятельных княжеств-государств, а Киев лишь формально сохранил статус столицы всех русских земель. По мнению ряда историков (Б. Рыбаков, А. Кузьмин), в самом Киеве в этот период сложилась «любопытная система дуумвирата», позаимствованная русскими князьями из Византии. Начало этой традиции положил сам князь Изяслав, который в последний период своего правления (1151―1154) делил титул великого князя со своим дядькой Вячеславом Владимировичем. Затем аналогичный «дуумвират» возник в короткий период совместного правления того же князя Вячеслава и другого его племянника, смоленского князя Ростислава (1154), который закончился в связи со смертью старшего из князей. Наконец, третий «дуумвират» возник в период совместного княжения черниговского князя Святослава Всеволодовича и киевского князя Рюрика Ростиславича (1180―1194).

Сам же процесс распада Руси на отдельные суверенные земли историки датируют по-разному. Но по данным современного российского историка профессора A.А. Горского, который посвятил этой теме ряд интересных и новаторских работ, первыми суверенными «землями» Древней Руси, в порядке их упоминания в разных летописных сводах, стали Полоцкая земля (1128), Новгородская земля (1138), Черниговская земля (1142), Суздальская земля (1148), Галицкая земля (1152) и Волынская земля (1174). Практически в каждом из этих суверенных государств не только сложились местные княжеские династии, но и сформировались разные формы государственного устройства, которые существенно отличались друг от друга. Затем процесс суверенизации русских земель охватил и другие волости Древней Руси, в результате чего на ее политической карте появились Смоленская земля (1190), Рязанская земля (1234), Пинская земля (1248) и Муромская земля (1257).

Следует отметить, что если одни историки (М. Погодин, Б. Рыбаков, B. Седов) полагали, что эти суверенные «земли» практически совпадали с территориями старых «племенных княжений», то их оппоненты (А. Пресняков, А. Насонов, А. Горский) отрицали этот факт и считали, что формирование «удельных» княжеств шло на базе территориальных волостей, сложившихся уже в самой Киевской Руси.

Тема: Русские земли в XII ― первой трети XIII вв.

1. Датировка, причины и оценки феодальной раздробленности.

2. Владимиро-Суздальское княжество (земля).

3. Галицко-Волынское княжество (земля).

4. Новгородская боярская республика (земля).

При изучении начального этапа эпохи «феодальной раздробленности», или «удельного периода» русской истории в исторической науке традиционно спорят по трем ключевым проблемам: 1) когда произошел распад единой Киевской державы на несколько суверенных княжеств-земель; 2) каковы были главные причины этого события; и 3) как оценивать это событие.

1) В настоящее время по первой проблеме существует пять основных точек зрения.

Одни историки (Н. Карамзин, С. Бахрушин, А. Насонов) вели отсчет эпохи феодальной раздробленности с завещания и смерти Ярослава Мудрого (1054).

Другие авторы (Б. Греков, Д. Лихачев, И. Данилевский) считали начальной датой «удельного периода» Любечский съезд, который идеологически и юридически оформил главный принцип феодальной раздробленности — «каждый держит отчину свою» (1097).

Еще одни историки (Б. Рыбаков, А. Кузьмин, А. Сахаров, А. Горский) в категорической форме утверждали, что политический распад единого Древнерусского государства произошел лишь после смерти Мстислава Великого (1132).

Четвертая группа авторов (Ю. Бегунов, В. Кожинов) напрямую связывала начало процесса распада единой Руси с монгольским нашествием (1243).

Наконец, еще одни ученые (В. Сергеевич, М. Дьяконов, И. Фроянов, А. Дворниченко) считали, что единого Древнерусского государства никогда не существовало, поэтому говорить о феодальной раздробленности применительно к этому периоду вообще не имеет никакого смысла.

Если говорить по существу, то мы вполне разделяем мнением профессора А.Г. Кузьмина, что данный спор во многом носит чисто технический характер, поскольку феодальную раздробленность, как и любое общественное явление, следует рассматривать не в статике, а в развитии. Поэтому вполне возможно заочно примирить спорящие стороны, если рассматривать 1054 г. — как начало этого процесса, 1097 г. — как его кульминацию, а 1132 г. — как завершение этого процесса. Можно также согласиться с мнением ряда современных авторов (А. Сахаров, А. Горский), что вплоть до монгольского нашествия политический распад Древней Руси никогда не был полным, поскольку сильным центробежным тенденциям всегда противостояли не менее мощные центростремительные силы, в частности, пусть номинальная, но все же верховная власть великого киевского князя и Русская православная церковь, митрополичья кафедра которой по-прежнему находилась в Киеве.

2) В русской исторической науке (С. Соловьев, М. Погодин, В. Ключевский) причины кризиса и краха единой Киевской державы в основном усматривали в двух главных обстоятельствах:

а) в родовом («лествичном») принципе наследования великокняжеского престола, а вернее, в бесконечном нарушении этого принципа, что вело к многочисленным княжеским усобицам, и

б) в падении международной роли торгового пути «из варяг в греки», который был своеобразным экономическим обручем всех русских земель.

В советской исторической науке, основанной на классических постулатах истмата, главной причиной феодальной раздробленности считали коренные изменения в экономическом базисе, которые неизбежно повлекли за собой коренные изменения в политической надстройке и социальных отношениях. В частности, речь шла:

а) о завершении долгого процесса «оседания» княжеской дружины на землю и создания боярского вотчинного землевладения и

б) об окончательном превращении большинства древнерусских городов в полноценные центры ремесла и торговли.

Советские историки не сбрасывали со счетов и политический аспект распада Древней Руси, в частности, родовой принцип наследования великокняжеского престола, но придавали ему второстепенное или подчиненное значение.

В постсоветский период, на откровенно конъюнктурной волне отрицания марксистского истмата, некоторые тогдашние авторы (Р. Скрынников, Л. Гумилев) вернулись к дореволюционной трактовке главных причин феодальной раздробленности. Многие историки (А. Кузьмин, А. Сахаров, В. Кучкин, М. Свердлов, А. Горский, И. Данилевский) стали говорить о равновеликом влиянии и экономических, и политических, и социальных, и иных факторов на развитие этого процесса. В частности, профессор А.Г. Кузьмин акцентировал особое внимание на том, что десятикратный рост численности русских городов за прошедшие двести лет (с 24 до 249) и превращение их в главные центры экономического роста, не нуждавшиеся больше в традиционной княжеской опеке, привело к существенному изменению прежнего характера взаимоотношений «земли» и «власти». В начале XII в. во многих волостных княжениях «земля» де-факто стала отвергать существовавший принцип «майората» и, невзирая на княжеские родословные, начала сама решать судьбу многих княжеских столов в разных волостях Руси, в том числе в Киеве, Новгороде, Смоленске, Ростове и других столичных городах. Не надо забывать, что именно в этот период острые конфликты все чаще стали возникать не только между «землей» и «властью» в рамках самих волостей, но и между князьями разных волостей, нанятых «землей» для защиты их кровных интересов. В этом смысле знаковым событием, ставшим зримой гранью между единой и удельной Русью, явилась война Новгорода и Ростова, вспыхнувшая в 1134―1135 гг. Как раз тогда началась новая усобица уже между самими Мономашичами, в частности, ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким и его племянниками, сыновьями Мстислава Великого — новгородским князем Всеволодом и князем-изгоем Изяславом.

3) В советской исторической науке, где традиционно господствовал своеобразный «культ централизации», период феодальной раздробленности расценивали, в основном, крайне негативно, как период регресса и упадка в развитии русской государственности, хотя в целом признавали закономерный характер этого процесса.

В настоящее время многие историки (А. Кузьмин, В. Кучкин, М. Брайчевский, Н. Котляр, А. Горский) делают особый акцент на том, что этот период в истории русской государственности был не только вполне закономерным, но и объективно прогрессивным, поскольку именно тогда был дан мощный импульс развитию производительных сил, росту городов как полноценных центров ремесла и торговли, а также изменению прежнего характера княжеской власти и сильных вечевых структур, существовавших во многих древнерусских городах. Многие историки (А. Сахаров, Л. Гумилев, А. Горский) справедливо говорят о том, что распад единой Руси негативно отразился на военном потенциале всех русских земель и их способности успешно противостоять внешней агрессии со стороны кочевников.