Кто вы, доктор Зорге? - Ганс Мейснер

Придя в номер своей гостиницы, Зорге вскрыл пакет и переложил оттуда в свой карман крупную сумму денег, а также десять роликов с пленкой. В последнее время Зорге решил пользоваться пленкой, присылаемой из Москвы, так как опасался, что частые закупки пленки в японских магазинах могут привлечь внимание японской контрразведки.

Лежа в постели, Зорге обдумывал план действий на следующий день. Вдруг спокойствие изменило ему. Он почему-то неожиданно подумал, что глупо поступил, согласившись прибегнуть к старому способу обмена пакетами в баре. Вместе с тем Зорге хорошо сознавал, что у него не было времени, чтобы придумать какой-нибудь более сложный вариант встречи. Ему вспомнилось, что он хорошо известен шанхайской полиции по своим прошлым делам, и от этого волнение только усилилось.

Два дня спустя Зорге возвратился в Токио. Еще в пути ему пришла в голову хорошая идея, как укрыть радиопередатчик Клаузена. Вскоре этот план был осуществлен.

Зорге арендовал небольшой деревянный домик в фешенебельном квартале пригорода, от которого до Токио было не более часа езды на автомобиле. Залив, на берегу которого находился домик, служил для местных рыбаков якорной стоянкой их судов. Мияги удалось подыскать человека, который согласился сдать в аренду свое суденышко и остаться при этом шкипером на нем. Устроившись в своем новом домике, Зорге пригласил этого человека к себе и прямо предложил ему крупную сумму в американской валюте, если тот согласится отдать свою шхуну в полное распоряжение Зорге и будет держать язык за зубами, не задавая лишних вопросов. Если у рыбака поначалу и были какие-то колебания, то потом он очень быстро забыл о них.

На следующий день Клаузен на своей автомашине доставил передатчик в домик Зорге, а затем на шхуну. Два дня Макс и Зорге трудились в каюте, не допуская туда никого, даже шкипера. Передатчик был ловко установлен за одной из переборок каюты. Доступ к нему открывался путем нажатия надежно скрытой кнопки. Рядом с этой кнопкой была другая, нажатие которой обеспечивало уничтожение шхуны со всем ее содержимым в случае угрозы обнаружения передатчика. Шкипер, конечно, ничего не знал об этом.

Оборудовав шхуну, Зорге намеревался выходить на ней в море и под видом морских прогулок и рыбной ловли вести радиопередачи с помощью своей рации. Он мог теперь даже приглашать на шхуну гостей, которые ничего, конечно, не подозревали бы о том, что происходит в каюте, пока они веселятся. Максу на какое-то время больше не нужно было опасаться обнаружения передатчика радиопеленгационными станциями японской контрразведки. Он мог вести передачи даже в то время, когда на палубе шхуны Зорге развлекались сотрудники министерства иностранных дел, других японских ведомств и иностранных представительств.

Однако Зорге не знал, что предпринимает его самый опасный враг — полковник Осаки. А контрразведчик был занят изучением донесений японской зарубежной агентуры. Из США поступило сообщение, что американское правительство в начале войны в Китае считало наиболее вероятным дальнейшее развертывание японской экспансии в южном направлении. Сообщения из Франции, Англии и Германии подтверждали сообщения из США, а из Москвы от японского агента пришло сообщение, согласно которому Россия сохраняет численность своих войск на Дальнем Востоке на постоянном уровне и интерес русских к Квантунской армии никогда не выходит за обычные рамки. Дальнейшая проверка донесений, ранее поступивших от этих агентов, показала, что по развитию событий в соответствующих странах можно сделать вывод о получении правительствами заблаговременной информации о планах и намерениях Японии. Полковник Осаки в этой связи счел необходимым просить аудиенцию у военного министра.

К этому времени Зорге, надежно укрыв радиопередатчик, снова почувствовал себя спокойно. Каждое утро он завтракал у генерала Отта, с которым у него установились настолько доверительные отношения, что Зорге стал неизменным автором всех подписываемых послом докладов об обстановке в стране. От Зорге посол черпал всю информацию о стране, с удовольствием слушал его рассказы о том, какие проблемы обсуждаются в высших военных и политических кругах Японии и почти всегда соглашался с трактовкой, которую давал Зорге тем или иным событиям.

Неожиданно для себя я получил приказ выехать из Токио и занять пост второго секретаря немецкого посольства в Лондоне. Я не могу сказать, что мне было жалко расставаться с Зорге. Однако теперь я очень сожалею, что мне не удалось быть свидетелем его карьеры в Японии до конца. Проводить жену и меня в порт пришли немногие сотрудники посольства, но любопытно, что среди них был и Зорге, с которым мы никогда не были друзьями. Он спокойно пожал мне руку на прощание и пожелал удачи на новом месте службы. Я и сейчас помню, как Зорге в привычном для него белом костюме стоял широко расставив ноги и, совершенно не двигаясь, смотрел на уходящий от японских берегов корабль. По-моему, сколь бы невероятным ни казалось такое предположение, Зорге уже знал тогда, что война вот-вот охватит страны Европы, и был взволнован тем фактом, что один из его коллег по работе в посольстве скоро примет непосредственное участие в этом конфликте.

Больше Зорге я не видел, но его образ снова предстал передо мной, когда шесть лет спустя в лагере для интернированных я часами слушал рассказы моих бывших токийских друзей об этом человеке.

В июне в районе реки Халхин-Гол на монгольско-маньчжурской границе один из многочисленных пограничных инцидентов неожиданно вылился в военные действия довольно значительных масштабов. Не предполагала этого, и группа Зорге. В Москве же сначала решили, что Япония изменила свои планы и начинает войну. Вскоре, однако, стало ясно, что в Токио и не собирались допускать расширения конфликта.

Этим воспользовались русские. Они приложили немало усилий, чтобы захватить побольше пленных, от которых рассчитывали получить точные данные о численности и вооружении войск Квантунской армии. До этого советская разведка располагала только информацией, поступавшей от группы Зорге. Недовольство командования Красной Армии тем фактом, что группа не сумела предупредить о так называемом халхин-голском инциденте, перешло теперь в восхищение работой Зорге. Дело в том, что пленные буквально с точностью до последней роты и последней винтовки подтвердили цифры, собранные Зорге и его товарищами в Токио. Если советскому командованию и было нужно какое-то подтверждение верности Зорге своему долгу и точности сообщаемых им сведений, то оно его, несомненно, получило.

В июле халхин-голский инцидент окончился. Внимание всего мира сосредоточилось на событиях в Европе. Из бесед с генералом Оттом Зорге узнал, что немцы пытаются добиться от Японии согласия вступить в военный союз против Англии и Советского Союза. Текст соответствующего договора был одобрен Гитлером и передан японскому послу в Берлине генералу Осима. Сколько ни старался генерал Отт, ему не удалось добиться подписания Японией этого договора. Японское правительство, поддерживаемое командованием военно-морских сил, отклоняло одно предложение за другим. Установившиеся с Оттом отношения позволили Зорге быть постоянно в курсе этих переговоров, и он периодически посылал в Москву радиограммы, содержавшие подробную информацию о немецких предложениях Японии. Когда же переговоры окончательно сорвались, Зорге отправил на микрофотопленке полный обзорный доклад, в котором предупреждал, что для Германии Япония является единственным союзником и что если ей не удалось добиться своих целей на этот раз, то она наверняка предпримет еще одну попытку вовлечь Японию в войну на своей стороне.